они расходятся, и кровь хлещет. Вы вновь унижены и втоптаны в грязь.
Радуйтесь! Именно это вам и остается...
...Если я останавливался посередине, то ощущал покалывание в пояснице, если двигался боком, просыпались больные почки, если шел прямо, тянула печень. Не слишком ли много я пью? Не больше, чем другие, - оправдываюсь я, но чувствую, что напрасно. От себя не убежать, не спастись. Проблема остается с тобой навсегда. Легче указать пальцем на кого-то и найти того, кто слабее. Так делают в большинстве своем. Замрите и прислушайтесь. Скажите себе: Я хуже всех, я самый ничтожный, я больной, я умирающий, я - тлен!..
...Я ослеплен, я задушен, я почти умертвлен, и дурные мысли льются словно моча, они воняют дерьмом, от них не возможно избавиться. Хочется, да не хватает силы. Точно кто-то держит меня и давит мозг. Но мой ли это мозг? Странно слышать подобные признания, но, я боюсь, что совершенно рехнулся. Меня не отпускает Нечто, что именно высчитать трудно. Я хватаюсь за книги, жадно впиваюсь глазами в страницы, пытаясь отыскать ответы на вопросы. Однако пустота вдребезги разбивает зеркала надежды, и я упиваюсь слабостью. Я вновь унижен и раздавлен. Мне говорят, что спасение за семью печатями, я срываю печати, но, оказывается, там - дыра, да и то лишь во сне. Мне страшно. Я измучен погоней и думаю, что ИСТИНА где-то рядом. Я шарю руками в темноте, но кончик тончайшей нити опять ускользает. Вот он!!! И ...
17.05.1992 года. Два дня и два выступления. В пятницу - Невзоров по РТВ, в субботу - Лимонов - в передаче "Матадор". Каждый интересен по-своему или не интересен, если хотите, но самолюбования, самопозирования и возвеличивания им не занимать. Это ли отличает личности от полуличностей или безличностей? Не уверен.
Заявление о том, Солженицын и остальные диссиденты виновны в том, что Запад считает нас страной всеобщего ГУЛАГа задело. Появились сомнения. Можно принимать либо не принимать Солженицына, но многое ему прощается за пережитое, в отличие от того же Лимонова, который сам собой улетучился из страны, а впоследствии и с пресловутого Запада. Он жаждет триумфального возвращения в Москву! Всяк сюда лезет. Что ж покупай квартирку и живи, мы никого не гоним, лишь себя ущемляем, но другим - почет и уважение. Ты богат... правда я пока не читал Лимонова, но хочу ознакомится с его трудами, тогда и будет видно, что он такое...
Казацкая атрибутика (бутафория я бы сказал!) напоминает карнавал, цирк, балаган, которые не воспринимаются всерьез. На дворе - конец двадцатого века! Но в любые времена появлялись клоуны, над которыми потешались, особенно когда надвигается беда...
...Сколько мне предстоит играть в этой жизни, чтобы остаться на плаву? Я изнываю от боли за прошлое, пытаюсь всматриваться в будущее, но не вижу ничего определенного, а "в науке, как и в жизни, гипотезы всегда опасны".*
Я взял охапку желтых цветов и вышвырнул в раскрытое окно, а затем несколько секунд смотрел, как они парят в воздухе, рассыпаясь импрессионистским букетом на асфальте. Я пощелкал клавишами пишущей машинки, украденной кем-то из моих знакомых, кажется, Гансом. Вышла фраза: "ТАНКИ ВСТРЕЧАЮТСЯ НА ДНЕ". Я достал позавчерашние блины и разбросал их по комнате, и она стала растекаться как сметана. Я ощущал ее вкус и облизывался, сливаясь с блинами и подергивая перепончатыми крылышками. Оркестр, разместившийся в шкафчике возле окна, наигрывал скучнейшую мелодию, но она затягивала словно болото, и скоро я с головой погрузился в тину. Мои глаза смотрели на тело извне и трогали собственные руки. Они пробегали по татуировкам и застревали в предплечьях. Я кричал и принимая свой обычный вид, выпрыгивал на балкон. Здесь было душно и воняло помойкой. Один выход - стать кузнечиком. "Все уже было сказано, только не было услышано", - вспоминал я слова Жана Кокто и становился насекомым. Я приладил руку-пилу к балкону и заставил копошившихся внизу людей обратить на себя внимание. они удивленно таращились на гигантского кузнечика с лысиной и усами, а я продолжал пилить. Мое вдохновение подкреплялось уверенностью в достаточности усилий. Заиграл клавесин, и белая простыня, сорванная ветром, выпорхнула в балконный проем. Я зацепил ее свободными ногами и накрыл себя с головой.
