изменив его в сторону венерического заболевания.
– Что вы говорите? – не расслышал Юззнис.
– Дочка, говорю, у вас хорошая.
– Да. Вази у нас умница. Но вы ее, наверно, уже лучше меня знаете.
– Вы так думаете?
– Так вы же с ней вместе в театре работаете, – заявил своей якобы сватье Фанно.
– Ах, да, – сделала для себя открытие Гижжа и чуть не засмеялась. – Это она вам так рассказывала?
– Угу. Приезжала и говорила, что она работает вместе с Отци. А Отци, значит, работает со своей старухой вместе. Вы на нее только не обижайтесь. Молодежь нас стариками величает. Ничего в этом страшного нет.
– Ни капельки не обижаюсь. Как на такого ангелочка обиду можно держать?
– А раз Вази работает с Отци, а вы со своим сыном, то я сделал вывод, что вы тоже трудитесь вместе с моей дочерью, –сделал открытие Юззнис.
– Железная логика, – согласилась Тунга, а лично для себя сделала дополнение: «Не совсем корректное замечание, что и Вази, и я вместе трудимся с Отци. На самом деле трудимся мы раздельно. Я реже, а она почаще. То есть когда я не сношаюсь со своим мужем, то под него ложится эта овца и раздвигает ноги. Так что, если быть точным, то трудимся мы на одном объекте, но поочередно, посменно, так сказать. Выходит, что мы с ней коллеги или сменщицы».
– А вам нравится, как Вази трудится? – продолжил свои расспросы Фанно.
– Отци очень нравится. Я как-то меньше с ней пересекаюсь.
– Она у меня очень перспективная.
– О-о-о, она далеко пойдет, и даже по головам, – сделала комплимент любовнице своего мужа Гижжа.
– И я так думаю. Она очень талантлива, – с гордостью произнес Юззнис. – И я за это хочу выпить. Может, вы по полтинничку накатите со мной?
– Благодарствую. Если ваш организм просит, то сделайте ему приятно, раз уж ему так невмоготу.
– Ага. Давайте пройдем на кухню, – предложил хозяин.
– Я не против, – согласилась актриса.
На кухне среди прочей старой утвари особенно выделялся огромный новый современный двухкамерный холодильник.
– О, моя гордость, – хозяин указал на него пальцем, – недавно купили. Старый сломался, а моя давай канючить, что нечего старье ремонтировать, а надо новинку купить. Я уже расщедрился, небольшой кредит взял, конечно, а то не хватало, и купил эту махину. Все в него влазит: и мясо, и мороженые овощи, и закатки, которые жена крутит.
– И ром, – Гижжа улыбнулась.
– Ром я за шкафчиком держу, чтобы моя выдра, простите за выражение… Это я так ласково ее называю. А она уже и откликается. Поэтому прячу бутылочку за шкафчиком (только вы ей про мой тайник ни гу-гу), чтобы выдра с моих рук не выдрала и не конфисковала. О, я уже в рифму стал говорить:
«выдра выдрала». Артистом становлюсь, как моя Вази, –Юззнис извлек на три четверти полную бутылку «Шкруум» и поставил на стол. – Будете? Не передумали? У меня есть колбаска на закуску.
– Я – водитель, – отказалась Гижжа, глянув на этикетку и при этом закусив губу.
– Как хотите. Тогда за здоровье наших детей, – Фанно поднял наполненный стакан объемом 0,07 литра.
– И за их родителей, – напутствовала Тунга.
– Не… За родителей следующий будет.
– Так это не последний?
– У-у-ух! Какая гадость! И почему мы так его любим? –скривился Юззнис и закусил колбасой с лепешкой.
– Не все любят, – уточнила Тунга.
– Понятие есть, что в столице театралы пьют ром других сортов. Даст богиня, прибавит нам президент зарплату, так через лет десять и мы такой пить станем, – рассуждал о планах на будущее Фанно.
«Хрен ты когда будешь пить благородные напитки. Тебе и тысячу федхов дай зарплаты в месяц, то ты все одно будешь свою бурду пить дешевую. Только заливать ее в глотку станешь в больших объемах», – подумала Тунга, а у хозяина спросила:
– А чего вы говорите, что вам Чини платит зарплату, вы ж на частном предприятии трудитесь?
