ПЕХОТА

единственно серьезную личину, Музей обращается к рыжеусу: -- За что-о-о?!!
-- А я знаю? -- хитровански прищурившись, отвечает Колюня. Чуток же покорчив лицо в подобие глубокомысленности, он размеренно назидает: -- А не фиг быъо к женш-щине пгиъюдно пгиставать. «Потгогать ти-и-итю.., потгогать по-о-опу...» Гъупость... А зачем ее задницу ъадошкою мяъ?..
-- Да не мял я ничего-о-о!! -- оправдывается Музей, -- Я только спра-ашивал! В шутку.
-- Ага, -- как бы соглашается Колюня, -- А как же... Не мяъ он. Так тебе все и повегиъи... Да я чево(?!), съепо-о-ой?!
-- Нет, зрячий, -- мямлит ухажер-неудачник.
-- Не мяъ он... Можа я-я-я(!) мяъ?!
-- Не-не-не(!) Конечно же, ты, Федорыч, не мял, -- тараторит Музей.
-- То-о-о-то ж(!) -- еле сдерживая готовый вырваться из горла хохот, талдычит Колюня, -- Кгоме тя некому! Стопгоцентно твоя габота...
-- Может и помял я... маленько.., -- вслух рассуждает Пашка, -- Может не обратил внимания... Не-е-ет... Задел нечаянно и помял нечаянно.., -- после мучительных раздумий под аккомпанимент угасающего хохота он вновь обращается к прыскающему в рукав Колюне: -- Ну почему я ничего не помню?!..
-- Пгоще пагеной гепы, -- охотно растолковывает рыжеус, -- Она те вгезаъа, и у тя муть мозговая пгикъючиъась. Туман. С потегей памяти... Вышибъо тя из нее... Тяжеъая контузия(!)
-- Не может быть! -- сомневается Музей.
-- Может-может-может! -- убеждает его Колюня, -- Еш-ще как мо-о-ожет!.. На войне все... быть... мо-о-ожет... Бац, и все. А ты даж и не заметиъ. Потому как откъючиъса. На чуть-чуточку, но-о-о... Откъючиъса. Все видеъи, -- колюнина ладонь, чуть ранее втихаря от Павлика приложившаяся к филею Софьи Павловны, очерчивает указующее полукружье.
-- Не мо-ожет быть, -- похоже, что пострадавший в результате колюнинской провокации словно витязь на распутье, -- Невероя-ятно.
-- Может-может-может, -- частит Колюня, -- Вегоятно... У тя, похоже, не токо память пговаъиъася, но й сообгажение выпаъо. Че в сам деъе пгидугивашьса?.. Неужто совсемочки ниче не помнишь? -- оконцовка тирады звучит с укором.
-- А что я мял? -- практически уверовавший в колюнину байку Пашка пытается в полной мере восстановить события.
-- Все, што пгосиъ, -- откликается рыжеус.
-- И вымя?
-- Ага.
-- О-ой-ёй-ё-ё-ёй!.. А под юбку лазил?!
-- А сам-то как думашь?!
-- Ой-ё-ё-ёй! А-а-ай-яй-я-я-яй!..
Бойцы, развеселившиеся от колюниной «спектакли», мало-помалу успокаиваются. Лишь смешливые всплески нарушают воцарившийся словесный штиль.
-- А ничего эта Софья Павловна(!) -- восторгается Безбрежный, -- Порядочная. Да и скромно, опрятно -- в юбке, а не в галифе. Не перевариваю, когда женщина в штанах. Бесстыдство.
-- А я наоборот -- перевариваю, -- возражает Шрапнель, -- Юбка-то и есть самое-рассамое бесстыдство.
-- Ну не скажи.., -- ворчит Безбрежный, -- Испокон веку для женского полу предназначены платья, юбки да сарафаны. Дабы скрывать выпуклости. Для торможения блуда, для скромности... А правда, говорят, что за границами на конных скачках капиталистические женщины участвуют в белых кальсонах?
-- Правда, -- подтверждает Шрапнель, -- Только те кальсоны без ширинки, в обтяг и называются совсем по-другому... Вот, хоть убейте, запамятовал я их название.
-- Верхом на лошади и, если издали, как будто снизу пояса как голышом?! -- поражается Шишкин, -- От это да-а-а(!)
-- И я говорю, срамота(!) -- уходя, твердит Безбрежный, -- Никакого стыда и совести.
-- А я зуб даю, что подол придуман для блуда и разврата! -- выкрикивает вдогонку Безбрежному Шрапнель.
-- Не мели чепуху, -- оборачивается сержант, остановленный сим высказыванием, -- Да и зубы у тебя штакетником -- через раз. Потому как не хрен их под свою брехню закладывать(!) Поберег бы для старости.
