восстанавливаются... Кто бы что ни говорил... Я не сдерживаюсь... Внешнее спокойствие, внутренняя собранность... Я такой же как прежде, и перед тем, как нанести удар, я вспоминаю, где забытые стрелы. Нагнетая обстановку, я обнаруживаю запасной выход и, получается, опять вхожу через вход. Тоннель мог бы быть бесконечным, и тогда жизнь превратилась бы в один большой светлый путь. Упрям ли я? Трудно сказать...
Сколько раз я давал себе слово, столько же нарушал его, втаптывая в грязь самое дорогое. Не желаю судить и судиться! Я смертен и смертен этот мир. Не правильно сказанное слово укрепляет уверенность в завтрашнем дне, а какой смысл в самих жестах и взглядах? В первую очередь воспаляется разум, и больное сознание раскрашивает чистые листы будущего. Кто-то слепо ненавидит истину и ударом ладони направляет рассеченную похоть в русло траурных фраз. Окружающий смех встает в оранжевых снах, и достаточно лишь звука, чтобы наступил крах. Все впереди! Мне стало казаться, что все сводится к одному: произнести - НИ К ЧЕМУ! Железо и только железо укрепляет поток грязных междометий. Мне горько и обидно сознавать, что это я. Косвенные обвинения и оскорбления теряются в болоте слез. Неужели никак не обойтись без этого? Успокоение, вот, что нужно нам всем. Прощение или просветление. Церемония или любовный хоровод.
Все должно быть хорошо, но для того нужны общие усилия. Позиция проникновения и нежелание уступать переворачивает пустые бочки и выворачивает наизнанку естественное желание сближения. Да будет так! Зачем говорить с идиотами? "Я не хочу, потому что так хочется мне!" Абсолют не есть необычность, и поскольку я бестактен, моя действительность мимикрирует, растворяясь в не исчислимых богатствах содеянного. Еще раз! Деньги делают все, но так ли это? Когда, для кого, за что? Любовь к шуршанию бумаги возрастает пропорционально росту ее количества. Излечиться не возможно. За стеклом танцуют радуги, но мы-то не знаем об этом, а посему не стоит инспектировать заблуждение. Но кто мы такие, чтобы распоряжаться собственным бесправием и потенцией? Who are you?
Я не знаю, что стало так! - говорю я и слышу шелест платья, а снежный ком грозит раздавить все живое. Как же быть? Простите, я не уверен в собственной беспомощности и таковым остаюсь каждодневно. Выше и выше, быстрее и смелее. Сравните в лучах инфракрасного излучения поступки и мысли, и вы определите для себя порядок восстановления. Шаги в конце коридора еле слышны, а артиллерийский выстрел сражает наповал. Так ведь...
С прошлым покончено. Измерение исследовано, остается след губной помады на левом плече. Все будет, но возможно, чуть позже. постепенно я перебираюсь к окну и оттуда собираюсь перелезть на карниз подобно коту. Крыша трещит, я покачиваюсь, я боюсь, но не прекращаю движения.
Жидкость. Гнилая жидкость, превращающая нас в скотов.
Спасибо за информацию, но ее нет, и все забыто. Удобный случай проверить справедливость чьих-то высказываний. Я сворачиваю за угол и натыкаюсь на случай. Дано ли мне распечатать послание умирающего? Не примите ли вы меры к укрощению преступника? Просто-напросто существует уверенность и пока она есть. Я стараюсь не испачкать настоящее. Прошлое загажено... Не отмыть...
Что-то иное...
Я отвожу глаза, но голос продолжает звучать в ушах словно колокольный звон. Помощь, помощь, помощь...
А я сытый и несвоевременный замыкаю шествие и выбрасываю щекотливую фразу: Они - для тебя, ни больше, ни меньше. Смогу ли я жить до тех пор, пока кончится свет? Независимость превыше всего. А вокруг копошатся людишки-муравьи и словно в Стране Петровичей скользят мерзкие тени пресловутых мутантов псевдокомпьютерной диагностики.