– А это потому, что наш кормилец, так мы в бригаде нашего президента зовем, поднял минималку в стране. И теперь наши капиталисты-мироеды, которые владеют нашим «механическим», обязаны больше нам платить, – выказал свое соображение относительно формирования фонда оплаты труда рабочий.
– Вот оно как? А я-то по наивности и незнанию думала, что рост зарплаты должен быть пропорционален росту производительности.
– Сватья, – алкоголь уже всосался в кровь и расслабил язык, – какая в <вырезано цензурой> производительность?
Как махали мы кувалдами десять лет назад, так ничего с тех пор не изменилось. Ни одного станка нового не поставили. Но платить стали по справедливости, и я в хороший месяц имею четыреста чистыми на руки.
– Четыреста чего?
– А какая разница, если федха равна эку один к одному, –блеснул знаниями в области курсов иностранных валют Фанно. – А сколько, интересно, зарабатывает наша Вази? Она мне не рассказывала, но, видно, много, раз приехала в последний раз на новой такой большой машине. Как она называется?..
Так мудрено.
– «Дунио Инджини»? – сделала подсказку Гижжа, вспомнив марку авто своего супруга.
– Не знаю. Она матери как-то по-другому называла.
– Внедорожник, что ли?
– Точно. Подорожник у нее. И такой, что все хлопцы с соседних дворов собрались смотреть, когда она приехала на нем.
А она блестит вся… А хомо ходят, крутятся.
«От, мудак Отци: дает этой прошмандовке машину свою!
Мне все равно, что местному быдлу она по ушам ездит, что, мол, купила такой автомобиль. С ее уровнем компетенции ей для такой машины в собственность на трассе Деривативы –Брокер двадцать лет надо, не сводя ног и не вытирая губы, каждую ночь без выходных трудиться, и при этом еще не есть и не одеваться. Обидно, что по своей тупости она разбить ее может. А еще более обидно, что Отци купил ее аккурат после того, как я получила примерно такую же сумму по откату за установку нового осветительного оборудования в театре», –мысленно сокрушалась актриса.
– Она же ученая у нас, поэтому и зарабатывает много, – заметил Юззнис.
– Ученая? – усмехнулась Тунга. – Такая ученая, что скоро научную степень присвоят ей.
– Видите, вы больше моего знаете, – приняв за чистую монету сарказм Гижжи, продолжил Фанно. – А я знаю, что она еще и трудолюбивая: почти по пятьдесят часов в сутки пахала еще совсем недавно.
– Когда и где это так?
– Когда училась.
– По пятьдесят невозможно. В сутках всего пятьдесят часов. А надо ж еще время, чтобы подмываться в перерывах. Поэтому пятьдесят вряд ли. Но до знакомства с Отци, я слышала, Вази трудилась так, что определенные части тела в мыле были постоянно.
– Видите, вы подтверждаете правильность моих слов. Потому что она одновременно училась в колледже, а еще на красавицу в агентстве. И такая она была в этом агентстве моды заметная, что ее сразу стали печатать в журналах. У меня даже есть эти журналы с ее фотографиями. Вази привозила их. Сейчас я поищу и покажу вам.
– Не напрягайтесь, ни к чему мне листать эту желтую прессу, – успокоила хозяина гостья.
– Вы видели эти замечательные фотографии, где наша Вази такая красавица!? – восхищенно делился своими впечатлениями обычный хомо из провинции, который не знает значения выражения «желтая пресса», но безмерно гордится, если его родственники попадают на страницы периодических изданий.
– Конечно!
– И как вам?
– Очень скользкая бумага, – дала пояснение Гижжа.
– Да, бумага вся блестит, а Вази такая с распущенными волосами…– Ага. Распущенная.
– Ее же и некий там начальник вашего театра увидел и пригласил работать, потому что она такая красивая, трудолюбивая и умная. А в театре она уже и с сыном вашим, с Отци, познакомилась.
