высохшие волосы так, чтобы они закрывали шею и обхватила себя руками. Ира обратила на это внимание: - Ты еще слаба. У тебя нет ощущения, что тебе чего-то не хватает?
Мне стало некомфортно под непривычно пристальным и серьезным взглядом моей подруги:
- Даже не знаю…вроде бы нет, просто усталость, но я и не обратила бы на нее внимание, если бы мне не было так холодно, – я начала растирать свои руки.
- Рита, тогда, в Огне… я получила вместе с твоими эмоциями часть тебя самой. Ту, которой ты так чураешься.
Я мгновенно замерла и поняла, о чем она говорит:
- Хочешь сказать, что ты стала злее?
- Сильнее. Люди правы, в этом что-то есть…
- Черта с два! Ты не понимаешь что говоришь! Ничего хорошего в этом нет… стоп, ты сказала: сильнее? – мое дыхание перехватило от всплывших воспоминаний об Игнате.
Ира все еще на меня смотрела:
- Я тоже кое-что видела. Представляешь, каково мне было, узнав, что мою лучшую подругу убили, а потом…потом, она воскресла и спокойно себя ведет, будто бы ничего и не случилось!
- Большое дело, – сердито добавила я, но разрядить обстановку не вышло.
- Рит, я получила лишь четверть половины того, что есть в тебе, и я еле с собой справляюсь теперь, и часто тебе хочется…
- Снести кому-нибудь голову? Постоянно, особенно, когда на меня не так посмотрят. Но я уже давно игнорирую это чувство.
- Я не думала, что ты настолько груба.
- Да, я та, кто я есть! Но я достаточно хорошо спрятала эту часть себя от окружающих. И что теперь ты собираешься делать, после того, как узнала меня? Прекратишь общаться? Зачем? Ведь мы теперь так похожи!..
Я прикусила губу почти до крови, чтобы замолчать. Ни с того ни с сего я сорвалась, и осознание этого привело меня в ужас.
- Не в этом дело. Просто, твоя сила, то, чем я все это время восхищалась, это не тьма, а свет. Если ты выпустишь то, что пытается прорваться сейчас, то вся твоя работа насмарку!
- Давай! Еще ты скажи, что я чертово дитя тьмы! Знаешь что, мне это надоело…
- Рита, прошу, успокойся.
- Как я могу успокоиться, когда ты сидишь здесь и говоришь мне спасибо за то, что я отдала тебе часть своего злобного «я»? И о том, что во мне таится монстр, высвобождение которого нельзя допустить. Как будто бы я сама этого не знаю.
- Но ты должна будешь это сделать в будущем…
Меня всю передернуло.
- Рита, я была у Марты, и она показала мне твое будущее.
- Мне тоже, и что?
- Прошу не перебивай меня.
Я затараторила, четко и твердо произнося каждое слово, чувствуя, что внутри меня растет нечто похожее на гнев с каждым произнесенным Ирой словом:
- Ир, неужели ты пришла поговорить именно об этом? Все уже наладилось, зачем копаться в прошлом и уж тем более в будущем? Мало ли что мне там предстоит. Если честно, то мне уже на все плевать, и если ты думаешь что все это к лучшему, то ты глубоко ошибаешься! Я вообще не понимаю, как ты можешь…
- Рита, Феликс умрет!
Ира прервала меня так резко и громко, что я не сразу поняла суть произнесенных ею слов. Но когда до меня дошло, все внутри сжалось, ноги онемели, в висках застучало, хотя у меня и до этого сердце неистово колотилось, когда мы спорили. Я тупо на нее смотрела застывшим взглядом, окаменев.
- Да, ты не ослышалась. И этого не изменить.
- Что, что ты несешь? – на глазах закипели слезы. – Ты это специально сейчас, чтобы я замолчала верно? Шутка?
- Нет, я серьезно. Поверь, мне больно так же, как и тебе…
- Нет, – я медленно поднялась из–за стола, - если ты думаешь, что можешь судить о таких вещах как то, что я чувствую, то ты ошибаешься…- так, не хватало еще ее как-нибудь оскорбить. Я наблюдала за тем, как Ира начала тяжело дышать, а глаза увлажнились. Мы обе понимали, что с каждым произнесенным словом отдаляемся друг от друга.