Я решил переждать беду в бесконечности секунды. Что-то тревожило меня и жгло словно извергающаяся лава.
Я усмехнулся и проиграл в уме различные варианты собственного спасения, но мысли перескакивали, представая цепью глупых бородатых анекдотов, над которыми перестали смеяться лет эдак пятьдесят назад....
-------------------------------------------------------
* - А.Камю "Чума"
-------------------------------------------------------
Мне всякий раз становилось не по себе, когда я входил в автобус. Я видел озлобленные рожи, горящие ненавистью глаза и хотел бежать прочь или по крайней мере сжаться в комок и спрятаться во внутренний карман своего пиджака. Меня тошнило от человеческих ублюдков, мне было страшно находится среди гомункулов, но я собирал свое мазохистское естество и с неистовством насиловал себя.
Я смотрел на идиота с подергивающейся челюстью и выпученными глазами и негодовал. Но вот мой взгляд упал на стоящего слева высокого молодого мужчину в пятнистом защитного цвета комбинезоне и кроссовках. Мое сердце провалилось в желудок, а затем стало опускаться все ниже и ниже, пока наконец не застряло где-то в области мочевого пузыря... У мужчины не было лица! У него была голова со всклоченными пепельными волосами, было утолщение носа, присутствовали серые глазенки, но все остальное пространство сплошным полотном покрывали бородавки от светло-розового до пурпурно-бордового цвета. Одни были меньше спичечной головки, другие - размером с горошину, а некоторые достигали размера спелой сливы. Фильм ужасов, да и только! Такое может представить себе человек с больной фантазией. Жуть!
Я посмотрел на руки чудовища. Там бородавок было гораздо меньше - штук сто на две руки. Человек-монстр зыркал на окружающих затравленным сайгаком, а я, забыв об идиоте на задней площадке, никак не мог дождаться своей остановки. Представьте себе, мне ехать пять минут, но насколько они растянулись, знает только Всевышний! А еще говорят, что время - понятие неизменное! Но все-таки я вышел на улицу!..
Я никак не мог отделаться от мысли: одно дело - смотреть на уродов в кино, но совершенно иное - осознавать, что они живут рядом с нами...
Недавно был праздник искусства,
И там увидел я
Живую чашку в освещеньи тусклом,
А в ней отдыхала змея.
И ветер срывал с граждан шляпы.
Привычно было все.
Беспечно сосал свою лапу
Какой-то заморский посол.
В стремлении к праведной мысли
Без умолку болтал
Бесстрастный ревнитель корысти
И что-то в блокнотик писал.
Орали слоны и сатрапы,
Срывая пелену.
И слушали бредни Остапа,
Но видели восставшую страну.
Оставшись один в окруженьи
Лишенных сна людей,
Я ждал рокового сраженья
С ватагой оживших червей.
Но выстрелы не прозвучали,
И голос был далек.
Соседи за все отвечали,
Писали шедевр между строк.
И я наугад повернулся
И тут же захрапел.
В веках мой потомок проснулся,
Он тоже искусства хотел.