– Она талантлива, – прикрывая ладонью рот, заявила Тунга.
– Это точно. Я так соображаю, что Вази, возможно, даже больше зарабатывает, чем Отци, раз она такая шустрая во всех делах. Не перерабатывается моя девочка, а то, может, это она на себе волочет весь семейный этот… как его… бюджет? Я боюсь, чтобы из-за этой любви она не перегорела по молодости, здоровье не подорвала, днями и ночами работая.
На этом терпение Гижжи лопнуло. Она уже была не в состоянии отпустить очередную сальную шуточку относительно того, как ночью может перетрудиться Вази. Ее больно ужалила реальность, в которой Отци ушел жить к ее сопернице и на самом деле проводит с ней ночи в одной постели. И женщина взорвалась:
– Послушайте, хватит нести чушь и самому в эту чушь верить! Какой театр, какой внедорожник!? Ваша Вази является любовницей моего мужа Отци Тунга. Мужа, а не сына! До вашего мозга размером с мозг динозавра это дошло? – актриса постучала на этот раз пальцем по голове не себе, а в пылу негодования – собеседнику.
– Как так?! – Юззнис отшатнулся, испугавшись рассвирепевшей женщины.
– А вот так! Ни в каком театре ваша Вази не работает. Ваша Вази находится на полном содержании у моего супруга и сидит у него паразитом на шее. Ясно?
Фанно хлопал глазами, ничего не понимая.
– Еще раз объясняю для самых сообразительных. Мой муж Отци Тунга – режиссер, драматург, администратор, а по-простому, если для личностей из Эффективного портфеля, то он самый главный начальник в театре. Он не мой сын.
Он не молодой, а разменял уже семнадцатый десяток лет. А я не его мать.
– А кто тогда его мать? – Юззнис задал тот вопрос, который, наверно, его больше всего волновал.
– А его мать уже умерла, потому что он сам уже старый дед. Понятно? – Тунга трясла руками, не контролируя свои эмоции.
– Надо выпить, – принял решение хозяин и потянулся за бутылкой.
– И мне налей этих своих помоев, – попросила Гижжа, ткнув пальцем в дешевый ром «Шкруум». – Невозможно уже терпеть. Я вся киплю. И жены вашей все нет и нет. Вы хоть живете с ней или она существует только в некой только вашей реальности, в которой ваша дочь кормит и содержит своего любовника?
– Скоро она придет, а я сейчас быстро для вас… Только стаканчик от пыли вымою. А то я пью один и все время из одного стопарика, а жена, моя выдра, не пьет и мне запрещает, – ответил Юззнис и принялся очищать от грязи посуду для Гижжи.
Выпили, не чокаясь, а Тунга еще и не закусывая, хоть Фанно и совал ей в рот колбасу (ту, что делают на мясокомбинате).
От напряжения хмель ее схватил буквально за минуту, а Юззнис продолжил расспросы:
– Теперь, выходит, вы не моя сватья?
– Получается так, – актрису немножко отпустило нервное напряжение.
– А если все-таки они поженятся, то кем вы будете мне приходиться? – допытывался Фанно.
– Никем. Точнее, сородичем по несчастью.
– Почему?
– Потому что в таком случае я потеряю мужа, с которым вырастила троих детей, а ваша любимая дочь выйдет замуж за старика, старшего вас по возрасту. Отци больше ста шестидесяти лет. Вам нужен такой зять?
– А мне вообще никто не нужен, – ответил Юззнис и посмотрел на бутылку «Шкруум». – Но если Вази хочет, то я не знаю…– И вам ее не жалко, что ей придется жить со старцем, который доживает свой век, и выносить из-под него, немощного, дерьмо?
– Зато тогда вам не придется этого делать, – рассудил Фанно.
– А вам его дерьмо надо выносить?
– Дерьмо – нет, но мне нужен в доме мужчина.
– Так вам, бедолаге, мужика не хватает? – Фанно подсел к Тунга и положил ей руку на плечо, а второй стал гладить Гижжу по голове.
«Он что, пытается приставать?» – спросила сама у себя актриса, задурманенная
С уважением, Эмми!