лоб ввинти, все равно ничего не увидит. Глубоко. Дэкомпрэссия ведь, все-таки, с какой стороны не погляди.
- Не нагнетайте страстей, - откликнулся Кукван, - без вас знаю, когда и за что дернуть! – и оглянулся на тестя.
Егор Борисович в это время перекинул свой взгляд с водоема на Кольку и следил, как тот, с помощью местного Кулибина с боем отвоевывал у коряги бампер.
Обнаружив, что остался бесконтрольным, Кукван незаметно трижды потравил трос.
Тут же водолаз ответил троекратным тревожным подергиванием.
Изумленный тем, что страховочный сигнальный трос внезапно ожил и задергался, Кукван стал интенсивно и зло крутить и трясти трос, пытаясь водолазу просигналить, что все в порядке, что это он, Кукван, дернул за трос только из потребности лишний раз убедиться в наличии присутствия подводника на месте, а теперь, убедившись, « отсигналивает обратно».
Подводник, и без того страшно напуганный перебоями подачи кислорода, совершил резкий разворот и, видимо, затеял экстренное всплытие.
Кукван, укоризненно глянув на деда, стал еще интенсивнее дергать трос, будто пытался загладить свою вину и вновь погрузить водолаза как можно глубже.
Дед публично кривым пальцем отслеживал по пузырям траекторию всплытия водолаза.
В это время Колька Душегуб и Дядя Балдей отбили наконец из лап коряги хромированный бампер, который был нанизан на ржавый стержень, вживленный в огромный кусок бетона с коростой розовой эмали сверху.
Кусок бетона вызвал у сельчан не только подозрение, но и ассоциативную тревогу. В розовый цвет было выкрашено единственное в селе строительное сооружение - продовольственный магазин.
Но никто не высказал своих соображений. Даже Клавка-Окунек, опознав на железных иглах бетонного ежа бабушкин утюг и чугунную станину от швейной машинки «Зингер», не возмутилась громогласно. Только еще больше глаза у нее легли на щеки и вздулся зоб на горле, как у «птицы мира» в момент брачных танцев.
С двумя подоспевшими помощниками – Наоборотом и Десантником - вчетвером они широко качнули бампер с прилипшей к нему снедью и, швырнув, проводили зачарованным взглядом станину, утюг, розовый кусок бетона и прочую мелочевку, отвоеванную у коряги.
Очень плавно и красиво полетела авангардистская конструкция в пруд, в сравнении с резко и неосторожно высунувшейся из воды башки в медном тазе водолаза.
Что всегда получалось – это бить точно по мишени, когда об этом не просят.
Не успел еще водолаз вглядеться в озабоченные лица зрителей и догадаться, что вновь с ними увидится еще не скоро, как молниеносная тень пронеслась в безоблачном небе, опустилась на макушку его и с грохотом медного таза растеклась непроглядной теменью.
- Не мало? – испуганно отметил точное попадание товарищ Мандат.
Покореженный скафандр буйком качался в середине водоема и нагнетал вокруг себя мелкие волны.
- По тому ,как быстро сносит к другому берегу, можно предположить, что ему хватило, - определил Петяня задумчиво, но без иронии. Он сомневался, какой лучше всего в данной ситуации применить закон для вычисления нанесенного ущерба - Архимеда, Ньютона или Энштейна? Смирившись было с неизбежностью разоблачения, он снова ощутил прилив оптимизма и уверовал в свою безнаказанность.
В полной тишине и почтении все присутствующие проводили взглядами водолаза на его рабочее место.
И в те сакральные минуты, когда водолаз аккуратно ложился правым боком на дно, из-за холма обнародовали себя три фигуры.
До секунды выверенные действия Дяди Балдея, Кольки Душегуба, Наоборота и Десантника, в результате легли перед тремя представителями районной Власти картиной полного согласия и взаимопонимания сельчан - на фоне девственной глади водоема. Ни намека, ни зацепки, ни тревожного взгляда или суетливого неосторожного жеста – ничего не могло вызвать подозрений у опытного и дотошного Председателя Райисполкома Ковыряя.