KING DIAMOND. Я полностью отключаюсь от окружающего мира. Реальности не существует. Я - в музыке. Я расщеплен и перемешан с гитарным соло и странной органной полифонией. Звуки врываются в уши, оставаясь там надолго - пока не закончится диск. Такой голос не может иметь человек, колдовство овладевает мною, и я слышу одновременно несколько десятков вокалистов. Они нападают, заламывают руки, давят коленями на грудь, долбят по затылку... Песни сменяют одна другую, ломается ритм, а певцы зачаровывающе стонут, ревут и плачут. Я слышу Эдгара По, я вижу Гофмана, я ощущаю Нерваля. Они кружатся в бесовском ритме вместе с собственными персонажами, и вихрь уносит их по ту сторону Вселенной. Они пугают меня, но я возвращаюсь к началу... KING DIAMOND...
...Переход из одного состояния в то же самое совершился!..
...Я бреду и пытаюсь раздавить асфальт так, чтобы выступил сок. Я бросаю в рюкзак все, что попадается под руку: пустые пачки - сигаретные, чайные, кофейные; коробки из-под конфет, обертки сникерсов, марсов и прочих твиксов; пивные банки и пластиковые бутылки - пепси, кока-кола; реже попадающиеся водочные и винные бутылки (до меня прошлись грибники); обрывки афиш и кусочки разноцветного стекла. Я обрезаю палец, и кровь темной густой каплей выступает из-под кожи...
Я забываю о собственном существовании...
18.05.1992 года. Издевательство над домохозяйствующими обывателями. Мыльнооперный телесериал "Богатые тоже плачут". Продвижения сюжета нет, одни и те же реплики, действия, жесты и бездействия. "Когда же прекратят испытывать наше терпение?" - возмущаются граждане, и они совершенно правы, но их тянет к экранам, и каждый вечер миллионы глаз приклеиваются так, что их не оторвать. В чем причина? В мазохистских инстинктах? В попытках уйти от собственных проблем? То ли еще будет! Это лишь первая ласточка... Возможно последующие произведения всемирной мыловаренной фабрики станут восприниматься спокойнее...
"...На макушке блестела лысина, а уши торчали в стороны, как два опахала.
Сразу чувствовалось, что это симпатичный, добрый и жизнерадостный человек".
Л.Ф.Баум "Железный Дровосек из страны ОЗ"
...Жизнь полна исправлений, и хочешь, не хочешь, нужно разобраться в этой кутерьме, опуститься на дно самого глубокого ущелья, прочувствовать сложившуюся ситуацию, испробовать сырую, однако не подпорченную совесть.
Я готов поставить все точки над "Ё" и замахнуться на святое - на подвиг! Изо дня в день я упираюсь в запретные двери себялюбия и, покоряя сластолюбие, понял, что бытие превращается в настоящий кошмар. Я безаппеляционно смотрел в глаза реальности и видел притаившиеся мысли, отрицающие зримое отрицание. Быть может существуют какие-то объективные причины, возможно действуют сверхъестественные силы, но я должен подвергнуть сомнению ВСЕ! Знак! К чему уподобляться скотам? Я сомневаюсь. Ну, да ладно. Разобраться во всем не представляется возможным, однако выводы сделать желательно. Когда же они могли бы быть единственно правильными, я бы спокойно лег в могилу. Безоговорочно нельзя принять точку и, слава Богу, что мы бегаем по кругу.
Я думаю, что мир надоел нам всем по горло, и мы мечемся, дабы развести костер самообладания и угостить из чаши мести своих врагов. Как говорится: поиграли и будет! Я спокоен, но правильно ли я поступаю? Любовь? Я спокоен... Где?... Люблю ли я, любят ли меня? Не уверен... Не все ли равно...
Ограниченная сфера вторжения в потустороннюю связь и, мне кажется, я подогреваю обстановку собственным оболваниванием. Я отвечаю: Угу! А что скажете вы?
Не в этом дело.
Я по-прежнему распадаюсь на мелкие частицы и блуждаю в темноте, но уже чувствую страсть и ненависть. Я открываю собственные законы и живу по ним.
Неисчислимы бедствия, приносимые близкими, но их не собрать в корзину участия. Я - скандалист, и этим все сказано. Я отмечаю знаком свой рост и пытаюсь ставить крест, но начало всему - я сам.
Красным по черному, белым по голубому. И те клетки, которые расходуются по пустякам, не
