постоянно. Он будет считать, что отбирать без суда и следствия чужое имущество является нормой только потому, что у него имеется власть.
Да, сегодня провели такую процедуру в отношении бандитов.
И вроде бы, это не совсем плохо и не страшно. Одно но: сегодня Чини так поступил с мафиози, а завтра захочет изъять деньги у добропорядочного гражданина. За последнюю неделю его тайное спецподразделение ликвидировало полтора десятка донов, а завтра он захочет пристрелить любого неугодного ему политика, который выскажется негативно в его адрес. Эти его государственно-бандитские бригады, которые убивали мафиози, никуда не исчезнут. Они отлично выполнили свое задание. Зачем Чини их распускать? Но, хвала богине, больше двадцати лет в кресле президента наш Окманат находиться не имеет права. Будем надеяться, что новый президент, которого мы выберем лет через десять, станет нести в себе зачатки демократии, а не попрания норм конституции. Только не пойму, как он будет спокойно жить, находясь в отставке, если стольких хомо отправил на тот свет? А обывателю на самом деле абсолютно все равно, что делает с конституцией Чини.
Обыватель о праве думает только как о праве получать хорошую зарплату. И только.
– Да плевать хотели твои работяги и аграрии на права и свободы, – добавила актриса.
– Они, дорогая, не мои. Они – лихторат нашего президента, а я дружу с интеллигенцией.
– Ну…не всегда, – жена иронично-цинично глянула на мужа. – Как я понимаю, ты регулярно дружишь и с этим самым люмпенским электоратом, а не только с грамотными и просвещенными хомо из театра и мира искусства.
– Не понимаю тебя, – он искренне удивился очередному упреку.
– Отци, – Гижжа прямо глянула в лицо мужу. – Я о той девке, с которой ты таскаешься уже столько лет.
– Я…– Помолчи. Я вначале выскажусь, а потом сможешь оправдываться ты. Этот разговор назревал давно. Лучше сейчас. Я всегда или знала, или догадывалась, что ты водишься с посторонними бабами и девками.
– Гижжа…– Дай сказать. Умей слушать.
– Хорошо, – согласился руководитель театра.
– Я просто всегда смотрела сквозь пальцы на твои любовные похождения. Понимаю: мало тебе секса дома, и ты ищешь его на стороне. Ладно. Я готова делать тебе скидку.
Ты – творческая личность. Эти твои короткие романчики с заезжими провинциальными артисточками, которые всегда рады раздвинуть ноги перед известным театральным деятелем…– Ну, не надо так иронизировать.
– Отци, я без шуток. Ты в масштабах Хеджера выдающийся режиссер и драматург. Один из лучших. И, естественно, любая бездарность, которая лезет на подмостки, хочет получить от тебя протекцию, поэтому она с радостью готова под тебя подстелиться. Бэквордация тебе судьей, если ты какую из них поимел в гримерке, или в командировке, или на гастролях. Изменял ты мне и с дамами, не связанными с театром и кино. Я о них почти обо всех все знала.
– Это новый вид извращения? Спать со своим мужем раз в месяц, следить за его любовницами и молчать.
– Я мирилась с этим, но мне было жутко интересно, кого ты в данный момент мне предпочитал в постели. Так вот, все эти женщины были более-менее достойны тебя, а твои романы с ними носили кратковременный характер. Но прости, что может быть общего на протяжении девяти лет у руководителя Хеджерского драматического театра, высокоинтеллектуального и образованного хомо, с девкой, которая даже не смогла в силу своих умственных способностей окончить какой-то там третьеразрядный колледж. Она не осилила даже не университет, а колледж!
– Ты постоянно на протяжении всей нашей супружеской жизни шпионила за мной? Я уже не говорю о том, что это неэтично, но не понимаю. Зачем?
– А изменять своей жене – это этично?
