ПЕХОТА

Вырядился, к-как кобель на случку!.. Пр-риказываю! В первых рядах разведки боем пойдешь! Как рядовой стрелок! В п-первых ряда-а-ах!.. Моли бога, что комдив спит! А то бы!.. Искупи свое дармоедство кровью! По-о-онял?!
-- Так точно! -- часто моргая, резко козыряет главный полковой разведчик.
-- Свобо-о-оден! -- обрывает разнос разгневанный подполкан.
-- Йе-есть! -- прощально козырнув, капитан чеканным шагом покидает наблюдательный пункт. Свидетели сей сцены в оцепенении. Слышно жужжание мух и стук капель начинающегося дождя...
-- Время, -- наконец уняв гнев, однословит ВрИО.
-- Пятнадцать-десять, -- подсказывает майор-артиллерист, коему комдив грозился «глаз на жопу натянуть».
-- Я дал отбой на атаку до конца сна товарища генерал-майора... О-о-ох-х-х, -- поясняет начштаба.
-- Так и приказал: «...до конца сна товарища генерал-майора»? -- иронизирует ВрИО.
-- Никак нет(!) -- тушуется штабист, -- «...до особого распоряжения!»
-- Та-а-ак, -- оторвавшись от стереотрубы, взирает на начштаба ВрИО, -- Разведка боем в шестнадцать-ноль-ноль. Минимум артиллерийской поддержки -- по одному снаряду с орудия! Не-е хрен вслепую жечь боезапас! Атака силами второго батальона. Какова укомплектованность батальона личным составом?
-- Менее пятидесяти процентов, -- информирует начальник штаба, -- Около двухсот стрелков.
-- Та-ак.., -- задумывается ВрИО, -- Подходяще... Максимально возможное продвижение! До упора! Все, что от них останется, сразу в тыл... Пообещать за взятие населенного пункта медали и ордена!.. Всем. Поголовно.
-- Т-товарищ подполковник... О-о-ох-х, -- обильно потеет начштаба, -- А авиационная поддержка?
-- Я же приказал, что никакой массированности артогня вслепую?! -- раздражается ВрИО, -- Приказал?!
-- Так точно! -- неуклюже вытягивается во фрунт начштаба, -- Хо-о-о... У-у-уф-ф...
-- Разведка боем силой пехоты! В шестнадцать-ноль-ноль! Об авиаподдержке накрепко забыть.
-- А вдруг товарищ генерал-майор к тому времени еще будет спать? Побеспокоим, -- выказывает опасение начштаба.
-- Не будет. О-о-ах-х-х! -- во весь рот позевает ВрИО, -- Не будет. Я знаю. Если я усну, к шестнадцати-ноль-ноль разбудить!
-- Есть! -- вяло козыряя, заверяет начштаба, -- Будет разбужено!
-- Упоить батальон водкой! -- клонясь в сон, дает распоряжение ВрИО, -- В стельку. Пьяному море по колено!.. Пообещать: кто первым ворвется в расположение противника, тому Звезду Героя Советского Союза!.. Но упоить обяза-а-ательно! Под мою ответственность.
-- Есть! Фу-у-у, -- подтверждает свое понимание задачи начштаба.
-- Перед самой атакой(!)
-- Есть!
-- До о-о-одури!
-- Есть! Ох-фу-у-у...
-- Корректировщики, топографы, писаря, кашевары... Всех в наблюдатели! Засекать все -- до пулеметного гнезда!.. И боже упаси, если кто-нибудь из них будет хотя бы слегка выпивши! Лично в штрафбат оформлю! Ясно?
-- Фу-у-у. Так точно! Ясно!
-- Я пошел покемарить... И чего вам эта авиация, если бомбы -- это те же артснаряды?! Только с приваренными стабилизаторами... О-о-оа-а-ах-х! Все. Меня нет. Исполняйте.
-- Йе-есть! -- последнее начштаба выкрикивает с явным душевным облегчением.

Дождь, пробрызнув крупнокапельно, стихает. Солнце, ныряя и выныривая, купается в переменной облачности. День катит на закат.
-- Сыко-олка мияс-са пропадаэт, -- сетует вытянувшийся на цыпочках коренастый Магомед-оглы, -- Цэ-элый(!) туша.
-- Торчишь, Магомедка, из траншеи как мухомор на тротуаре, -- ворчит сержант Безбрежный, -- Хоть каску напяль. А то, неровен час, прилетит свинчатка в «шляпку»...
-- Сык-ко-олка мияс-са! -- сокрушается нахлобучивающий каску азербайджанец, -- А как с ничейка взят?.. Ныкак. Ы-э-эх-х! Палчыка облыжэшь! А блызка локтя, а нэ укусышь. Мияс-са хачу-у-у...
-- О чем это он? -- оборачивается к Шрапнелю Вася-северянин.
-- Мертвечины хочет, -- с нотками сострадательности поясняет тот, -- Изголодался магометанин. Видишь, как его корежит?
