иллюминаторы скафандра. Подводник еще дышал, но грозился потерять сознание от перегрева…
Тесть продолжал плавно дирижировать, но амплитуда взмахов руки стала шире и длиннее.
Мандат мусолил «козью ножку». Дым он выпускал через нос и чем-то похож был на фыркающую лошадь.
Радовалась громко Зубаха, демонстрируя народу опаленные гланды…
Фюлеры сбились в кучку и перешептывались.
По верхней дороге пылил босоногий мальчуган. Его сопли сверкали, отражая солнечный свет по всему лицу.
Потом вплыло в фокус знакомое плечо. Оно оказалось моим.
А за плечом, на глиняном выступе зрительской чаши сидел, как ни в чем не бывало, утопленник Гарлуша: щепотью вылавливал семечки из лапы Васьки Сраком и забрасывал себе в рот.
Глянув снисходительно и мельком , и прочитав одновременный ужас, восторг и брезгливость на моем лице, он, довольный собой, спросил:
- Меня ищут?
- Кому ты нужен? – тут же ответил за меня дед.
Он внимательно следил за манипуляциями помощников водолаза:
- Сиди тихо и не булькай, - осадил Гарлушу дед.
- Я бы сидел тихо, да у зятя Егора Борисовича шею сильно заклинило, - для затравки спора начал Гарлуша искать кругом виноватых: - Я вот так же, с вывернутой шеей, всю ночь пролежал в сетях. Хорошо еще, что камыши снизу поддерживали. На одних ноздрях продержался. Остальными частями тела только выдыхать мог.
- Всем тяжело, - не отрываясь от зрелища, дед упрекнул Гарлушу в нытье.
- Всем тяжело, а мне еще и обидно, - не унимался Гарлуша: - Не могли, что ли, вчера дойти до камышей? Водолаз, называется. Два раза нырнул и устал. Товарищ Мандат правду говорит – ничего не найдете с таким вот водолазом.
- Найде-ем! – протяжно и уверенно произнес дед. – Просто так Мандат сюда не пришел бы. Другие запруды он чего-то не очень жалует. Глянь, вон и Такать со своими советами старается последней затычкой в бочке стать.
Такать прозвище получил за любовь к словам-паразитам. Говорил он быстро и в каждое предложение вставлял: «Так сказать». Слышалось «Такать»:
- Петяня! Это – не пожарный рукав, ититвоювдушу, такать. Держи шланги умно, с мозгой, такать!
- Всё! Пустили по маршруту! – довольствуясь крупными пузырями, пускаемыми водолазом, констатировал дед. – Теперь ему влево нужно отсекаться.
-Влево – не рискнет. Там – глубоко, метров двадцать девять с половиной. Скафандер сплюш-шит в медный рубель.
- Так хорошо же: деньга к деньге и пойдет.
- Дед, мы медный рубль ищем? – спросил я.
Шею мне основательно заклинило, поэтому я обращался к Гарлуше.
Услышали все, и наступила тишина, по силе сравнимая с театральной паузой.
Три объемных пузыря хлопнули слева в воде, выбираясь наружу. Водолаз решил рискнуть и прощупать дно на глубине.
- Тревожный пузырь пошел, - ответил за деда Гарлуша, - ил, наверно, водолаза начал засасывать. Там ведь илу еще метра три , три шестьдесят пять будет.
- Если не больше, - протянул мне лапу с семечками Вася Сраком, - обоз так утянуло, что бульдозером не выкопать.
- Какой обоз?
- Дед говорил, что в 1812 году шаромыги, когда из Москвы бежали, целый обоз награбленного в пруд скинули, - со знанием истории края сказал Гарлуша. – Золота там столько было, что еще одну Ружейную Палату можно открыть в Кремле.
- Где – там золото? В пруду? – равнодушно уточнил Дядя Балдей. – Этот искусственный водоем я собственноручно организовал в 1964-ом году. Никаких обозов с золотом не видел.
- Чего ты брешешь? – откликнулся дед. – Не организовывал, а вновь обустраивал. Пруд еще в 39-ом спустили, но не до конца, потому что секретарь райкома, товарищ Пысый Г.П. по фамилии Неняев здесь случайно партийный билет члена ВКП(б) утопил.
