перекресток (роман-фарс)

происхождения, - Вениамин Аронович, человек, которого нашел Сергей Владимирович, придет в офис завтра, в полдень. Я, почему поручаю поговорить с ним именно тебе? Потому, что он твой «однополчанин».
   Венька слегка поморщился. Директор имел в виду, что тот тоже еврей. Обижаться на не всегда корректные шуточки директора,  было не принято. В конце концов, он директор, не нравится, никто тебя не держит. Там на улице уже выстроилась очередь из таких же, но голодных «однополчан». Рынок, есть рынок.
- Ты, Вениамин Аронович, с ним встреться, поговори, разузнай, что и как. Предварительно закажи пятьдесят тонн соды, а я вернусь и подключусь сам. Все равно отгрузка с завода раньше второй декады января не начнется.
- Хорошо, - сказал Венька.
- Тогда все, по местам, и вечером не опаздывайте на банкет, - Лев Евгеньевич встал, давая понять, что совещание окончено.
   Грибов и Комков вышли из кабинета и отправились покурить на лестничную площадку. Они так и не поняли, для чего им приказано было тоже задержаться. Перельман остался и закрыл за ними дверь в кабинет.
- Получит Венька проценты? – спросил Комков Грибова.
- Получит, - уверенно ответил Гоша, - у Ароновича волшебные слова имеются.
     Вениамин Аронович работал в фирме с самого начала, все знал, многое умел и был фактически незаменим. Поэтому уверенность Гоши имела под собой основание.
     Вообще бизнес Льва Евгеньевича был похож на все остальные бизнесы, которые стали успешными. Чем бы стал заниматься житель города Иваново, подавшийся в бизнес? Правильно, он стал бы заниматься тканями, нитками, трикотажем или на худой конец, постельным бельем или полотенцами. А, например, житель Гуся Хрустального? Естественно, что хрусталем. Лев Евгеньевич жил в Городе, «столице химии и прочей там заразы», как пелось в известной в городе дворовой песне. Поэтому и занималась его фирма в основном химическими продуктами, которые производили предприятия города. Занималась давно, начиная с начала девяностых прошлого века. По-разному шли дела у фирмы «Новая Экономика» за эти два десятка лет.
  У досужего читателя сразу возникнет вопрос, а что потребители сами не могли обратиться на заводы и купить их продукцию? Вот здесь-то и кроется великая тайна любого бизнеса, ставшего успешным в нашей стране. Все дело в том, что продукция заводов на самих этих заводах стоила дороже, чем у Льва Евгеньевича. Вроде бы это шло вразрез с любой логикой. Как у какой-то коммерческой структуры заводская продукция могла стать дешевле, чем у самого производителя? Ответ лежит на поверхности. Фирма Льва Евгеньевича поставляла заводам сырье, причем по очень высоким ценам. Заводы могли бы и не брать это сырье у Льва Евгеньевича, но своих денег у заводов не было. Не оставалось денег после выплаты заработной платы работникам, расчетов с энергетиками, да и руководство заводов бедствовать не должно было ни при каких обстоятельствах. Поэтому на сырье денег не оставалось. Кроме того, брать сырье именно у Льва Евгеньевича заводам рекомендовал мэр города, с братом которого был дружен Лев Евгеньевич. Этот брат городского градоначальника был одним из учредителей фирмы Льва Евгеньевича. Соответственно, чтобы заводские снабженцы не искали сырье у конкурентов, они тоже получали у Льва Евгеньевича определенное вознаграждение. И в результате, получая за поставленное на завод сырье не деньги, а продукцию, фирма «Новая экономика» могла потом цены на продукцию уронить и все равно остаться в прибыли, которой бы хватало и фирме Льва Евгеньевича, и мэру с братом, и заводской верхушке. У всей этой незамысловатой затеи имелся один недостаток, заводы рано или поздно должны были умереть. Никто их продукцию по высокой цене не брал, кроме фирмы Льва Евгеньевича, а, следовательно, живых денег на заводы почти не поступало. Лев Евгеньевич должен был понимать, что фактически рубит сук, на котором сидит, но хорошие прибыли, текущие в карман без особого напряжения сил, делали свое дело. Так продолжалось довольно долго: все девяностые годы, и даже часть двухтысячных.
   В начале века  мэра выбрали другого. В результате заводы перестали брать у Льва Евгеньевича сырье и даже понемногу стали зарабатывать. Но ушлый Лев Евгеньевич не без помощи брата бывшего мэра выдумал новую схему. Заводы много задолжали энергетикам за уже поставленные электроэнергию, воду, пар и другие энергоносители. Платить заводам было нечем. Заводская продукция энергетикам была не нужна. Лев Евгеньевич скупал заводские долговые обязательства у энергетиков меньше чем за полцены, и снова выбирал продукцию с заводов и снова мог ее продавать дешевле. И энергетики были довольны, хоть что-то получить, и Лев Евгеньевич снова был на коне. И только нормальному человеку, например с буржуазного запада, это никак не укладывалось в голову.
