старался не подать вида, и вроде бы не врал. Удивился, потому что думал: Йаллер давно уже подмял под себя Орден, и там все уже пляшут под его дудку, никто не посмеет даже подумать иначе. Но такие всё же нашлись… человек не представился… а вскоре в народе поднялась волна страха и ненависти к Владеющим Силой. Редактор мялся и путался, прежде чем вымолвить слова об увольнении, он ушёл на другой канал, стал независимым журналистом, продолжал гнуть своё, выступал… и в какой-то момент понял, что арест неминуем. У него не было никакой связи с бунтовщиками, ни одного знакомого среди тех, кто возглавлял протесты, но пару раз он попадал на стихийные митинги, – незнакомые приглашали выступить. Он чувствовал себя очень некомфортно среди толпы… Толпа была везде, к ней привыкали с младенчества – не жили люди иначе, иначе становилось только там, куда они переселялись, на простор и в свободу, – но толпа бунтовщиков была иной: опасной. Здесь не спрятаться в собственные мысли, нельзя заткнуть уши наушниками и отключиться, здесь ты поневоле переставал думать своё и начинал быть таким, как все, вливался в общий ритм, тебя уже куда-то несло… а ты цеплялся за остатки разума и пытался остаться на поверхности, не утонуть. Из его правды на глазах рождалось что-то другое, примитивное, мрачное и враждебное, он внезапно понял, что совсем не рассчитывал на такие последствия… да и вообще ни на что не рассчитывал. Как ни тяжело было признаваться самому себе, но из наивной веры в спасителя-руниа и справедливый Орден родилась такая же наивная противоположность… а реальность оказалась совершенно другой. Протесты росли, тот же человек из Ордена снова вышел на связь и посоветовал скрыться, тогда он и вспомнил про пустующую квартиру деда, разыскал у матери ключи…
В магазине он набрал продуктов, расплатился – и ощутил, как чья-то рука мягко, но настойчиво придавила его плечо.
– Эретьенду Наирата?
Арелат не повернулся. Имя по документам он ненавидел с детства. Спросили явно из чистой формальности, можно было не отвечать, но он всё же кивнул.
– Вы арестованы. Вас обвиняют в подстрекательстве к массовым беспорядкам, повлекшим гибель людей и порчу имущества. Вы имеете право на защиту и будете судимы по закону во имя чести и справедливости.
Арелат неприязненно дёрнул плечом – его почему-то отпустили. Резко протянул руки, на которые тут же надели наручники. Подумалось: ну и зачем он столько еды набирал, приходила же мысль, что не понадобится…
* * *
Об аресте Арелата он просто знал. Никто не сообщил ему, не поставил в известность. Он подумал, что мог бы даже «посмотреть вдаль» и увидеть, как это происходит. Но не стал. Просто вышел из дома, добрался до берега моря и опустился на камни, тут лил дождь, он тут же промок до нитки, но ему было всё равно, и не только потому, что руниа не может простудиться…
Кто-то неторопливо подошёл к нему, остановился за спиной и раскрыл над ним тент от дождя. Йаллер не обернулся.
– Йаллер. У нас была команда убить при задержании.
– Да. Я так и думал. И как?
– По каналам дружественного ведомства пришла настоятельная просьба не делать этого.
– И вы послушались?
– Да.
– Почему?
– Потому что… сейчас мы на одной стороне. Не Владеющие Силой – и простые люди. А проще. Мы на стороне жизни. Порядка. Мира, наконец. У нас общие интересы, Йаллер. И почему бы не выполнить просьбу дружественного ведомства, если она убедительно изложена.
– Ясно. Мне не говорили о том, какие на него есть планы.
– У вас другая специализация.
Йаллер усмехнулся и наконец поднял голову.
– Мне как-то не приходило такое на ум. Специализация, говорите…
Службист засмеялся.
– Пойдёмте куда-нибудь под крышу? У меня есть просьба к вам. Ответная. Как к представителю…
– …дружественного ведомства?
– Именно.
Позже – Йаллер вертел в руках адрес. На всякий случай проверил по базе данных: да, это имя в списках было, один из организаторов этих… кружков любителей прошлых жизней, вокруг него уже давно клубилась наполненная ускользающим смыслом жизнь, в которую стремились беспокойные умы. Служба Безопасности просила навестить человека. Поговорить. Выяснить причины, – почему старый, давно больной человек цепляется за всё это. Даже не так: с чего он решил, что имеет право говорить другим – я помню, я знаю, и вы, наверное, тоже можете помнить и знать. Без прибора. Без привода на допрос. Без ареста. Просто – прийти и встретиться. И путь лежал прочь от моря, в бесконечные путаницы стен, этажей, переходов, через подземелья с рельсовиками и выходы с толпами, туда, где высотки отнимают небо над головой, а люди ютятся в крохотных квартирах и ждут – кто эвакуации, а кто и просто…
Просто – смерти.
