заброшенной крепости "людьми мира"... где, собственно, и познакомились ближе... Динара, кажется, даже слишком близко, но подробностей встречи и знакомства её расширенное в ходе сейшена сознание не удержало).
Было то давно, месяца полтора назад, и с тех пор писатель визитом их не удостаивал.
Да и они, зная прекрасно о месте его проживания, так же с визитами не спешили.
Не из деликатности, нет. В свободной Нараке в дружбе можно было быть и неделикатным, и это никого не обижало. Можно было даже навязывать своё общество, и это воспринималось, как правило, вполне терпимо.
Просто было обоюдное желание жить своей жизнью.
И вот теперь...
- Так как оно? - оглядывая контору, спросил Искандеров. - Смотрю, на плаву пока держитесь...
Антон помрачнел.
- Воистину - пока, - поповским басом пробубнил он. - Без чуда божия не выкрутимся.
- Да ладно тебе, Тоша! - воскликнула Динара и рассмеялась лёгким, беззаботным смехом.
Антон попытался было грозно сдвинуть брови, но, глядя на подругу, заулыбался.
- В общем, планов, конечно, масса, - запинаясь, забормотал он.
- Нашёл, на кого надеться! - продолжала веселиться Динара. - Если уж на него надеяться, так уж точно надежды нет!
Антон вздохнул и развёл руками.
- Конечно, на сезон надеюсь...
- Много туристов прибывает? - утончил Искандеров. - Говорят, скоро чартеры из Москвы каждый день начнут летать...
- А чем тебе Бог-то не нравится? - спросил он неожиданно Динару.
Та, отсмеявшись, вытерла выступившие на глазах слёзы.
И ответила:
- Ну ладно, классик, не привязывайся к словам. Всё мне нравится... Вот только думаю, что из Нараки нас и он не вытащит.
Антон сердито надул пухлые губы, отчего стал похож на обиженного взрослыми юношу-переростка, которого по возрасту в угол уже не ставят, однако по старой памяти отчитывают ещё по школьному, бесцеремонно тыча носом в исчерканную красным фломастером тетрадь с ошибками.
- А чем тебе в Нараке плохо?! - возвысил он голос. - Мадам Чаринская, это что же это? Рай нам не нравится? Беззаботная жизнь нам не нравится? Москва, между прочим, в десяти часах лёта отсюда, а денег на билет мы уж как-нибудь...
Динара замахала руками.
- Тоша, вот только Москвой меня не пугай! А то я заикаться начну! В этот грязный и холодный город я уж точно не вернусь. И в Питер не вернусь. И вообще, в Россию...
Она вскинула руку со сжатым кулаком.
- Но пасаран! В смысле - никогда! Лучше уж я здесь, на тёплом песочке помру, под пальмой. В приличное место мне, Тоша, не выбраться. Вот только выйти на берег, и мечтать. Ах, пляжи Майами! Ах, огни Сиднея!
И фыркнула, изображая звук финансового краха.
Минуты на полторы воцарилось тягостное молчание.
На второй минуте какой-то прохожий (судя по жёлто-зелёной безразмерной рубашке-"гавайке" и выпученным по-рачьи безумным глазам - турист из новоприбывших) заглянул с улицы в контору, промычал что-то невнятно и исчез настолько поспешно, что даже натренировавшая себя на мгновенную реакцию Динара не успела его остановить.
Мгновенный визит этот вывел партнёров из оцепенения.
Динара украдкой, под столом толкнула Антона коленом.
Антон хлопнул себя по лбу.
- Вот голова садовая! Мы тут препирательства устроили, а гость у нас трезвый сидит.
- Антон на прошлой неделе самогон из "драконова сердца" выгнал, - похвасталась Динара.
- Теперь вот до дуриана добрался. Скоро из опунции будет ликёр гнать!
- Ага! - подтвердил Антон, вытаскивая из встроенного в стену шкафчика бутылочку, до горлышка наполненную тягучей коричневой жидкостью. - Самогон можно выгнать из любой органики. В общине "людей мира" мужик один живёт, Кнут его имя...
