годах. По всему выходило, что если и есть на свете Бог, то он, безусловно, Сане благоволит. Саня даже решил пойти в церковь и поставить свечку Создателю и за высшее образование, и за погоны инспектора ГИБДД, и за более незначительные блага. Но в церковь Саня так и не сходил, хотя после того раздумья на кухне Саня решил, что Божьи блага неисчерпаемы, и ему ещё что-нибудь непременно перепадёт. Не может же Создатель, который вёл Саню на протяжении почти сорока лет, вдруг бросить его и предоставить самому себе. Неправильно это, против всех законов: и Божьих, и простых человеческих. Уж если взялся, то делай до конца.
ГЛАВА 5
К семи часам вечера Саня ослабил хватку и принялся соображать, как бы ему добиться того, чтобы и завтра его сюда направили. Смена, о которой утром говорил начальник, Саню не беспокоила, так как ночью тут ничего не заработаешь. Машин мало, и создавать искусственные пробки просто не из чего. Тут на перекресток выехал нарядный «Мерседес» и остановился, перекрыв проезжую часть. Саня подумал, что тот сам напросился и решил, было, даже составить протокол. Из «Мерседеса» вышел хорошо одетый мужчина и окликнул Саню:
- Лейтенант! Подойдите, пожалуйста.
Саня разозлился такой фамильярности и понижению в звании, но подошёл.
- Лейтенант, - начал мужчина,- завтра в одиннадцать часов к нам в город, через этот перекрёсток проедет заместитель губернатора области. Так что вы уж порядок тут обеспечьте. Я звонил Зайцеву, но его на месте нет. Поэтому обращаюсь к вам. Вижу, что светофор не работает, трудно будет. Но такое высокое начальство не каждый день нас балует. Справитесь?
- Конечно, обеспечим, - Саня так обрадовался неожиданной удаче, что затараторил беспрерывно:
- Светофор сломан, но я тут регулирую движение, я опытный инспектор, у меня будет порядок, я тут с утра, вы запишите мою фамилию, позвоните моему непосредственному начальнику, я справлюсь, вот его телефон.
Выпалив всё это, Саня умолк. Подивившись такому рвению, мужчина что-то пробурчал насчёт служебного долга, но Санину фамилию записал и номер телефона начальника тоже. Прощаясь с Быковым, незнакомец внимательно посмотрел ему прямо в глаза. Чиновник явно сомневался в Саниной адекватности. Какой же нормальный человек будет напрашиваться на работу, даже если тут проедет сам Президент, не то, что заместитель губернатора. А этот готов из штанов выпрыгнуть! Что-то тут не так. Но Саня выдержал этот взгляд. В его ответном взгляде была выражена неподдельная забота о безопасности дорожного движения. Такому взгляду Саня научился у своего начальника, который проводил утренние и вечерние совещания. Это было большим искусством, показать, что ты переживаешь за дело, которому служишь за заработную плату. Этому учиться надо. Успокоенный чиновник сел в «Мерседес» и уехал.
Вечернее совещание проходило как всегда. Начальник, получив от подчинённых полагающиеся ему по должности откаты, низвергал на них своё красноречие. В конце совещания, успев и наругаться всласть и похвалить кого-то, он вдруг заявил:
- Вот, товарищи офицеры. Посмотрите на инспектора Быкова.
Все посмотрели в сторону Быкова, не зная, ждёт его кара или похвала.
- Звонили из городской администрации и просили завтра направить на перекрёсток, что на Северных Воротах, именно его и никого другого. Вы поняли? За вас кто-нибудь, когда-нибудь просил? Молчите. Отвечаю на этот вопрос. Нет. Вас персонально могут вызвать только к сауне, сопроводить пьяного бизнесмена, или депутата. А Быкова зовут на перекрёсток. Работать зовут по специальности. Молодец, Быков, закрепляю за тобой перекрёсток до окончания ремонта кабеля, раз уж ты так понравился нашей администрации. Без Хрулёва справишься?