-- Мои зубы -- дело единоличное -- никого не касаемое! -- ерепенится хулитель женского подольного костюма, -- Вот как деревенскую бабу откувыркать?! А?
-- Как-как.., -- мыслит вслух Вася-северянин, -- Как и городскую... Так же... У них чего?.. У них чего, устройство агрегатов разное?..
-- Да не в этом де-ело! -- обрывает помыслы Шрапнель, -- Все одинаковое! Соль в костю-ю-юме(!).. Сельчанки-то чаще частого в сарафанах да безо всякого исподнего и дома, и в поле, и по грибы да ягоды, и на сенокосе... Подходи к ней, задирай подол до подмышек... И все -- она абсолютно нагая и твоя! Как в бане. Только ляжки расшеперивай!.. А ежели вдруг случайный свидетель в виде прохожего, сарафан за подол дернул -- он и все до пяток занавесил! Как ни в чем не бывало... Уковылял ничего не заметивший мимоходец , а ты за подол цап, руки на «хенде хох» вскинул, и она по-новой для процедуры готовая! Одна секунда, и процесс пошел. Поэтому и деревенские бабы (из-за упрощенности их обнажения!) к блуду более склонны. В отличие от представительниц иных сословий. И более того, в отличие от носительниц брючного костюма.
-- Хе(!)-- Колюня восхищенно зыркает на доку в сфере совокупительной теоретики, -- Здогово нагогодиъ! Будто в сказке иъь в кине(!)
-- А попробуй-ка любой из вас представить себя с бабенкой в брюках на ремне и с пуговками...
-- А еще с подтяжками и в рейтузах с начесом! -- воодушевленно подсказывает Шишкин.
-- Пусть и так, -- великодушничает Шрапнель.
-- А еще в сварочной брезентухе! -- душевно пылает подсказчик.
-- Пусть и в брезентухе, -- кивает пытливый исследователь в области совокупления.
-- А еще!., -- приплясывает Шишкин, -- А еще, если под брезентухой комбинезон и-и-и.. панталоны!
-- И-и-и, и-и-и.., -- раздраженно передразнивает Безбрежный, ощутивший явную доказательность шрапнелевских доводов, -- А еще, а еще... А еще под панталонами медные трусы!.. А поверх всего водолазный костюм!.. Тоже мне, ученые! В нужниках моченые...
-- Ну вот видите, мужики?!., -- указывая ладонью на Безбрежного, торжествует Шрапнель, -- Нечем крыть товарищу командиру! Бесполе-е-езненько(!) Все равно, как охаивать теорию Маркса(!), Энгельса(!), вечно живого Ленина(!) и гениа-ального(!) товарища Сталина.
-- Ты бы помои-то с похлебкой в одну миску не сливал! -- негодует Безбрежный, -- Как коммунист заявляю, твоя исподняя ахинея и научный(!) марксизм-ленинизм -- проблемы разные!.. А по поводу штанов-юбок.., -- лицо сержанта вспыхивает торжеством озарения, -- Это еще как на подол посмотреть...
-- Под подол подсмотреть? -- кривляется Шрапнель.
-- Ты глухого-то да юродивого из себя не корчил бы, -- назидает Безбрежный, -- Он, подол-то, как его ни крути, как ни выворачивай, по любой позиции лучшее средство от распутства(!).. И соблазны скрывает, и труженице полей позволяет не рыскать по бескрайним просторам в поисках нужника, а справлять естесственные надобности в любом месте, где была ими настигнута! -- ощущение, что поборник нравственности в восторге от вспышки собственной прозорливости, -- Присела, не покидая рабочего места, будто картошку собирает или почву рыхлит, или посевы пропалывает, а сама нужду справляет...
-- И сколько же колхозного богатства с фабричным да заводским под этими самыми подолами всякий день-деньской в единоличное пользование уворовывается(!).. Мешками, мешками, эшело-онами(!) -- бурчит солдат-похоронщик, но его никто не слышит.
-- ...А никому и невдомек, что труженица облегчается, потому как подолом до пят замаскирована, -- тем временем развивает тему Безбрежный, -- Сделала дело, встала, отряхнулась и пошла как ни в чем не бывало. А ты-ы-ы.., -- победный взгляд буквально пронзает Шрапнеля, -- Представь в подобной позиции женщину в штанах(!).. Представил?
-- Представил, -- подтверждает вот-вот побежденный.
-- И как тебе картинка?
-- Как-как.., -- мнется Шрапнель, -- Как мужик посреди поля по-тяжелому, -- после сего выверта собственной мысли радетель обоеполого брючного костюма выказывает выражением лица, что не намерен капитулировать, -- Если по-твоему-то, так всех мужиков в юбки нарядить?! Как в Шотландии?