- Не хочешь узнать, как это произойдет?
Я вспыхнула:
- Я ничего не хочу знать, ясно?- в груди жгло так, что мне казалось, моя кожа вот-вот воспламенится. – С ним ничего не случится, я видела наше будущее…
- Оно меняется.
- Вот именно! Но вот прошлое остается прежним. Прошлое, – я выделила это слово, глядя на Иру, осознавая, что делаю ошибку, - и его нельзя вернуть, – добавила я и окончательно ее добила. Заодно и себя. По щеке Иры скатилась слеза. Она молча поднялась и скрылась в дверном проеме у меня за спиной. Я стояла, зажмурившись, и слышала, как входная дверь хлопнула. Ира ушла, а вместе с ней и наше прошлое, наша дружба. От меня словно оторвали кусок и выкинули туда, за дверь, на лестницу. Моя голова закружилась, ноги подкосились. Мне было плохо морально и физически. Такое состояние, будто бы меня убили, тем более, что я знаю, что это такое.
Мне стало тяжело дышать, и когда я повернулась, чтобы выйти из кухни, то так и упала на пол, потеряв сознание.
После того, как я очнулась, в моей голове толпились мысли: вряд ли обморок связан с ссорой с подругой и тем, что я могу остаться без Феликса. Я еще днем почувствовала себя плохо.
- Феликс?
- Я здесь. Тебя нельзя оставить ни на минуту…
Я быстро села в постели и обняла его. Он был немного напряжен:
- Все хорошо?
- Надо же, теперь для тебя проявление моих чувств аномалия. Доигралась.
- Рита, ты никогда ничего не делаешь просто так.
- А ты все время беспокоишься.
- Что еще мне остается делать, когда ты постоянно попадаешь в неприятности? Представляешь, я вхожу в дом, а ты лежишь на полу кухни без сознания… - он указал на мой, точнее, его свитер на мне и улыбнулся, - тебе идет.
- Прости. Просто, мне нужно было переодеться, а своих вещей я не нашла. Устраивать обыск в твоей квартире было бы не очень красиво с моей стороны…
- Они в шкафу. Я разобрал твой багаж еще днем, – хитро мне улыбнулся. Хорошо, если он убрал в свой шкаф мои вещи из гостеприимства, или, Феликс пошел в наступление. Пока я прибывала в замешательстве, он спросил: - Так что произошло днем?
- Ира приходила.
Феликс замер:
- Сюда?
- Да. И, мы поссорились.
Феликс отодвинул меня за плечи и посмотрел мне в глаза, насторожившись:
- Рита, это невозможно.
- Почему?
- В воздухе ни намека на ее запах.
Я пожала плечами:
- Выветрился?
- Сразу после того, как мы приехали сюда, Ира с Натаном вернулись в штаб, и Глеб был с ней все это время. Я даже звонил ему несколько раз, чтобы удостовериться, что все хорошо. Они собирались приехать завтра вечером. И еще, в закрытом помещении запах может держаться сутки. Рита, с тобой все в порядке?
Я сидела, не в состоянии поверить в то, что у меня просто-напросто едет крыша. Что же это получается?
- Я что, видела галлюцинации?
Феликс убрал с моего лица волосы и пристально начал в него всматриваться.
- Скажи, с тобой раньше случались обмороки?
- Нет.
Мне захотелось на себя взглянуть. Я слезла с постели и направилась к зеркалу в ванную. Посмотрев на свое отражение, я вздрогнула: белое, как полотно лицо, даже губы и мои голубые глаза стали словно темнее. Наверное, это из-за чересчур бледного лица. Во рту пересохло. Я наклонилась, чтобы попить воды из крана, а когда выпрямилась, шумно вдохнула, испугавшись стоящей за моей спиной фигуры Феликса, отражавшегося в зеркале. Я даже не почувствовала, что он где-то здесь. Сердце бешено колотилось.
- Прости.
- Феликс, что со мной творится? – я опустила голову, опершись о раковину. Он подошел и развернул меня к себе, обняв.
- Не знаю, но мы обязательно выясним.
Меня колотила дрожь и мне вновь стало холодно. От слабости во всем теле мне было трудно держать равновесие.