– Пусть будет, как есть. Не станем бросаться в обсуждение наших поступков, которые мы совершали в пределах стольких десятилетий. Тем более что это не волновало ни одного из нас до последнего момента, – махнул рукой генеральный администратор.
– Тогда давай вернемся в то состояние, в котором мы находились до твоей связи с Вази. Ее так зовут?
– Да.
– Что «да»? Ее так звать или ты с ней расстанешься?
– Конечно, я когда-нибудь с Вази расстанусь, но для разрыва отношений между нами сейчас нет никаких предпосылок.
Это будет выглядеть несколько странным и не совсем порядочным по отношению к этой девушке.
– О какой порядочности идет речь, Отци? Какая она порядочная, если является любовницей у хомо, намного старше ее по возрасту? Здесь налицо очень тонкий расчет с ее стороны.
И не духовный, а меркантильный расчет. Она ведь даже не ощущает себя твоей музой, как это часто бывает в кругу творческих гуманоидов. Она живет за твой счет, используя тебя.
Не просто за твой счет, а за счет твоей семьи. Я уже молчу, сколько такая фифа выкачивает из твоего кармана денег, оголяя семейный бюджет. Она оголится пару раз на неделю перед тобой, а у нас за это время на несколько сотен эку оголится семейный бюджет. А сколько на ее содержание у нас уходит денег за месяц? Я даже боюсь представить. Понимаешь, ты спишь с ней, а я фактически ей за это плачу? Я понимаю, она симпатичная…– Она не просто симпатичная, раз мы уж так откровенно беседуем. Она – фотомодель, – стал оправдываться больше за себя и свой выбор, чем за свою любовницу, режиссер.
– Проще каждый раз новую шлюху на ночь снимать, чем содержать такую-сякую фотомодель. Пусть она молодая и удовлетворяет любые твои капризы в постели, но о чем с ней можно беседовать? Она же тупая. Скажи мне, на какие темы ты с ней общаешься? О чем с такой интеллектуальной посредственностью можно беседовать несколько раз в неделю на протяжении девяти или сколько-то там лет? Что она делает целыми днями? Ходит по соляриям, фитнесам, салонам красоты и магазинам? Как она совершенствовалась и развивалась на протяжении этого периода, что спала с тобой?
– Не знаю. Я об этом не задумывался, – пожал плечами драматург.
– И еще: зачем ты периодически ее таскаешь к нам в театр? Что она там забыла? Не позорь меня, приводя эту девицу в то место, где ступает моя нога, – попросила жена.
– Отци, любовниц, как и гардероб, приличным мужчинам надо менять, иначе эти потаскухи со временем начинают считать своего любовника гражданским мужем. Даже если твой любимый костюм очень хорош, то все равно периодически нужно покупать новый. Брось эту девку, и мы станем жить, как прежде.
– Гижжа, ты на меня давишь. Я сам приму решение со временем, однако не потерплю, когда меня хотят лишить маневра, а тем самым свободы выбора. Если я сейчас вот так с тобой соглашусь, то получится, что я сдался, что ты меня переломала через колено. Я так не привык.
– Хорошо, дорогой, – она подошла к Отци, поцеловала его в щеку и подмигнула, разряжая напряженную обстановку, – я немного подожду. Но лишь совсем немного. Мне уже страсть как охота услышать сплетни, что мой муж нашел себе новую пассию, и получить от частных детективов информацию о том, какая же сучка стонет теперь под напором фаллоса моего супруга. А сейчас я иду принимать душ и жду тебя у себя в спальне. Ты порвешь меня?
– Два раза подряд, – Отци поднял вверх указательный и средний палец. – Надеюсь, в отместку за мои похождения ты мне не отрежешь бритвой пенис в процессе нашего соития?
– Если останусь довольна, то пенис останется при тебе, –улыбнулась жена.