Все, что случилось, и что случится со мной, предопределено, и оно выбрасывается не большими порциями. Я успел забрызгать упреками соседей и близких, но поднатужился и воскликнул: Прошлое ли, настоящее ли, будущее ли дает о себе знать!? Карма... Мгновенная карма.* Испускающий дух. Воняющий всюду.
Благодаря кому-то я становлюсь тем, кто я есть, а кто же будет благодарен мне? Я восторгаюсь неизвестным и оглядываюсь на себя. Если переиначить вопрос: не благодаря, а ради... Бесполезно играть с горой и пить из лужи прошлогоднюю гниль. А пытаться растопить завтрашний снег может лишь тот, кто ненавидит обыденность.
Зачерпнув прокуренными легкими тухлого воздуха, я почувствовал улучшение и облегчение и успокоился.
Внеся посильный вклад в ускорение приношения, я трижды ударил в гонг и заподозрил обстоятельство случая. Я обнаружил новоявленного солдата и посуетившись, согласился выползти из дерьма. Я не ждал, пока он уйдет, а перевернул крест и сказал: Все может быть...
На экране телевизора я отметил точку и высветил след. Я твердил, что нет "Мерседеса" и "Вольво", но...
В конце концов каждый способен на большее... или меньшее...
Операционная устроена в мозгах, а столовая снабжает разум отравленной пищей. Плита включена на всю мощность, и есть подозрение - отравишься, хотя все ужасно вкусно. Страх опоздать в преисподнюю, а хождение в магазин чревато постоянными испражнениями. Сплошь одни экскременты. Накопления подобны зловонному фурункулу, вскоре они могут лопнуть.
Я забегаю вперед, и дождь, бьющий в лицо, сбивает меня с ног, а я поднимаюсь и иду напролом. Долго ли еще мне идти?
Хороший вкус. Запасы эрекции. Что еще нужно, чтобы быть в середине? Слишком уж горячо, чтобы ждать, слишком холодно, чтобы бежать. Я благодарю Всевышнего и протестую. Верю ли я? Ответа нет. Его нет не только у меня, но и во всем нашем мире. Я обеспокоен лишь за себя, нов большей мере за свой нарывающий вздор.
Болезнь и лечение. Если бы мы пили за чье-то здоровье! Не разбавленный факел жизни, но тут совсем иное: мы сгораем, и наш пепел разлетается от дуновения ветра.
Действительность определяет многое, и я решительно ворвался внутрь троекратно умноженной трагедии. Она определила меня, и я зацепился за штору, которая поехала. Треск возвестил о падении. Боюсь, я вряд ли надоел себе. А вам? Мне противно притворяться, но я пишу в пустоту. Какой же гадкий воздух, но должна быть ясность, которой не добиться в постепенных поисках бесполезности собственного существования. Вот мой козырь. Единственно верное решение - экскурсия в подсознание, и я ежесекундно совершаю ее. Кто подскажет мне, кто выведет на дорогу?
Мы все - эгоисты, но я стану изворотливым и найду число, определяющее центр. Это - мертвая точка.
Вряд ли я убедительно излагаю суть действительности. Я искренне желаю, ведь:
"Если думаешь о разных ужасных вещах, они непременно произойдут,
а когда ни ты, ни другие о них не думают, ничего произойти не
может..."
Л.Ф.Баум "Железный Дровосек из страны ОЗ"
...А где-то в далеком будущем уже живут люди, которые вспоминают о нас с чувством вины за свое процветание...
Эдгар По, Оноре де Бальзак, Николай Гоголь, Франц Кафка, Михаил Булгаков, Джордж Оруэлл, еще кто-то... Они стоят особняком... Другие на несколько ступеней ниже... Да и тех не так уж много... Кэрролл, Салтыков-Щедрин... Большинство же не имеет права называться писателями, лишь графоманами... И я в их числе. Я - бездарь! Чудовищный дилетант!.. Что же делать?.. Гордиться этим?.. Бесполезно... Но продолжаю царапать бумагу, оставляя на ней закорючки... Занимаясь самобичевание, я рассекаю жизнь пополам - край и то, что за ним... Я пытаюсь оживить подсознание и чувствую себя снобом. Снобизм пронизывает мое существо, и не возможно от этого отделаться. Бесполезность бытия угнетает, поражает осведомленность потусторонним. Я знаю, что абсолютное мнение не поможет определить истинное значение, но способно взбодрить страдающее тело и выпустить плененную душу.