Тесть, сидя на кнехте, продолжал плавно дирижировать группой колхозников, умиленных своим исполнительским искусством.
Также монотонно Кукван травил стальной страховочный трос. Клавка Окунек еще не пришла в себя после внезапного приступа "базетки". Выкатившиеся далеко за пределы лица ее глаза могли отражать все, что угодно, кроме правды. Правда была страшнее ее болезни.
Колька Душегуб с Дядей Балдеем, Десантником и Наоборотом, встав полукругом, задумчиво всматривались в перспективу колосящейся нивы, где блуждал одинокий комбайн в скучной погоне за эфемерным урожаем.
Лошадь так же, как полчаса назад, удрученно набивала круги, вращая шкворень нагнетателя воздуха самодельного компрессора.
Пузыри всплывали равномерно и правильно, соответственно второму приложению к инструкции пользователя водолазными принадлежностями.
Основную публику и все остальное Ковыряй не стал осматривать, но у тестя спросил строго:
- Каковы результаты выше обозначенного мероприятия? Доложите мне и Председателю Ревизионной Комиссии, товарищу Подщекиной.
- Гля, бля! Сиповка уже и товарищем Подщекиной стала! – с места откликнулся искренним удивлением Петяня.
Сиповка, то есть товарищ Подщекина, захлопнула амбарную книгу, приготовленную для описания и детального освидетельствования предметов, обнаруженных водолазом, и обиженно обратилась к Ковыряю: - Я в таком регистре и при такой хамской роже разговаривать не желаю, а работать – тем более.
- Уймите ваших аграриев! – тут же предложил Ковыряй тестю.
Егор Борисович показал кулак Петяне.
Петяня выразительно посмотрел на товарища Мандата. Товарищ Мандат поерзал старческим задом и сказал:
- Ничего не нашли ешшо,.. из того, чего не найти вообше. Для товарища Подшекиной работы, покамест, нету.
- Я должен был сказать. Это мои слова! – перевел кулак на товарища Мандата тесть: - А ваше дело – не оскорблять представителей районной Власти, какой бы она Сиповкой не была.
Коммунистиха, которая по собственному мнению должна была давно занимать место Сиповки в районной Ревизионной Комиссии, Коммунистиха, чье сердце заходилось кровью от зависти при взгляде на разодетую, холеную, расфуфыренную доярку, зло крикнула, сорвавшись на фальцет:
- Знаем, какие корыстные цели вы тут преследуете!
- Какие? – за всех поинтересовался водитель Ковыряя.
- Корыстные! – еще раз фальцетом уточнила Коммунистиха.
Возник ожидаемый едкий шепоток, который грозил быстро перерасти в гомон.
Ковыряй высоко поднял руку, прося тишины и спокойствия у народа, что делать в данной ситуации не следовало – лошадь тут же встала, безропотно подчинившись сигналу; шкворень перестал скрипеть , и с легкой руки Председателя райисполкома шланги подачи воздуха сиротливо склонились к земле.
Присутствующие сделали вид, что не обратили внимания на лошадь, а будто завороженно внимали Ковыряю.
- Товарищи! – убедительно прокричал тот: - Из года в год мы собираемся на этой площадке! Случается, что не по одному разу! Повод всегда разный, а причинно-следственная связь - одна! И вы должны были давно к этому привыкнуть! Я понимаю, что ваши нервы на исходе, а недра нашего пруда неисчерпаемы!...
- Нашего,- поправил Дядя Балдей Ковыряя, - нашего пруда.
- Я и говорю – нашего! – уперся Ковыряй.
- Не вашего, а нашего пруда, - начал злиться Дядя Балдей: - Кто его сделал, тот из него и черпает.
- Здесь все принадлежит нашей любимой партии! И мы, коммунисты, не позволим мелким собственникам рассуждать в таком регистре! – поддержала Ковыряя Председатель Ревизионной Комиссии Подщекина.