-- Виж-жу(!) -- выказывая лицом недоумение, подтверждает Василий, -- Не пойму только, как-кой мертвечины он хочет(?!)
-- Обыкновенной, -- морщится Шрапнель, -- Ему, стервятнику, видишь ли, тушёнка американская приелась. Ему, видишь ли, человечинку подавай. Людоед отпетый.
-- Брешешь(!) -- хмурит брови Вася.
-- А какой интерес мне брехать? -- равнодушно спрашивает Шрапнель.
-- А может есть какой.., -- допускает вероятность мотива северянин, -- А может, чтобы меня одурачить.
-- Да нужо-он(!) ты яму-у.., -- встревает в разговор чистящий винтовку Колюня, -- Че тя дугачить, ежеъь ты дугаком гожденный. Темнота-а(!)
-- Нету в Советском Союзе людоедов(!) -- перебрасывая взгляд с Колюни на Шрапнеля и обратно, утверждает Вася.
-- Нету так нету, -- безразлично молвит Шрапнель.
-- А ты(!).., -- сердито уставившись на Колюню, северянин пыжится в словесном поиске, -- Полегче, ты(!).. Ишь, «дураком рожденный»(!)
-- Звиняй, ежеъь че не так, -- равнодушно просит прощения Колюня, -- Не со зъа я. Выгваъось.
-- То-то ж, -- утихомиривается Вася.
Минуту, другую, третью тянется пауза. Кажется, что тема разговора исчерпана, похоронена и забыта. Но, поерзав и пошмыгав носом, Василий все-таки воскрешает ее обрывочным бормотанием:
-- Людоед... Хе... Тушёнка ему надоела(!).. Брехня... Да как может надоесть тушёнка(?!).. Дребедень...
-- Шгапнеъь, -- молвит Колюня.
-- А? -- откликается тот.
-- А че, в сам деъе япошкинские самугаи чеъовечину едят?
-- Да ты што-о-о(?!), Колюня.
-- А сам ж говогиъ, што едят.
-- Не-е, -- отнекивается Шрапнель, -- Они только печенюшки потребляют.
-- А-а-а... Хогошо живут жеътомогдые, коъи печеньем когмятса(!) -- маятникоподобно покачивает головой Колюня, -- А я как-то у свояченицы в гостях энтим печеньем с ме-едом та-ак(!) обожгаъса, што на дизентегию пгогваъо. Как из гидгоэъектгостанции двое суток водопадиъо(!) Думаъ уж, што весь досуха выъьюсь. Насмегть(!)
-- Это от ме-еда, -- поясняет солдат-похоронщик, -- Он же здо-орово(!) кишечник слабит. И нервы успокаивает.
-- Тебе бы мои негвы, -- негодует Колюня, -- Тебе бы мою дгисню, кода я все угъы день и ночь обсигаъ, посмотгеъ бы я на твои негвы(!)
-- Ну чего ты, Беспалов, все об говне да об говне? -- морщит нос Вася-северянин, -- Срамотища, а не человек.
-- А я че? -- хлопает веками Колюня, -- Я ж пго печенюшки, кои япошки едят... А оно само собою на говно выехаъо. Безо всякова повода. Само собою.
-- Эт какие еще печенюшки едят япошки? -- заинтересовывается подоспевший к концовке разговора Анохин.
-- А вон у Шгапнеъя спгоси, -- кивает Колюня.
-- Это какие еще печенюшки едят япошки? -- поворачивает лицо по указанному адресу Анохин.
-- Какие-какие.., -- театрально мнется Шрапнель, -- Обыкновенные... Поймают в плен врага заклятого (типа нас с тобою, или навроде Васи-северянина) и пузо ему вспарывают, и парную печенюшку оттуда вынимают, и жрут ее сырою без перца и соли с горчицею... Печенюшку-то -- печенку -- печень-то... А когда всю зажуют, в киманы расшитые да лапти бамбуковые наряжаются, да в тюбетейки узбекистанские, а еще в повязки набедренные из дикой махорки и в кальсоны дыроватые... А потом расхватывают (кому чего достанется) гитары, балалайки, барабаны и гармошки со свистульками, и свои япошечные народные танцы пляшут. Как недоумки бессознательные... И вприсядку, и вприпрыжку, и винтом, и кувырком, и по пяткам языком. А главные в том шабаше мотоциклисты: Яма-мото, Кима-мото, Коза-мото... А еще и Сука-, и-и... Бяка-, и-и-и... Херо-мото... На наш-то слух, так себе фамилии -- паршивенькие. А по-ихнему-то, самые что ни на есть уважаемые и почетные(!) А вот им-то, этим самым «мотам», подносят исключительно гениталии(!) В запеченном виде.
-- А чево тако энти самые «гени-таъии»? -- любопытничает Колюня.
-- Ну как вам популярно объяснить?.., -- задается вопросом Шрапнель.