Я грызу ногти и думаю о прошлом, настоящем и будущем. Я сомневаюсь, что придет признание к бесталанному художнику, а мне плевать на всех и на все... Я не уверен, что грешащий будет спасен после покаяния. Мы безграмотны и профанируем на каждом шагу. Все вокруг опутано колючей проволокой, а внутри удушающий газ. Мы в газовой камере. Я готов переломать кости судьбе и расправив крылья выпорхнуть в окно, а там стоит жуткая тварь по прозвищу ночь, и плюется кровавыми комьями тетушка смерть.
Чего я жду?
Не объяснить смысла происходящего...
---------------------------------------------------------------------------------------
* - песня Джона Леннона "Instant karma"
---------------------------------------------------------------------------------------
...Антиреклама №1
"Нечто омерзительное из Калуги!
Представляем новое мыло "Панель"...
"Панель натюрель" - для сгнившей, зеленоватой кожи;
"Панель-классик" - для гадкой кожи в язвах;
"Панель-шик" - для сморщенной высохшей кожи!..
Даже в безобразии необходимо омерзение!"
Продукция компании "Сделал и продал"...
Я слишком оглупел. Стараюсь забыться только по ночам, совершая бесцельные (или прицельные!?) марш-броски по безлюдным улицам и паркам, скверам и площадям... Не получается! Мысли разрывают мозг, навязчивые идеи и влечения стучатся в мою дверь.
1. Я считаю. Все: телеграфные столбы, ступеньки в подъездах, редких людей, красавиц по памяти и старух по порядку, шурупы на полках. Я не могу не считать. Количество импортных машин не умещается в извилинах, и я принимаюсь за бродячих псов, напоминающих меня самого, однако и их слишком много. Крысы и кучки дерьма. Припоминаю приводы в милицию.... Пересчитать бы все на свете!
2. Я не наступаю на чьи-либо следы, на трещины в асфальте, на проталины, на лужицы, на насекомых и фантики от конфет. Я почти-что лечу.
3. Меня преследует мысль, что все вокруг - евреи. Даже если передо мною негр, все равно я думаю, что он - еврей...
Я неисправим...
"...В том загнивающем мирке, из которого я пришел, цитирование это поистине национальный порок.
Раньше оно распространялось на античных писателей, теперь перешло на лирическую поэзию", - говорил Эвелин Во в "Незабвенной", но моя болезнь не излечима. Меня раздирает страх.
"Деннис взял роман, забытый на столе мисс Поски, устроился поудобнее и стал ждать, пока прогорит
до конца его незабвенная".
Э.Во "Незабвенная"
...Я чихнул и на мгновение потерял из виду весь мир. Очнувшись, я заметил яркий свет в проходе между домами и одинокую фигуру высокого мужчины. Несмотря ни на что я двинулся ей навстречу и представил, что умею говорить по-эстонски. Я приближался к незнакомцу уже был готов протянуть ему руку, но остолбенел человек потрескался с ног до головы, и от него стали откалываться большие куски. Сначала отвалились морщины на лбу, затем - уши, и вот осыпались татуировки с плеч и рук. Я припомнил некоторые надписи - JEDEM DAS SEINE, NIL ADMIRARI, а тем временем человек рассыпался окончательно...
ОТСТУПЛЕНИЕ
1980 год. Летом этого года, когда Отчизна готовилась к Олимпиаде, а страны международного империализма желали препятствовать ее проведению, строили козни и готовили серию диверсий против Первого В Мире Социалистического Государства, половина москвичей совершила временную иммиграцию в сельскую местность, иногородцев же в столицу не пущали, и здесь всем стало