Не прерывая речи, Антон выставил на стол пластиковые стаканчики.
- ...Химик бывший, в каком-то крупном европейском концерне работал. В скандинавской какой-то стране. Всё у него, естественно, благополучно было, налажено до полной гладкости и благоденствия. Жизнь по процедуре! Красота! На работу, с работы, по субботам - в бар. Воскресенье - спортзал. Страховка, кредитки, домик с тихом пригороде... А потом надоело ему каждый день на работу ездить, он сюда подался. Карму никчёмной жизни искупать. Да, бывает... Так образование и здесь ему пригодилось! Он теоретически обосновал возможность изготовления спиртосодержащей жидкости...
С хлюпом и тяжёлым бульканьем экстракт "драконьего сердца" полился в стаканы.
- ...из любого органического вещества, где есть хотя бы минимальный процент сахара. Хотя если учесть, что сахар можно добавит куда угодно, то неизбежно мы приходим к выводу...
Динара подмигнула Искандерову. Тот понимающе кивнул в ответ.
- ...что сырьём для самогонного производства может быть всё, что угодно.
- Опоздал ты с выводом, - заметил Искандеров, подозрительно разглядывая похожую на густой сироп жидкость, пахнущую сивухой и, одновременно, провинциальной аптекой. - И Кнут твой с выводами опоздал. Впрочем, ему простительно, он же европеец, хоть и великий теоретик самогоноварения. А на Руси вывод об универсальности технологий переработки органики в самогон сделали, полагаю, веке в семнадцатом. В крайнем случае, в восемнадцатом. Методом проб и трагических ошибок. И с тех пор неустанно доказывали правильность этого вывода эмпирически...
Он поднял пластиковый стаканчик.
- Ну, друзья, за ваше процветание!
- За невозможное! - подхватила тост Динара.
Выпили они одновременно (на вкус оказалось - сладкое, с лёгкой горчинкой, и отчётливо ощущаемым градусом).
Вот только глотали по очереди.
Первым, отчаянно, сделал это Искандеров. Вторым, задумчиво и как бы смакуя ( на самом деле безуспешно пытаясь разобрать вкус добавленных в настой химических ароматизаторов), проглотил драконий самогон Антон.
Динара свой маленький глоток сделала, не пряча брезгливого выражения лица.
И заявила, скривив губу:
- Фу!
- Ферментация в разгаре, - задумчиво произнёс Антон. - Вот когда готово будет следующее моё произведение...
- Ребята! - встрепенулся Искандеров. - Вы же собирались на час раньше закрыться?
Антон посмотрел на висевшие над входом часы.
- Так ведь четырёх ещё нет,.. - неуверенно ответил он.
И снова получил толчок коленом от Динары.
- А закройтесь-ка на два часа раньше! - предложил Искандеров. - Закрывайте контору - и все вместе уходим в загул.
- С чего это? - удивился Антон.
- Хочу в загул! - подхватила предложение Динара и захлопала в ладоши. - Хочу! Хочу! Хочу!
Искандеров наморщил лоб.
- Есть повод, Антон. Сегодня - есть! Понимаешь, я...
Он улыбнулся смущённо.
- Встретил одну женщину...
Динара прекратила хлопать и посмотрела на него с интересом и некоторым удивлением.
"Надо же, таким анахоретом жил, прямо монах в пустыне..."
- Признаться, ничего толком о ней не знаю. И она, конечно же, ничего не знает обо мне. Но дело не в этом... Нет, не в этом! Это ведь не просто общение, не обмен словами, мыслями... И не просто чувства...
Искандеров в волнении смял пластиковый стакан.
- Вот беда, трудно описать! Чужие чувства легко, свои - трудно...
- Говори, говори, я пойму, - подбодрила его Динара.
- Нечего тут говорить, - ответил Искандеров. - Просто с ней - стало легко. Знаете, люди, как хорошо, когда сердце успокаивается? Понимаешь, что ошибок, по большому счёту, не было... То есть, неисправимых - не было. Что всё хорошо складывается, всё само собой устраивается к лучшему. Тебя там...
Он махнул в сторон улицы.