- Так точно! – громко ответил, вскочив с места, Саня.
- Ты, Александр Егорович, будешь премирован к Новому Году. А вы все, товарищи инспекторы, берите с Быкова пример.
Все инспектора посмотрели на Саню, как на полоумного. Те, кто недавно работали, решили, что он отморозил за целый день пребывания на улице всё, что можно считать мозгами применительно к полицейским. Но те, кто хорошо знали Саню Быкова, подумали, что кто-кто, а Саня Бык просто так, без дела на перекрёсток стремиться не будет. Что-то он там нашёл, но что? Они терялись в догадках. Не решил же он с сегодняшнего дня честно исполнять свои прямые обязанности? Этого просто быть не может! Не хочешь быть таким, как все, иди на завод! Там твоих трудовых подвигов давно дожидаются! А здесь твои опасные для общего дела порывы могут повлечь невосполнимые последствия, появится прецедент! Как говорится, одна паршивая овца может всё стадо испортить!
Саня вышел с совещания очень довольным. Он, проведя на ногах весь день, не чувствовал усталости. Большая пачка денег в грудном кармане приятно грела.
- Вот, - подумал Саня, - когда хорошо поработаешь и усталости не чувствуешь.
А самое главное, что всё, о чём он мечтал днём, сбылось и ему для этого совсем не пришлось затрачивать усилий.
- Теперь можно и о мотоцикле подумать, - счастливый Саня Быков направился домой. Светка ещё сегодня может успеть сбегать за заветными кастрюлями.
ГЛАВА 6
С некоторых пор директор и один из учредителей фирмы «Новая экономика» Лев Евгеньевич Линьков разбогател настолько, что откровенно признавался, что он теперь «новый русский». То, что этому определению человека нового типа общественным мнением приписывались не только положительные качества, Льва Евгеньевича не смущало. Он же знал, что у него два высших образования, причем одно из них настоящее, дневное. Деньги свои он заработал почти честно, в тюрьме не сидел и с бандитами общался только по необходимости. Без «крыши» тоже не обойдёшься, вот и оказывал Лев Евгеньевич местному авторитету Филону, в миру, Сергею Владимировичу Филонову, разные услуги, в основном, естественно, материальные. Поэтому и считал Лев Евгеньевич себя передовым «новым русским», из всех общих признаков этого нового вида, у него имелся только один – деньги. И в самом деле, Лев Евгеньевич водил дружбу и с известным в городе врачом, и с братом мэра города, и с другими уважаемыми людьми. С подчиненными был вежлив, всегда их расхваливал. Руководил он своей фирмой самыми передовыми методами, то есть всё было подчинено зарабатыванию прибыли, для чего, собственно, и создаются коммерческие организации. Поэтому внешним видом и поведением Лев Евгеньевич никак не подходил под своё собственное определение «нового русского». Скорее, глядя на него и общаясь с ним, можно было предположить, что он принадлежит к какому-нибудь старинному роду, что он интеллигент в самом широком смысле слова и образец добродетели.
Утром, двадцать девятого декабря, Льва Евгеньевича, как обычно привёз в офис его водитель Коля. Коля давно возил Линькова. Главным достоинством Коли были его молчаливость и гарантия хранения тайн шефа. То есть узнать, куда ездил шеф, с кем общался и для чего, от Коли было невозможно. Этого от Коли не могла добиться даже Елена Рэмовна, супруга Льва Евгеньевича, не говоря уж о простых сотрудниках. Своего водителя шеф мог вызвать в любое время дня и ночи, и не было случая, чтобы Коля не приехал. Сотрудники фирмы в приватных разговорах полагали, что зарплата у Коли, наверное, выше, чем у Веньки Перельмана, который работал заместителем директора, а Венька Перельман был далеко не бедным.
- Аня, позови всех ко мне, кроме бухгалтерии, - бросив на ходу эту фразу своей секретарше, Лев Евгеньевич прошёл к себе в кабинет.
