В поисках потерянных гробниц

определенному роду. Ну, вспомните, как строятся греческие имена: Леон - Леонид. То есть, если отец - Леон (Лев), то его сын - Леонид (из рода Льва). По аналогии Рампсинит (или в другом произношении Рампсинид) - из рода сына Ра. Кстати, это хорошо объясняет тот факт, что у большинства известных фараонов в картуше присутствует кружок Красного солнышка - Ра.
См. картуши фараонов
- А Владимир Красное Солнышко тоже из этого рода? - спросила Мария, оглядывая стол в поисках уцелевших сладостей.
- Погодите, - сказала Ольга. - Я вспомнила, с чего начались расшифровки Шампольона.
- Мы внимательно слушаем, - подбодрил я.
- Дело было так: сначала нашли Розеттский камень, на котором один и тот же текст был написан трижды. Вверху иероглифами, в середине демотическим  письмом, а внизу - привычными европейцам греческими буквами.
ДЕМОТИЧЕСКОЕ ПИСЬМО (от греч. demotikos — народный), скорописная форма египетского письма,
Прочитав греческий текст, Шампольон нашел там имя «Птоломей». Он предположил, что это имя царя и стал искать его в египетском тексте. Это оказалось не сложно, так как египтяне царские имена обводили овалом - картушем.
Дальше было еще проще. Сопоставив иероглифические символы и известные греческие буквы, Шампольон узнал, как звучат 6 (шесть) иероглифов. Дальше он действовал так, словно разгадывал кроссворд: стал искать картуши, где использовались эти символы и пытаться читать их, заполняя пробелы.
Ему пришлось проделать действительно гигантскую работу, но наконец на одной из гранитных стел, он обнаружил картуш, в котором содержались почти все известные ему иероглифы. Некоторое неудобство вызвал тот факт, что надпись читалась не в ту сторону - то есть не по-европейски, а по-арабски. Но Шампольона это не остановило. Он переписал текст так, как ему было удобнее - слева направо и прочел имя, которое хоть раз слышали буквально все: КЛЕОПАТРА.
- Вау, - сказала Машка.
- А вы знаете, - произнесла Леночка, - мне всегда было странно это имя.
- Да? Почему?
- Ну, оно же греческое… И состоит из ЛЕО - лев и ПАТРА - отец. Довольно необычно, что женщину-царицу звали «Львиный отец» или «Отец льва».
- Класс! - заявила Машка. - Выходит, что когда ее, закатав в ковер, принесли к Юлию Цезарю, она вылезла оттуда и сказала: «Здравствуйте, я ваша папа».
- Так, все, остроумные мои, закончили диспут, - распорядился я. - Поднимайтесь, нас уже зовут на экскурсию.

* * *
- Египет поднимается, как река, и, как потоки, взволновались воды его, и говорит: «поднимусь и покрою землю...». Все чужеземные страны дрожат перед ним, и их вожди приносят ему дары... склоняются от страха перед мощью его величества. Сила его тяготеет над страною хеттов, - так, возвышая голос, вещал нам экскурсовод, проводя нас перед царственными статуями и возвышающимися к небу колоннами Карнакского храма.
Нам повезло. Египтянин, выделенный нашей группе для экскурсии по храму, оказался не только знатоком, но и настоящим энтузиастом своего дела. Он не просто рассказывал, он как будто бы пел восторженную песнь подвигам великого Рамсеса, чьи беспримерные деяния были увековечены в бесчисленных барельефах  Рамессиума, в храмах Луксора, Абидоса, Абу-Симбела и, разумеется, Карнака.  
И пусть на стенах сохранился лишь официальный отчет! Экскурсовод на память цитировал еще и огромные куски так называемой «Поэмы Пентауэра», в которой величайшая в судьбе Рамсеса битва при Кадеше, была представлена, как великолепный героический эпос.