Билет быстро нашли под мостками, – всем селом искали, - а вот товарища Пысого Г.П., по фамилии Неняев, вроде, как и не пытались. Жена его, мурмулетка, говорила, что всплыл товарищ Пысый Г.П. где-то далеко, на Индигирке, Яне или Колыме.
- Значит, французы обоз здесь все-таки схоронили? – не унимался Гарлуша.
- Какие французы?! – удивился наивности утопленника Дядя Балдей. – У нас, кроме Мамая , иностранцев отродясь не бывало. Шаромыги по Смоленке отступали – на километров семьсот севернее.
- А чего мы в таком случае ищем?
- Вы – не знаю, чего ищете, а мы – Гарлушу, - отмахнулся дед.
- Так вот же он, Гарлуша, в смысле – я, - обиделся Гарлуша.
- Ну и что? Нам не интересно, у каких баб ты ночевал. Колхоз заплатил водолазу – пусть теперь он отрабатывает. А ты сиди и не булькай: смотри на зрелище. Тебе, не все ли равно – кого ищут? Главное, хорошо здесь, у водоема, красиво, прохладно. Такого в городе не увидишь, - подмигнул дед мне.
Между тем громко и настоятельно тесть требовал Петяню сойти с воздуховодных шлангов. Рядом лежал обессиленный и потерявший дар убеждения Такоть. Тесть показывал на гладь пруда, которую беспокоили уже лишь столбики мелких пузырьков, похожие на случайные выбросы болотных газов, стучал по голове Петяни, потом пинал по ногам и снова показывал на гладь пруда.
Со стороны смотрелось убедительно, но должного эффекта на Петяню не возымело. Петяня стойко переносил нападки. От упорного стука, точно острыми костяшками руки в калитку, голова его тряслась, но команды ногам – сойти с шланга – не давала.
Петяня притворился бестолковым: поднимал поочередно ноги, но снова с еще большим остервенением устанавливал их на шланге, словно втаптывал ядовитую змею глубоко в землю.
Где-то на глубине, изголодавшийся по кислороду водолаз, набирался мести. Егор Борисович по опыту понимал, что при любом раскладе одному из них живым и невредимым с пруда не уйти.
- Чего только ради внучки не сделаешь… На что только не подстрекнешь, - задумчиво произнес дед.
Но я-то понял, на чей счет отнес он слова. «Смотри, мол, какие мы все по пердяковской линии властные и скрытные. Как масонское ложе…
- Согласно статистике, - прервал мои размышления Васька Сраком, - каждый третий хомо сапиенс является утопленником, относительно выкидышей абортаренных эмбрионов и незаконнорожденных детей.
- А каждый первый утопленник умирает от того, что не умеет дышать в жидкой среде, - добавил Гарлуша.
- Также, как всякий покойник перестает дышать и активно реагировать на жидкую среду, - попытался оставить за собой право последнего слова Васька Сраком.
- Поэтому особенно почетно утонуть в цистерне со спиртом, - напомнил Гарлуша Ваське кто у них бригадир, и кому на правах старшего по должности дано право делать выводы. – Сохранишься хорошо, и к телу уважительно отнесутся перед тем, как зарыть. Не побрезгуют – вылижут, отожмут. По крайней мере, пользу извлекут. А вот какая польза от подводника? Он ведь даже детектив до конца не досмотрит, а досмотрит – все едино не поймет, почему Петяня утопить его хотел.
- Ревность? – не сдержался я.
- Тут покруче замес будет! - предложил свою версию Васька Сраком, с укором наблюдая, как четверо добровольных помощников водолаза за ноги оттаскивали Петяню подальше от шлангов. Тот не сопротивлялся, лишь приподняв голову, зло вглядывался в обидчиков, точно целился в них через раструб рогатки.
Тащили Петяню быстро, отворачиваясь и зажимая носы от запаха, пробивавшегося сквозь его кирзовые ботинки. Потому след от тела Петяни на песке вырисовывался пунктирами: тире- тире-тире, точка-точка-точка, тире-тире-тире.
- Не жилец,- решил Васька и показал на оставленный Петяней след.