Ковыряй сделал вид, что не расслышал ни Дядю Балдея, ни Сиповку. Заострять внимание на антисоветские высказывания местного Кулибина – себе дороже могло стать, а повторять избитые истины Сиповки - не было времени.
Ковыряй продолжил:
- Виновник этого, с позволения сказать, торжества всем нам хорошо известен, но не будем тыкать в него пальцем. Еще в 1956 году он, коммунист, товарищ Килин на районной отчетно-выборной конференции легкомысленно предъявил партии и народу план по возрождению села в виде перечня ценностей, спрятанных когда-то на дне нашего пруда. Вот копия оригинала! – Ковыряй своевременно поднял высоко руку, по которой рулоном туалетной бумаги скатился список ценностей, составленный когда-то дедом.
Лошадь с печальной обреченностью отозвалась на сигнал: дрогнула всем телом и пошла как-то боком, целясь в обидчика копытом задней правой ноги. Вера ее в повторную отмашку была очень слаба.
- Больше скажу, - не обращая внимания на кобылу продолжил Ковыряй, - список ценностей постоянно пополняется, но некоторые предметы вызывают сомнение. Вот, например, пожарная машина на базе Супер МАЗа. Анатолий (Петяня) утверждает, что машину случайно утопил в позапрошлом году, когда при тушении коровника производил забор воды из пруда.
У нас есть сведения, что возгорание коровника произошло тремя днями раньше, а пожарную машину гражданин, подчеркиваю, гражданин Анатолий по прозвищу Петяня продал в соседнюю область под видом списанной военной техники из войсковой части, обозначенной у нас, как «Дикая дивизия».
- Под этим регистром нам была предоставлена шефская помощь, - свернув губы трубочкой, сказала Сиповка.
- Утопил я ее, - как-то неубедительно раскаялся Петяня.
- А свидетели были? – спросил Ковыряй.
- Без свидетелей топил ее, родимую.
- В таком случае у меня к вам два конкретных «почему»?
Первое: почему водолазы третий год не могут обнаружить машину? Это ведь ни какой-нибудь поддон силикатного кирпича? Правильно я говорю, товарищ Адольф? – пырнул Фюлера Председатель Райисполкома.
Второе: почему пожарный рукав от машины обнаружен в подвале подсобного помещения того самого коровника, который сгорел за три дня до исчезновения пожарной машины? – Ковыряй победно оглядел присутствующих.
- На ваши коварные вопросы я могу ответить легко одним словом: « не знаю»! Не знаю, и все тут, баста. И доказывайте сами – почему, да как. Посягайте, пожалуйста, на мою презумпцию невиновности, - впервые Петяня дал вполне логичный ответ: - Но я не такой простой, как вы думаете. Я скажу так: виноваты водолазы – не там ищут. Ну, а пожарный рукав – дался он вам?! Спрятал я. В этом сознаюсь. Спрятал – до лучших времен. Думал, скоро наши придут.
- Ваши? – не понял Ковыряй.
- Петяня все ждет возвращения Тамерлана ли, Мамая ли, Мао Дзе Дуна ли - презрительно фыркнула Подщекина, - потому что вследствие регулярных ночных алкогольных вливаний у него по утрам образуется лицо, с которым легко можно затеряться среди полутора миллиардного населения Китая.
Лошадь приостановила свой печальный ход, вскинула голову, прицелилась, но прикинув в уме расстояние до Председателя, вдруг передумала, разочарованно фыркнула в одном регистре с Сиповкой и двинулась дальше нарезать круги.
- И что, при Тамерлане лучше жилось? – задал провокационный вопрос Ковыряй.
- Лучше, - уверенно сказал Петяня, - потому что свидетелей не осталось! И при его правлении склады с боеприпасами не взрывались в соседнем районе. При том, у них там взрывались, а у нас уровень воды в пруду поднялся на полметра. Странная взаимосвязь! Я точно знаю, что в таком количестве снарядам сто