А битва была поистине грандиозная, решившая судьбу не только Египта, но и целого ряда сопредельных стран. И было это так:
Кадеш, как показано на росписях Рамсеса II, был укреплен одной дамбой в форме подковы и второй, более короткой, примыкающей к большой реке. Обе дамбы были соединены двумя бастионами, и укрепленная территория имела овальную форму. Кроме дамбы, город был окружен рвом, и укрепления замыкала двойная стена. Из стен выступали высокие башенные бастионы, корона из треугольных башенных зубцов окаймляла стены, чтобы защитить солдат на стенах и в бастионах.
Армия Рамсеса, двинувшаяся на город, состояла из четырех отрядов: дивизион Амона, за ним дивизион Ра, потом дивизион Пта и замыкал шествие дивизион Сутеха. Фараон двигался в составе дивизиона Амона, который находился под его личным командованием.
На пути к Кадешу им попались два специально подосланных врагом лазутчика, которые под пыткой сообщили, что войска хеттов и их союзников находятся далеко на севере - на расстоянии не менее 150 км от Кадеша. Между тем на самом деле, вражеские войска укрылись за городом.
Случилось так, что войско Рамсеса растянулось на марше. По пути им пришлось форсировать реку Оронт, и к тому времени, как дивизион Амона уже встал под стенами города, дивизион Сутеха еще только подходил к переправе. Египетское войско, не ожидая поблизости неприятеля, на переправе через реку оказалось разорванным на две части.
Рамсес с личной охраной далеко опередил даже самый передовой свой отряд. И, ожидая подхода войск, распорядился разбить лагерь. Лошади были выпряжены из боевых колесниц и поставлены у коновязей.
Зловредный же Хатти пришел со своей пехотой, колесницами и чужеземными союзниками. И ворвались они в середину не готового к бою войска. Началась дикая свалка.
Текст поэмы передает величайшее смятение молодого фараона, оказавшегося в самом центре побоища: «Почему же, вижу Я, они оробели и обратились назад?.. Все чужеземные страны объединились против меня, и я остался один, со мной никого нет, моя многочисленная пехота покинула меня, никто не ищет меня на колеснице».
«В одиночку сражался я, побеждая тьмы чужеземцев, лишь великие кони «Победа в Фивах» и «Мут Благая» пребывали со мною. Только они поддерживали меня, когда сражался я в одиночестве против множества иноземных стран».
«... и сильные поражены, и бегут не оглядываясь; отовсюду ужас».
Египетский царь спас себя от плена отчаянным усилием: он обрушился на армию «зловредного царя Хатти». Подобно разъяренному льву, фараон прокладывал себе путь.
К счастью для египтян, хеттов, ворвавшихся в лагерь, привлекла богатая добыча. Они бросились грабить лагерь, а тут к месту схватки подоспел дивизион Ра.
«Садитесь на коней, и мчитесь, колесницы, и выступайте, сильные…»
Военное счастье повернуло свой лик в другую сторону.
Но хетты и не думали сдаваться. Когда положение египтян начало улучшаться, хеттский царь бросил в бой свой резерв - тысячу боевых колесниц. Египтяне сдерживали их натиск. Шесть раз контратаковали хеттские колесницы. Бой шел с переменным успехом.
И тут, в момент назревавшего кризиса, подошел отряд Пта и с тыла атаковал хеттов. В результате хеттские колесницы оказались в окружении, и были вынуждены пробиваться в город и там укрыться от преследования. Поле боя осталось за египтянами.
В последующие дни войска еще несколько раз сходились в единоборстве. Но никто не смог одолеть. Египетское войско превосходило численностью. Но хетты умело маневрировали, сводя преимущество врага на нет. Рамсес демонстрировал личную храбрость, хеттский царь - полководческий талант.
При таких условиях не удивительно, что война затянулась аж на 18 лет.