Через пару минут человек пятнадцать сотрудников расселись в просторном Линьковском кабинете.
- Сегодня двадцать девятое декабря, - начал Лев Евгеньевич, - поэтому хочу сообщить вам следующее. Финансовое положение на фирме трудное, если не сказать, что тяжёлое. Поэтому выплачивать заработную плату и бонусы менеджерам, мы в декабре не будем. Все расчёты мы будем производить после Новогодних каникул.
Лев Евгеньвич был неплохим психологом, читал, наверное, Карнеги, поэтому в своей речи, когда она шла о не слишком приятных вещах для собеседников, всегда говорил «мы решили не платить», «мы решили вас уволить». Кто это «мы», он не объяснял, но создавалось впечатление, что так решил не он один, а посоветовавшись с товарищами, с трудовым коллективом.
Никто из сотрудников ничего не возразил. А что было возразить, зарплата в фирме пятого числа каждого месяца, а раз оно приходится на праздники, то, стало быть, теперь десятого января. Выплатить зарплату до Нового Года или не выплатить, решать директору. А он объяснил, что финансовое положение тяжелое.
- Кроме того, - продолжил Лев Евгеньевич, - мы с Еленой Рэмовной поздно вечером уезжаем в Египет, поэтому сегодня у нас корпоративная вечеринка. Рабочий день на час короче, сразу после вечеринки мы распрощаемся. Не забывайте, что завтра тоже рабочий день, последний в этом году.
Лев Евгеньевич оглядел лица подчиненных, и добавил:
- Всем за работу. Веня, Гоша и Олег останьтесь.
Все поднялись с мест. В это время Света Кондакова быстро пробралась к столу Льва Евгеньевича и запричитала:
- Лев Евгеньевич, как же так. Я же замуж выхожу третьего числа, вы же обещали.
- Света, - Лев Евгеньевич стукнул себя по лбу, - как же я забыл! И ты не напомнила. Сейчас я дам распоряжение бухгалтеру, и зарплату получишь завтра. Это тебе подарок от фирмы.
Счастливая девушка выбежала из кабинета.
- Эх, молодежь, - только выдохнул Лев Евгеньевич, - все им быстрей.
Венька Перельман, Гоша Грибов и Олег Комков молча смотрели на шефа.
- Я, почему вас задержал? Тут поступило предложение от Сергея Владимировича. Он хочет меня познакомить с человеком, который может взять на заводе соду и продать нам по восемь с половиной тысяч за тонну.
Перельман ухмыльнулся:
- И ты веришь? Сода на заводе сейчас стоит шестнадцать тысяч рублей. Никаких зачетов нет уже давно, энергетические деньги кончились. Это нереально.
- Что значит нереально? - вспылил Линьков, - это для вас нереально! Сидите на задницах, присосались к торговле оргстеклом, капает вам, и больше ничего вам не надо. А люди работают!
- Лева, - спокойно сказал Перельман, - сода не может стоить сейчас восемь с половиной тысяч рублей. Ты не хуже меня это знаешь. И, кстати, я хотел бы получить свои проценты за четвертый квартал уже в этом году.
- Я же сказал, что выплачу все десятого января, и объяснил причину.
- Мне надо сейчас, - упрямо твердил Венька, - я своё заработал.
- Ты бы лучше научился так работать, чтобы сода нам доставалась по восемь с половиной тысяч, а потом проценты требовал.
Тут Льва Евгеньевича понесло. Когда ему предстояло расставаться с деньгами, пусть и честно заработанными другими людьми, он терял над собой контроль. Ругательства и оскорбления сыпались из директора, как из дворового хулигана эпохи развитого социализма. Через пару минут Линьков выдохся и замолк.
Нисколько не испугавшийся и все так же спокойный Перельман произнес:
- О процентах мы поговорим позже, давай про соду закончим.
- Да, про соду, - Лев Евгеньевич снова перешел на тон, которым он должен разговаривать, если считал себя интеллигентом в пятом поколении, а возможно и особой не самого последнего