Я "пропел" след – так учили в пионерском лагере азбуке Морзе. Получился похоронный марш, но не согласился с Васькой: мог Петяня таким образом без вмешательства Высших Сил преднамеренно оставить на песке трудно переводимые символические знаки.
- Может, ты и прав, - задумался Васька, - когда Гарлуша в одиночку внедрял в сельские массы идею о необходимости сексуальной революции, таких следов в районе можно было найти в неограниченном количестве.
-Да ты скажешь, что деда в лужу посадишь – неограниченное количество! Четыре-пять… десятков, не больше. Но не отрицаю – было трудно, - подтвердил Гарлуша, перебирая и сортируя семечки в лапе Васьки. – Иногда до отчаяния доходило. Думал: брошу все, уйду в монастырь. Но потом совесть начинала допекать: "если не я, то кто? Достойных нет, доверить некому святое дело. Они и в поле-то не научились работать. Из пяти зерен, посаженных в благодатную почву, только одно прорастает. Собирают пшеницы по 7 центнеров с гектара, а отчитываются, что все 35! Куда там – сексуальная революция! Загубят на корню добрые начинания!"
- И дед?
-А что дед? Деду я бы доверил. Мне семь школьных работниц под мостом покоя не дают. Но дед у нас с головой в политику ушел. Это у него возрастное,- высматривая пузыри на воде, признался Гарлуша. – Шесть пузырей – на квадратный метр. Что там подводник, на месте топчется, что ли? Доступ к кислороду обеспечен – гуляй себе на здоровье, русалок щупай по ходу!..
Накрыв пулеметным стрекотом вялотекущую речь Гарлуши, из-за холма вырвался трактор К-700. Прицепом тащилась за ним огромная коряга, и слепила всполохами солнечного света скрученная полоска хромированного железа, нанизанного на нее.
В кабине сидел Колька и победно крутил головой.
Подогнав трактор к компрессору, резко осадил, хлопнул дверцей, точно фанерным листом, Колька спрыгнул на землю и четко отрапортовал:
-Егор Борисович! Я – того, прибыл, значится!
- Ты чего за собой приволок? – возмутился в ответ тесть.
- Сами же приказали вчера! Вот, с рассвета эту херню и таскаю за собой! – обиделся Колька Душегуб.
- Я тебе про бампер говорю, - тесть указал на хромированную ленту, скрученную посредине в спираль.
- А-а! Это? Так я же федеральную трассу пересекал…
Все нормально, дядя Егор, - спохватился Колька, увидев, как у тестя резко кровью налились глаза, - без жертв, стоячего зацепил на обочине. Тут штрафа-то – рублей на пятьдесят, не больше. Я чуть влево дал, эта хрень крутанулась и цапнула у «Волги» бампер. В машине никого не было. Они с шофером, наверное, по нижней дороге пошли вас искать. Я думаю, еще не скоро дойдут.
- Кто? Кто на этот раз?
- "Из Носа - в рот", ну, то есть Ковыряй, в смысле, Председатель райисполкома… У него же черная «Волга»? Я эту машину не раз видел у Сельсовета. Точно, Ковыряй. Шофер у него еще не садится за руль без гоночных перчаток и сморкается в носовой платок.
- Разворачивайся и живо дуй отсюда. И чтобы ни я, ни члены Райисполкома тебя сегодня не видели! – закричал тесть: - И железяку где-нибудь в лесопосадке зарой!
- А чего ее зарывать? Сейчас в пруд скину, как обычно. Здесь-то точно никто не найдет.
Почему-то сделав глубокий поклон, Колька на цыпочках отошел от тестя и негромко позвал:
- Дядя Балдей, есть работа по твоей части. Надо быстро сделать, пока один гад не увидел.
Вдруг рядом со мной проявился дед. Он привстал, опираясь на трость, и стал показывать кривым пальцем покалеченной руки на середину пруда. Там пузырилась и закипала вода крутым кипятком.
- Дерни-ка за трос! Спроси, может чего нашел водолаз, может чего разглядел? – предложил он Куквану: - Глянь, какую активность проявляет.
- Чего там, в иле разглядишь? На одном осязании человек работает, - философски вставил Коммунистик. А Коммунистиха дополнила:
- Прямо не знаю. Водолазу хоть стосвечовую лампочку в