    В Городе был проектный институт, который принадлежал немцам. И вот, руководство института, состоящее сплошь из немцев, заключило договор  с одним из заводов Города на проектирование какого-то небольшого производства. По доброте душевной денег вперед немцы попросили мало. Выполнив проект и сдав его заказчику, немцы принялись ждать оплаты. Но делать этого заказчик не собирался, зато он предложил немцам ту же соду, пластилин, каустик, хлор и множество других, наверное, полезных вещей. Но немцы умели только проектировать и торговать химической продукцией не собирались. Прождав оплату несколько месяцев, немцы с удивлением обнаружили, что должник начинает их все больше и больше забывать. Оказалось, что проектировщикам должно предприятие, которое кроме них должно еще доброй сотне кредиторов. Директора на предприятии меняются раз в два месяца и тот директор, что божился оплатить работу, давно уже ходит в депутатах местной думы и спросить с него нечего. Тогда немцам посоветовали обратиться ко Льву Евгеньевичу. Лев Евгеньевич предложил немцам шестьдесят процентов от суммы, которая им полагалась от должника. И как он ни объяснял директору института, тот так и не понял, почему, если работа стоит пять рублей и выполнена, он должен довольствоваться тремя рублями и радоваться. В противном случае он прождет свои законные пять рублей до второго пришествия или вообще их не получит. Повздыхав, немцы согласились. Линьков обычно брал подобные долги за сорок процентов, но для немцев сделал исключение, так как тоже считал себя европейцем. Но немцы такого благородного поступка не оценили.
Но время энергетических денег тоже прошло.   Доходы Льва Евгеньевича сильно сократились. Он стал экономить еще больше и тщательнее на всем. Он перестал снимать офис, и фирма переехала в бывшую пельменную, некогда купленную Линьковым за бесценок. Пельменная при новом хозяине функционировала как кафе, и как бар, и была местом обедов за символические деньги сотрудников фирмы и местом различных корпоративных мероприятий. Наскоро переоборудовав пельменную в офис и переехав, Лев Евгеньвич решил сэкономить на арендной плате. Естественно, экономилось на зарплате подчиненных, сумме процентов менеджерам, подсчитать которые, вправе была только Елена Рэмовна. Он даже на себе стал экономить, перестав пить пиво, к которому был не равнодушен, а с элитных водок перешел на обыкновенные. Но и эти меры особых улучшений в бизнес Льва Евгеньевича не принесли. За долгие годы больших денег он так и не удосужился создать что-то еще, например, производство. Тем более что к этому имелись предпосылки в виде производственной базы, которую некогда купил Лев Евгеньевич. Но ничего, кроме банального розлива ацетона в бутылки силами найденных где-то полубомжей, при помощи допотопных приспособлений, на производственной базе создать не удалось. Нельзя сказать, что Льву Евгеньевичу этого не хотелось. Он несколько раз пытался это сделать, вызывал проектировщиков, нанимал на работу бывших ученых, но как только речь заходила о материальных вложениях, Лев Евгеньевич сразу терял интерес к этой затее. Единственное, что он делал с маниакальным упорством, так это скупал акции Городской веревочной фабрики. Фабрика существовала ни шатко, ни валко, хотя и являлась почти единственным производителем канатов и веревок в стране. Для чего скупал акции Лев Евгеньевич, было непонятно. В конце концов, он завладел третью акций, но остальные две третьих были у директора фабрики и его заместителя. Поэтому большинства голосов Линьков не имел, а, следовательно, и власти тоже.
     Не задолго перед Новогодними праздниками ко Льву Евгеньевичу приходил сам Филон и пообещал познакомить с человеком, который может продать фирме «Новая экономика» соду за полцены. Такому раскладу Лев Евгеньевич очень обрадовался, даже, несмотря на то, что платить за соду надо было наличными не только продавцу, но и Филону за посредничество. Это немного омрачало радость, но когда Сергей Владимирович сообщил, что платить надо будет только после того, как сода окажется на складах фирмы «Новая экономика», Лев Евгеньевич успокоился. Проблем не предвиделось. Если сода будет лежать на складе, то можно за нее и расплатиться. Лев Евгеньевич уже прикинул, что если продавать соду по пятнадцать тысяч, даже при условии небольшого процента полагающегося Филону, прибыль будет очень даже хорошей.
- Как в старые добрые времена, - подумал Линьков, - не зря я все-таки Сергею Владимировичу отстегиваю. Вон, какая от него прибыль ожидается. И ни с кем делиться не надо, ни с Перельманом, ни с Грибовым.
«Заморочка», а так в фирме называли сделки, была чисто его,  Льва Евгеньевича. А то, заплатишь менеджерам проценты, а они их домой утащат, накупят дорогой мебели, или по Израилям ездят. А ему, Льву Евгеньевичу, даже на иномарку приличную потратить жаль, так как все в дело вкладывает. Ну, в этот раз, они все мимо кассы пролетят!
Только из соображений экономии и оправлялся Лев Евгеньевич с семьей в Египет, так как путевка досталась ему совсем уж почти бесплатно. Решив при этом сэкономить еще и на зарплате водителя Коли, он отправил его в отпуск, а до аэропорта решил попросить довезти Олежку Комкова. Тот, естественно, довезет, куда денется. Комков пришел в фирму позднее остальных менеджеров, и пока глядел в рот своему начальнику.
Вечеринка прошла весело и ничем не отличалась от других таких же вечеринок. Сначала за здоровье, выдающиеся способности и необычайное трудолюбие Льва Евгеньевича тост предложил Гоша Грибов. Причем Гоша прекрасно знал, что Лев Евгеньевич вот уже год как встречается с его сестрой, и каждый рабочий день после обеда проводит у нее, а в фирму возвращается только к окончанию работы. Еще Гоше было известно, что после работы Лев Евгеньевич частенько отправляется на тайную квартиру, где встречается  с другими женщинами. На это мероприятие Линьков может пригласить Комкова или самого Грибова. То есть тот факт, что все послеобеденное время Линьков от работы самоустраняется, был Грибову хорошо известен. Тем не менее, он с завидным постоянством произносил подобные тосты на каждой вечеринке. Немного объясняет его поведение то, что он служил в армии в войсках тогда еще КГБ, что наложило на него заметный отпечаток. Другие сотрудники и особенно