Она ушла с мыслями: «Может, почаще с ним спать, хоть это и не доставляет мне удовольствия, чтобы мой муженек поскорее бросил эту грудастую блондинку? Хоть ума у нее, как у курицы, но смогла же эта тупица моего Отци чем-то приманить к себе. Это у него период сейчас такой. Побесится еще пару лет и угомонится. Трудно мне с молодежью соревноваться в любовных делах, а особенно учитывая, что по возрасту я даже на пару годков старше своего мужа. Но на меня еще мужики посматривают».
«Невозможно за одну ночь сшить тот кусок материи, который мы разрывали на протяжении стольких лет. Вот сколько ты, Гижжа, не прикидывайся, что тебе вдруг страстно захотелось меня, но твое либидо уже не изменить. Хорошая фраза.
Надо ее записать, чтобы где-то потом вставить в пьесу, – драматург поднялся и зашагал к записной книжке, в которой помечал свои умные высказывания. – А вот с Земляничкой у меня все совсем по-другому. Разберемся со временем, что к чему. Одно плохо: я пообещал, и не раз, что Вази попадет на премьеру моего спектакля «Три князя». И не просто попадет, а будет сидеть в первом ряду. Мне не известно, знает ли в лицо Вази моя супруга. Она ведь будет играть в этом спектакле, как и я, поэтому обязательно заметит ее, сидящую в первом ряду.
Все в порядке. С женщинами разберемся позже. Я должен сосредоточиться на предстоящем юбилее и моей премьере «Три князя». Вот о чем надо думать в первую очередь».
29
Шел 28473 год. За окном президентской резиденции льет дождь и стоит месяц холода баруди. Окманат Чини сидит в своем рабочем кабинете и принимает с докладом государственного секретаря президентской администрации господина Фаниби Шару. Бывший советник по особым поручениям отвечает на вопросы главы государства, попутно делая пометки в своей записной книжке, обернутой в кожу из кензиика тонкой выделки. Шару бодр и, как обычно, жизнерадостен.
Окманат выглядит уставшим и неудовлетворенным.
– Что там наша оппозиция? Вякает? – спросил он.
– Такая у нее работа, господин президент, – развел руками Фаниби.
– Я спрашиваю у тебя: много грязи на меня они льют?
– На сильного лидера всегда наседают поболей, чем на слабого, – лестно отозвался о своем шефе секретарь президентской администрации.
– Скоты! Сами работать не хотят, погрязли в связях с мафией и еще вякают! – неистовствовал президент.
– Поэтому и выступают против вас, что вы затронули их интересы. Они же у нас только болтологией занимаются.
– Это точно. Кто больше всего вопит, что нарушаются права хомо и конституция, а на самом деле нарушается безвластие парламента и вольная жизнь бандитов, тот с ними и заодно.
Что ты… подорвались на похоронах этого бандюги пару десятков мафиозных бизнесменов и парламентариев, так пытаются обвинить в этом меня! А чего они поперлись туда? Чего, скажи?.. Ну, вот скажи, чего нормальному и честному бизнесмену или парламентарию делать на похоронах (а если по правде, то на мафиозной сходке) у этих Железных или Свинцовых Тисков? Или как его там? – Чини сделал вид, что даже толком не знает, какова кличка Джам Бази. – Разве порядочный хомо пойдет на похороны к главному уголовнику страны?
– Нет, ни в коем случае, – поддакивает Шару.
– И я так считаю. А эти посунулись с цветами и венками, словно родственника ихнего там хоронить собрались. Хвала Бэквордации, что там честные граждане не пострадали. Хорошо. Что там у нас с мафиози, которых мы арестовали в ходе операции? Хоть одно дело до суда довели?
Фаниби преданно посмотрел на Окманата и потупил глаза.
– Говори, как есть. Чего молчишь?
– Суды начались только над теми, кто при задержании имел при себе незарегистрированное огнестрельное оружие.
Кто-то раскололся и сам сознался.
– А остальные? Что с остальными? – требовал ответа президент.
– Кто-то под следствием на предварительном заключении.
Часть
С уважением, Эмми!