знакомых среди бандитов Джефри не имел. Оттого после получения первого килограмма этого вещества он отыскал Есаджи, напомнил о себе и выказал готовность вступить в торговые отношения. Есаджи согласился после того, как имел беседу с Себастиано. Вот таким образом произошло сращивание мафии с лучшими умами планеты.
Годы шли, товар производился и продавался. Вся бизнесцепочка была довольна. Джефри добывал тринизидпропиленхлор, и его никто не трогал потому, что Есаджи сказал однажды: «Если на твоем участке к тебе кто-то подкатит и попросит заплатить за место, то ты смело говори, что работаешь от капеллы Себастиано». К Клиану сначала несколько раз подходили представители криминального мира, но после объяснений оставляли в покое.
Так где же трудился Джефри? Где такая высокодоходная работа? Ответ: там, где над головой летает много белых чаек, крутятся приличные деньги и товар с прибывшего транспорта выгружают вам прямо под ноги. Ну, и где? Как вы думаете?
Нет, это не Адесский привоз (пояснение для жителей планеты Салем) и не Клайпетский порт (пояснение для жителей планеты Флауаут). Это городская свалка в одиннадцати километрах от города Деривативы (пояснение для обитателей планеты Тренд).
Отправив сегодня детей в сад, Клиан заехал домой, переоделся в наряд, который представлял собой промежуточное звено между рабочей одеждой и выходной. После этого он направился к месту своей трудовой деятельности. По соображениям безопасности и в целях конспирации Джефри никогда не заезжал на полигон, где утилизировались твердые бытовые отходы жителей столицы, на личной машине. Он оставлял свой «Мвамвитугари Упепо» на стоянке у придорожного кафе в полутора километрах непосредственно от свалки. Затем переодевался в «свалочную» робу и пешком добирался до места захоронения отходов.
Как обычно, Клиан поставил автомобиль на сигнализацию, надел на спину рюкзак с контейнером и зашагал к котловану. Сама свалка располагалась именно в этом котловане, куда со всего города и близлежащих мест свозили бытовой мусор.
Ну… не совсем бытовой, а иногда совсем не бытовой. Те же кимбервиальные отходы предприятие обязано было перерабатывать и утилизировать на специальных полигонах. Но к чему владельцу завода тратить денежные средства на переработку и захоронение, если можно было один раз в день по согласованию с руководством свалки закопать эти отходы в землю среди прочего мусора? Ну и что, что это загрязняло окружающую среду? Зато, отстегнув мзду свалочной мафии, можно было сэкономить приличные деньги.
Теперь об этой свалочной мафии. Не путать с выражением «сволочная мафия». Хотя, вы не намного ошибетесь, обозвав так тех, кто заправлял разного рода делишками на этом государственном предприятии. Государственным его можно было считать только номинально. То есть был директор свалки и вся нижестоящая вертикаль управления. Были разнорабочие: бульдозеристы, экскаваторщики, электрик и т. д., однако первым лицом, которое принимало основные решения, считался Дампо. Он не являлся доном, и у него не было капеллы. Но он – настоящий бандит, имеющий в своей команде до десяти приспешников.
Появился он на свалке недавно и сразу начал наводить свои порядки и «подгребать» под себя все доходные статьи нелегального оборота на этом государственном предприятии.
Кстати, старый «смотрящий» за свалкой умер ночью в административном здании прямо на «рабочем месте», захлебнувшись рвотными выделениями во сне, находясь в состоянии сильнейшего алкогольного опьянения.
Дампо после своего появления на полигоне по утилизации отходов сразу произвел ревизию и переучет своих активов и пассивов (в имущественном плане, и прошу без глупых фантазий). Каждая трудовая единица, не имеющая преференций со стороны иных мафиозных группировок, платила ему за право ковыряться в мусоре.
Таких старателей на свалке за один день могло трудиться около сотни голов, естественно, не считая штатных работников. Старатели делились на касты. «Стекольщики»: собирали стеклотару и битое стекло весь световой день, отмывали и отчищали его от мусора и земли. К вечеру на полигон приезжал самосвал, в который они загружали то, что извлекли. Вторсырье взвешивали и выдавали деньги каждому индивидууму или бригаде (кто как трудился) в зависимости от количества сданных килограммов. Затем самосвал увозил стекло на переработку. Само собой, что весь этот процесс контролировался Дампо и его бандитами. Они же получали и львиную долю прибыли от сдачи стекла. А старатели получали возможность на вырученные средства выпить и закусить. А лучше побольше выпить, но без закуски. Дело в том, что добытчики стекла, впрочем, как и копатели остальных «полезных ископаемых» свалки, на девяносто процентов были алкоголиками и на семьдесят – бомжами, которые проживали прямо на полигоне во временных хибарах, сколоченных из подручных материалов.
Дампо тут же на месте устроил и продажу всего того, в чем более всего нуждались обитатели этих мест. Под навесом денно и нощно продавалось контрафактное пойло и нехитрая закуска. Но кому вообще на свалке нужно покупать эту закуску, если сиюминутно мусоровозы выбрасывали из своих контейнеров тонны пищевых отходов сомнительного качества? Сомнительного – это для тех, кто никогда не питался с помойки. А для других – в самый раз. Подумаешь, у йогурта или сырка два дня назад истек срок годности. «Ужас!» – скажете вы, представляя, что ваш ребенок станет кушать такую еду.