- Ты вся горишь! – Феликс не на шутку забеспокоился.
- Да ну, подумаешь, просто температура…
- Нет, здесь явно что-то не так, – он сказал это скорее себе, потом подхватил меня на руки и мы, видимо переместились. В полубессознательном состоянии я мало что понимала. Я осознавала лишь то, что лежу в какой-то комнате, с ярким, но не слепящим освещением, вокруг меня ходят какие-то люди, где-то рядом воркует Феликс:
- С тобой все будет в порядке, Рита, любимая, только не спи, прошу тебя.
Я еле размыкала тяжелые веки, сосредоточившись на том, как у меня стучат зубы. Я чувствовала касание легкого покрывала на своей коже, как кто-то дотронулся до лба, шеи, кистей рук. Я посмотрела на свои руки и тут же мои глаза распахнулись: все вокруг было расплывчатым, но я четко видела свои руки, которые были в крови почти до плеч.
- О Боже, что это, нет! – только и бормотала я. – Нет! – закричала я, когда они воспламенились. Кожу жгло, но особой боли не было. Мои руки горели и это единственное, о чем я могла думать. – Нет! Потушите, нет! – я выбивалась, пытаясь сбить пламя, но кто-то крепко меня держал. – Мои руки горят! Что вы делаете?! – меня держали и я не могла понять, почему. Стоп, почему не больно? Опять галлюцинация? Поймав себя на этой мысли я начала успокаиваться.
- Рита, ты меня слышишь? Не спи! Говори, говори что-нибудь! - Феликс был где-то рядом.
- Феликс, мне страшно…
- Я знаю, прошу тебя, потерпи немного. Что ты видишь?
- Свет… где ты? – мне было трудно говорить, хотя и зубы прекращали стучать.
- Рита, я здесь, – кто-то коснулся моего лица и склонился надо мной, загораживая свет. Я видела лишь силуэт.
- Плохо видно…
- Несите же лед! – это Грета кричала, она тоже была здесь.
Мое сознание от меня ускользало.
- Я больше… не могу… спать… усну…
- Сейчас, жизнь моя, потерпи немного, еще немного. Все будет хорошо.
- Феликс, мы не знаем, что это…
- Помогите же ей хоть чем-то!
- Ты сам видишь, что магия тут бессильна! И человеческие средства здесь не выход! – с Феликсом беседовал обладатель ровного, холодного голоса, какой-то парень или мужчина, я не знаю точно.
- Должен же быть выход! – Феликс был в отчаянии.
- Ждать. Дадим ей уснуть.
- Рита, родная…
- Все…все будет хорошо… - хотела его подбодрить, но вышло, похоже, очень трагично.
Я просто уснула, дальше – темнота и, какое-то странное ощущение…боль, нарастающая боль в груди, распространяющаяся по телу, чье-то присутствие…
Глава 15
Феликс.
Когда Рита закрыла глаза, она словно погасла. Невыносимо было даже предполагать, что она может не проснуться. Я непрерывно наблюдал за тем, как она чуть заметно дышит, словно, если я отвернусь, она прекратит это делать. Буквально только что я обнимал ее, смотрел в ее глаза, наблюдал за тем, как она заливалась румянцем, смущаясь моих долгих взглядов. Не любоваться ею было невозможно: голубые глаза, настолько глубокие и проницательные, что даже я, порой, мог сконфузиться перед их пристальным взором; прекрасные, мягкие черты лица юной девушки, так живо менявшиеся и предательски выдававшие ее эмоции, которые она старается контролировать.
Гибкая и изящная, стройная и тоненькая, даже мой свитер, висевший на ней бесформенным мешком, ничуть ее не портил. В ней всего было в меру и прекрасно сочеталось. Она, несомненно, была не такой как остальные ее сверстницы: особенно ярко об этом говорили чересчур взрослые и серьезные глаза на юном лице ангела, моего ангела, спасшего меня.
Даже сейчас, находясь в госпитале штаба, я не переставал любоваться ею, пусть через боль отчаяния. Я сидел рядом с ней, держа за руку, ее кожа была очень бледной, практически такой же, как белое одеяло, которым она была укрыта, кроме того, она была холодной, как лед. Со стороны можно было подумать, что она мертва, лишь мерно вздымавшаяся грудь