- ...Или простили, или вот-вот простят. И ты всех простил. Как всё было запутано и безвыходно, а вот прикоснулся к любви... Или тому, что кажется любовью... И всё здорово.
Он потянулся, словно после тяжёлой работы.
- Всё здорово, друзья!
Антон пожал плечами и нахмурился.
- Что-то не понял я ничего, Михаил. Нет, правда...
- И не надо ничего понимать, - сказал Искандеров. - Просто я понял сегодня... Да, вот шёл по улице и понял, что мне скоро в путь. Очень скоро! Сегодня Нарака проводит меня...
Искандеров встал и протянул руку Динаре.
- Последний вечер проведите, пожалуйста, со мной. Динарочка, приглашаю вас!
И склонился в поклоне.
- Ой, жалко как! - плаксивым голосом произнесла Динара.
И тут же, в ответ протягивая руку, воскликнула:
- Тогда уж точно - гулять! Я иду кутить с классиком!
Искандеров помог Динаре встать, и под руку повёл её к выходу.
У порога, обернувшись, сказал Антону:
- Закрывай офис, самогонщик! Найдёшь нас в баре "Пьяный мангуст", что на набережной. Примем там немного для начала. А потом - по ресторанам, по ресторанам!
Алексей на удивление хорошо, и сон его был лёгок. Вот только лёгкость испарилась куда-то вместе с пробуждением.
Едва пискнул мобильный, вставленный на семь тридцать утра, Алексей открыл глаза и...
"Противно..."
Заломило выспался голову будто с похмелья. Стало грустно, очень грустно. Так что чуть не зарыдал спросонья.
Так обидно было осознавать, что - не сон вчерашнее, не сон.
Был вчерашний день, чёрт его дери и никуда не деться от него. Паршивой, заходящейся в истеричной лае собачонкой будет бежать сзади и хватать за пятки.
"Был, был, был... Помни, помни!"
И особенно неприятно было осознавать то, что боль эта быть может лишь немного будет притуплена временем, но - не излечена.
Никогда!
Время не лечит. Время не лекарь. Лечит только...
Лёгкий шорох.
Алексей поднял голову и посмотрел с удивлением по сторонам, выискивая источник шума.
Пожилая служанка из местных, обойдя диван, тихонько метёлочкой убирала пыль с ковра, стараясь при этом не беспокоить хозяина.
Писк мобильного нисколько её не смутил и она продолжала свою работу, будучи уверенной, видимо, что хозяин от такого тихого звука не проснётся.
Она вообще была убеждена в том, что белые люди довольно ленивы (да и кто в Нараке видел этих белых пришельцев переносящими грузы, подметающими улицы или делающими ещё что-то, что можно было бы назвать трудом?), потому и просыпаются не раньше полудня.
А потом полночи не могут заснуть, бродят по улицам города, шумят, галдят, свистят, слушают свою резкую и грубую, будто на сковородках сыгранную музыку и мешают скромным труженикам спать!
Странные люди... А вот новый хозяин хороший, тихий.
Спит себе да спит.
Правда, хороший хозяин оказался ещё и нетипичным белым.
Он поднял голову, встретился взглядом со служанкой и сделал какой-то непонятный жест, помахав ладонью перед лицом.
Женщина на всякий случай слегка склонила голову в поклоне и удивлённо захлопала глазами.
- Уйди! - нелюбезно прошипел Алексей. - Я встать хочу!
Женщина повторила жест Алексея и виновато улыбнулась.
Алексей решительно встал, обернувшись покрывалом, словно римской тогой, и сенаторским жестом показал на дверь.
Вот этот жест был женщине понятен. Такое ей прежний хозяин, англичанин, показывал, когда пыталась она вымести какой-то забавный белый шарик из его кабинета, который сам хозяин всё время пытался выкинуть гнутой стальной палкой, совершенно не предназначенной для уборки.
Ещё пару раз поклонившись для порядку, служанка, пятясь, вышла из гостиной.
"Вот и ладно" подумал Алексей.
Начался день, начались заботы. Теперь боль немного утихнет.
Ночной сон и дневные заботы