-- А чево таковское это само «попуъягно»? -- выказывает дополнительный интерес рыжеус.
-- Популярно -- это доходчиво, -- вносит ясность ветеринар-просветитель, -- А гениталии -- это... Это.., -- лукаво ухмыляясь, он держит паузу, -- Гениталии -- это-о-о... Муди(!), проще говоря.
-- Ё-ёк-королёк! -- поражается Шишкин.
-- Надеюсь, теперь-то всем ясно, что такое гениталии? -- с ощущением интеллектуального превосходства спрашивает «окопный эрудит». Бойцы скептически ухмыляются и переглядываются.
-- А чего, и ко-окушки(!) из гени-талиев эти самые людоедские атаманы потребляют?! -- вытянув губы в утиный клюв и выпучив глаза, возбужденно интересуется Шишкин.
-- Хо-о-о! -- Шрапнель обводит аудиторию надменным взглядом, -- Да в них-то, в яичках, самый смак! Ежели хотите знать, драгоценнейшее из организма! Ежели с карто-ошечкой да лучко-ом зажа-арить(!) Да под помидорною подливою пода-ать(!).. За-а уши не оттащ-щить, язык проглотишь(!).. Стопроцентный витамин!
-- Са-ам(!) что ли про-обовал(?!) -- лицо Шишкина озаряется предвкушением ошеломительного подтверждения его сногсшибательной догадки.
-- Да ты что, Яша?! -- опешивает Шрапнель, -- Мозгами на Солнышке перегрелся?! Да как только такое в твою голову взбрело?!.. Чтобы я да человеческие гениталии в форме мудей в рот взял?!..
-- А я чего?.., -- разводит руками прозорливый Шишкин, -- Я не са-ам(!) до этого дотумкал. Ты ж са-ам(!) про их вкусноту расписал-разукрасил! Ну я и подумал, что пробовал...
-- В своем ли уме ты, Яша?! -- то ли наигранно, то ли всерьез возмущается якобы дока по людоедским традициям, -- Чтобы я-я-я(!) да человечину?..
-- Ишь ты, ангелок выискался! -- переходит в наступление Шишкин, -- «Чтобы я-я(!), чтобы челове-ечину»!.. Да я, если хочешь знать, по голосу чую, что ты-ы(!) человечину жрал! Вместе с мудя-ями и ихними муде-евыми кокушками! Бо-ольно уж складно языком треплешь!
-- Да я же ветеринар!.., -- багровеет лицом Шрапнель.
-- А я токарь-фрезеровщик!.., -- брызжет слюной Шишкин, -- И чего из этого?!.. Коли ветеринар, значит свои гребаные ген... ген-ниталии зажевать неспособен?!
-- Яша! -- Шрапнель умоляюще таращится на Шишкина, -- Прекрати, пожалуйста(!) Ну не пробовал я человеческие яички! Скотские(!) -- да, людские(!) -- нет.
-- Эт-то какие-растакие скотские? -- утихомиривается Яша, -- Эт-то ка-ак(!) понимать?
-- Ну я ж ветеринар, -- облегченно вздохнув, поясняет обвиненный в изощренном каннибализме, -- Я ж скотину подкладываю -- кастрирую, говоря по-научному. Хирурги-и-ическая опера-а-ация(!), ежель по сути... Ампутация(!) Вот эти самые органы в виде спермопроизводящих желез мы, ветеринары-то, и забираем на еду. Тради-и-иция(!) такая. Профессиональная... Поэтому я и знаю вкус. Но по ско-отским(!), а не по людским!..
-- А-а-а, -- разочарованно выказывает понимание пытливый Шишкин, -- Так бы сра-азу и сказа-ал.
-- Да как тебе сказать(?!), ежель ты слова вымолвить не даешь, -- укоряет поедатель скотских гениталий.
-- А я чего? Я ничего.., -- вопросо-ответит Яша, -- А вот скажи, ветеринар!.., -- его глаза вспыхивают знойным интересом, -- Вот скажи, какие кокушки вкуснее: жеребячьи, бычачьи, свинячьи, собачьи или, к примеру, кошачьи?!..
После сей словометной очереди воцаряется гнетущая тишина... Шрапнель, выпучив глаза, бледнеет до мраморной розовости. Рот по-рыбьи ритмично кусает воздух... Наконец-то, частично уняв волнение и брезгливо сморщившись, он трепетно лепечет:
-- Да с каких-таких собачьи-то с кошачьими?.. Ты чего это, Яша?.. Тьфу(!).. Да ра-азве тако-о-ое... возмо-ожно?.. Да ты за кого меня принимаешь?.. Соб-ба-ачьи и коша-ачьи...
-- Пфу, -- поджимает губы Шишкин, -- Да у бабы нашего директора завода все коты были кастрированными... А кто, спрашивается, им кокушки повыкусывал(?!).. Твои друзья -- ветеринары(!)..
Бойцы покатываются от хохота.