«Все это – полная <вырезано цензурой>!» – ответит вам бомж со свалки, облизывая свои почерневшие от работы пальцы, одновременно слизывая с них остатки йогурта. А попутно в его рот попадают при этом и капельки слизи от протухшего мяса, оставшиеся на мозолистых руках после ковыряния в куче того, что остальные горожане выбрасывают в мусорный контейнер. Такой старатель стряхнет с бороды кусочек просроченной колбасы, случайно запутавшийся в нечесаных волосах, и лихо хлебнет из горлышка рома подпольного изготовления.
И все довольны: старатели, которым хватает средств существовать под хмельком, руководство государственного свалочного предприятия, посредники, забирающие вторсырье с полигона и, конечно, Дампо. Подумаешь – незаконная предпринимательская деятельность. А кому и за что платить налоги, если весь этот мусор, коль его не переберут старатели, через час смешает с грунтом и сровняет с землей бульдозерист. Понимаете, отходы необходимо закапывать. По-иному нельзя.
Нет в Деривативах современных перерабатывающих мусорных заводов. Есть только котлован диаметром в три километра, который и поглощает все то, что использовалось хомо или фабриками.
Так живут не только «стекольщики», но и «картонщики» (собирают бумагу), «железячники» (ищут на свалке металл)и прочие касты, роющиеся в горах мусора. Есть особые категории граждан, которые перебирают отходы с отдельных промышленных предприятий. Они появляются на свалке к определенному времени, даже не каждый день, а когда прибывает по расписанию транспорт, чтобы просмотреть все то, что выбрасывается за ворота этих заводов. Почти все из старателей платят Дампо.
Джефри ни ему, ни предыдущему главному мафиози свалки не отчислял наличность за право здесь трудиться. «Звони в капеллу Себастиано. Там тебе пояснят. Я им оказываю внимание. Понятно?» – несколько раз в таком духе ответил Клиан, бандиты от него отстали, и он мог спокойно раз в сутки дождаться прихода своего транспорта с отходами с химического завода, извлечь стержни, обжечь их на костре, соскрести оксид в свой контейнер и удалиться прочь. Затем он занимался дальнейшей переработкой этого оксида в подвальном помещении в городе.
Ни о цели действий Джефри, ни о его методике никто из представителей свалки не догадывался, а Клиан ни с кем и не поддерживал контактов. Был одиночкой. Приедет, распалит костер, обожжет стержни, а остальные только смотрят на все это. Кто-то считал его душевнобольным, кто-то ученым. Некоторые пытались разговорить его и всё выведать, но Джефри упорно хранил тайну, лишь наблюдая со стороны за жизнью, которая монотонно протекала на свалке. Для таких, как Клиан, она протекала, а для большинства проходила мимо, словно зерна пшеницы сквозь пальцы рук, так как те почти всегда находились в пьяном бреду.
Джефри почти ежедневно ездил на полигон за кимбервиальными отходами, из которых впоследствии получал тринизидпропиленхлор. Жил он не шикарно, но безбедно. Все шло именно так, пока некто не убил дона Себастиано.
Сегодня Клиан подходил к свалке, зловонный запах от которой распространялся с наветренной стороны на несколько километров. Он двигался вдоль шоссе по обочине. Его постоянно обгоняли мусоровозы, отвозившие на полигон свой груз.
Эти машины были грязными, неокрашенными, замасленными от протекавшей гидравлической жидкости. Парк городских мусоровозов уже давно не обновлялся.
Джефри шел по дороге, загаженной от вывалившихся с мусоровозов бумаги, пакетов, пластиковых бутылок. Ему казалось, что вся природа вокруг была отравлена этой городской свалкой. Росшие по краям шоссе деревья и трава имели больной оттенок зеленого цвета. Клиан добрался до поворота на дорогу, перпендикулярную шоссе и ведущую к котловану, перешел через мост, соединяющий берега широкой канавы.
В эту канаву стекали грунтовые воды со свалки. В канаве находилась некая жидкость, или, лучше сказать, субстанция темно-коричневого цвета. Канава была глубокой, с высокими берегами, но воды (ой, простите, нечистот) в ней – не более двух метров в глубину.
Во время дождя небесная дистиллированная вода, пройдя через несколько метров и десятки пластов мусора, превращалась вот в такую смесь. Канава не имела стока, и вся эта жижа в ней скапливалась в течение десятилетий.
Котлован, в который свозился мусор, отходами был заполнен на две трети по уровню грунта. Остальная треть все еще исполняла роль накопителя, куда бульдозеры и сбрасывали мусор, перемешанный с землей. В целях предотвращения подземных возгораний и для уплотнения породы на полигоне захоронение отходов производили послойно, перемешивая их с почвой, которую выкапывали тут же, расширяя тем самым котлован. Этакий непрерывный процесс существования и роста полигона бытовых отходов.
Мусор с машин выгружали у дальнего края свалки. Джефри ступил на поверхность и зашагал вперед. Под его ногами покоились не менее пятнадцати метров городских отходов, скопившихся на этом месте за сто десять лет. Рядом по импровизированной грунтовой дороге ползли вперед-назад на малой скорости мусоровозы.
В воздухе парили чайки самых разных пород и мастей.
Присутствовали вороны, грачи, голуби, аисты, цапли, грифы и иные стервятники. Эти птицы стаями кружились над полигоном, периодически опускаясь на землю и пожирая те продукты питания, которые не желали кушать хомо. Это было нормально. Пусть птички насытятся тем, что уже больше не понадобится гуманоидам. Плохо то, что приняв пищу, они ее переваривали, а затем снова отдавали природе. Еще хуже, что свое дерьмо они любили возвращать природе во время полета.
Неприятно, когда такое глядящее
С уважением, Эмми!