Но все рано или поздно кончается, поэтому длительное военное противостояние неизбежно завершилось грандиозным мирным договором «на вечные времена». Действенность его высокие договаривающиеся стороны скрепили браком между фараоном Рамсесом II и хеттской принцессой. А текст договора написали на стенах всех важнейших храмов Египта. Он гласит:
“Хетасир, великий царь Хета, вступает в договор с Рамессу Миамуном, великим властелином Египта, от настоящего дня, в том, чтобы существовала тесная дружба и верный союз между ними навсегда. Он да будет моим союзником, да будет моим другом! Я да буду его союзником, да буду его другом навсегда!.. Никогда да не восстанет между нами вражда».

Где-то примерно через час, исчерпав восторженные эпитеты в адрес всех древних властителей Египта вообще, и Рамсеса II в частности, экскурсовод привел нас на берег Священного озера и объявил свободное время. Это означало, что теперь мы, как птицы, отпущенные на свободу, вольны идти куда угодно и делать что угодно с единственным условием: к назначенному времени нужно быть в автобусе. Дело в том, что туристические автобусы в одиночку не ездят, только караванами (или, как здесь называют, конвоями) машин по сто и, стало быть, ждать никого не будут.
И как вы думаете, куда в первую очередь кинулись мои неутомимые исследователи и искатели нерасшифрованных иероглифов и настенных росписей? Если вы полагаете, что они разделили территорию на квадраты и стали ее вдумчиво прочесывать, системно фиксируя фотоаппаратом рисунки и надписи, то очень сильно ошибетесь.
Первым делом все поскакали к священному скарабею, который по легенде исполняет желания. Семь раз обежать вокруг, двигаясь против часовой стрелки, и исполнение мечты, считай, что уже в кармане. Не удивительно, что вокруг постамента с довольно несимпатичным жуком с утра до вечера движется хоровод туристов. Кстати, у нашей юной Марии оказалось так много желаний, что она, пользуясь преимуществом возраста, резво обежала статую жука столько раз, что у меня даже зарябило в глазах.
Я-то, конечно, как зрелый человек, предложение покружиться вместе со всеми гордо отринул... Но с другой стороны, мне понравилось, что в этом кружении все были едины, без различий национальности и расовой принадлежности. Просто хоровод наций в лучших традициях советской дружбы народов…
- Ну, куда пойдем дальше? - вопросила Мария, первой закончив дистанцию и даже не запыхавшись.
Я кашлянул.
- Полагаю, наша главная задача на текущий момент - не заблудиться. Поэтому предлагаю гулять от этого места и по направлению к выходу.
Других предложений не поступило, и мы довольно организованно двинулись осматривать достопримечательности.
Да, здесь было на что посмотреть. Каменные обелиски, статуи, огромные (обхватов в пять) колонны, снизу до верху покрытые изображениями. Следуя по ним взглядом, мы видели, что вершина колонны раскрывается, как лепестки цветка, и там, в вышине, рисунки обретают цвет…
Чем-то это напоминало волшебный лес. Мы бродили, как зачарованные, рассматривая все подряд, и с удивлением обнаруживали, как линии одного барельефа, мягко перетекают в другой, соединяя узоры в единое полотнище. Иван нацеливался фотоаппаратам то вправо, то влево… и каждый раз выяснялось, что рисунок, попавший в кадр - это только часть чего-то большего, что обвивало колонны, как нечто цельное и неразрывное.
Неподалеку от центрального прохода, там, где было больше всего туристов, мы наткнулись на группу людей, стоявших с закрытыми глазами и застывшими улыбками.
- Чего это они? - шепотом спросила Мария, не умея разобрать английскую речь прыгавшего вокруг группы экскурсовода.
- Он им предложил закрыть глаза и представить, что они сейчас в третьем тысячелетии до нашей эры, - пояснил англоговорящий Иван. - Вот, они представляют.
- А мы?
- Если хочешь, тоже можешь закрыть глаза и вообразить, что ты египетская царица. А шум, который ты слышишь вокруг, это говор жрецов, проводящих церемонию в твою честь.
- Какую церемонию? - мгновенно