-- Эт как-газэтак в экой-гаскакой Шатъандии? -- встревает Колюня.
-- Да провинция такая в Англии, то есть в Великобритании, -- обводит бойцов торжествующим взглядом воспрянувший духом ветеринар, -- Там все мужики в юбках клетчатых щеголяют! Как вылитые бабы.
-- От эт-та сгамота-а-а(!) -- укоризненно раскачивает голову рыжеус, -- Совсем охуеъи! Бабы на конях в каъьсонах, мужики в юбках в къеточку... Хген газбегешь, кто в избе хозяин. Бесстыжие.
-- Вот видишь(?!) -- жулькая Шрапнеля хватким взглядом и кивая на Колюню, выговаривает Безбрежный, -- Народ не обманешь(!) Народ все-е(!) видит и понимает.
-- А то, -- горделиво приосанивается рыжеус, -- Все-е-е видим(!) И с поня-ятием понимам... Я-то, бываъо, в Тобоъьске на загаботках вечегком апосъя баньки все в кинозаъ ходиъ. На сеансы. А пегед имя (сеансами-та) кинажугнаъы смотгеъ. Пго все, пго все(!) На особку нгавиъса мне пагад на Кгасной Пъош-щади. Не ноябгьский, кода хоъодиш-ща, а пегвомайский. Музыка, на тгибуне Стаъин, ево товагищи с дгузьями. Гучками всем машут, ъыбятса. А пегед ними кучи девок в тгусах да в беъых майках (и безо всяких юбок, и безо всяких штанов -- как токо што из коек спгосонья повыъазиъи!). Выпъясывают в своем исподнем, выгибаютса, магшигуют. Тыш-щи энтих самых моъодух. И все, как на подбог, сытые(!) Аж коъенки да ъокти у их как насосом надутые(!) А Стаъин на их ъюбуетса да ъадошкою им знаки подает: моъ, вижу, девчата, как здогово вас Советцкий Союз выкогмиъ; мы, боъьшевики, дескать, не то што капитаъисты жмотистые, у коих бабы гоъодают и как будта скеъеты из музея выгъядят...
-- Ты это к чему, Беспалов?! -- прерывает нахмурившийся Безбрежный.
-- Я энто к чему? -- спрашивает сам себя Колюня, -- А ъеший то знат... Пгосто так, навегное... А коъи по пгавде.., -- «окопный философ», подперев кулаком подбородок, пристально вглядывается в ватное облако, будто на нем начертан ответ на вопрос командира. Спустя менее минутки Колюня уверенно доводит до сведения Безбрежного: -- Я эт к тому, што хегней напагу со Шгапнеъем занимаетесь. То вам юбки не те, то вам штаны не там(!).. Одному баба в юбке не по нгаву, втогому баба в бгюках... Боътуны вы и боътуны... Да ежеъь товагищ Стаъин скажет, нагишом совмесно со своими бабами да тещами будете пегед мавзоъеем «Интегнационаъ» впгипгыжку отпъясывать! А он вам свегху ъадошкою помашет, а потом ъюбую из ваших бабенок паъьчиком поманит: дескать, айда-ка, гоъожопка, ко мне на тгибуну; дескать, айда-ка -- побъиже познакомимса, да посъе ковшика коньяку я тебя...
-- Беспа-а-ало-ов! -- яростно сверля свой висок указательным пальцем, Безбрежный коршуном нависает над Колюней, -- Ско-олько мо-ожно-о?! Совсем сдурел, олух царя небесного?!
-- А я че? -- искренне удивляется рыжеус, -- Я по пгавде. Ежеъь тыш-щи девах заставиъ почти што нагишом пегед собою (как ты называшь) выпукъостями тгясти, то вам со Шгапнеъем нивкакую не отвегтетса. Хоть ъопните...
Безбрежный с размаха (как врач на безнадежного) машет на Колюню рукой и вприпрыжку уходит прочь. Шрапнель, разинув рот, по-лягушачьи выпучивается на него же (за неимением слов, молча). Бойцы то хмурятся , то недоуменно переглядываются, то, потупив взоры, сдерживают смех...
-- А у нас на околхозивании главною баба была, -- задумчиво бормочет Вася-северянин, -- В кожаной тужурке, с кобурою на ремне и в кожаной галифе. Зверь(!) Нюхом чуяла, где зерно кулацкое зарыто. Поначалу даже поговаривали, что не баба это, а мужик. Под девку, мол, наряженный... А потом оказалось, что она самая -- всамделишная... Мы с ребятней однажды по потемкам подкараулили, когда она в бане парилась, а охранник ее самоличный из предбанника в