– Смерть некрасива, смерть – это всегда боль, если повезёт, то недолгая, если не повезёт – мучительная, непрекращающаяся, да знаешь ли ты, руниа, помощник Прародителя Зла, что испытывают люди? Знаешь, как тяжко умирать? – скрипучий голос не умолкал, как будто его обладатель боялся замолчать навсегда.
– Знаю, – тихо сказал Йаллер.
– Ничего ты не знаешь, – неожиданно злобно бросил старик и отвернулся к окну. Йаллер молчал. Очень хотелось развернуться и уйти, но было нельзя.
Старик поднял глаза. Они были ясными, как предвечернее небо. Йаллер едва удержался от того, чтобы не ударить его.
– Ты всё понимаешь, – яростно сказал он. – Ты всё понимаешь и не хочешь отвечать.
– Я хочу умереть, – просто сказал старик. – Но умереть – тихо и без боли. Приведи мне Властительницу Смерти.
Йаллер ошеломлённо замер, хотел было сказать, что никто не властен над Смертью, но передумал. Опасная идея появилась так внезапно, – ответом на злость и желание старика, – что он даже не стал разбираться, насколько именно она являет собой ложь.
– А ты её узнаешь? – осторожно спросил Йаллер.
– Ты руниа, – в голосе старика было презрение. – Если бы ты был человеком, то не догадался бы спрашивать такую глупость.
– Ну хорошо, это глупость, – резко сказал Йаллер. – Но если ты не ответишь хоть что-то внятное, ошибусь – я. И приведу кого-нибудь другого. И ты не умрёшь так, как хочется тебе. Будешь умирать, корчась от боли, пытаться дышать, звать Смерть – а она, если и услышит, то придёт тогда, когда сама решит. Тебе это нужно?
– Нет, – светлые глаза распахнулись, из них как будто на мгновение исчезла старость. – Слушай. Я расскажу тебе о ней.
Костлявая рука схватила Йаллера за запястье, – ему внезапно стало страшно смотреть на собственную руку, стыдно за свою вечную молодость, беззастенчиво продолжающую существовать рядом со сморщенной кожей старика.
– Когда было решено воевать с вами, душа Повелителя Мёртвых затосковала по тем берегам, которые будут разрушены войной, и он отправился с острова Бессмертных на землю людей…
Йаллер не удержался: прерывисто вздохнул. Он ожидал услышать нечто подобное, но не знал, насколько именно история будет похожа на правду. Интересно, назовёт ли старик имя Кариаки, или у них этой памяти нет?
– …и у женщины из рода людей родилась дочь. Когда настал час признавать девочку взрослой, племя матери отвергло её. И она ушла на север – к Прародителю Зла, к руниа, живущему на земле, к родственнику её отца. И осталась там.
Слабая рука дёрнула Йаллера за рукав.
– Ты знал её?
– Конечно, – медленно отозвался Йаллер, выныривая из вихря воспоминаний. – Но она давно умерла. Погибла во время той войны.
– Её дети остались живы. Проклятый род… – старик закашлялся, костлявая рука оставила руку Йаллера и мучительно сжалась в кулак.
– Проклятый, – Йаллер усмехнулся. – Как же иначе.
– Не смей… не смей прерывать.
– Хорошо.
– Её дети остались живы и продолжили проклятый род… и хранят тайну. Когда ты проходишь по улицам и внезапно встречаешь бесстрашный взгляд Смерти, – то знай: ты видел кого-то из потомков Кариаки.
Йаллер кивнул. Всё-таки знают.
– Они Властители Смерти. Они исполняют приговор. Но не жди их там, где смерть мучительна: в больницах, у постели безнадёжных, кто умирает годами и десятилетиями. Нет, они не там. Они дают мгновенную смерть…
Он снова закашлялся.
– Ты уверен, что они не переехали с Тайшеле?
– Я ничего не знаю. Я ни разу не встречал их, хотя, видит Создатель, – я ищу их всю жизнь…
Йаллер встал. Крамольная мысль потускнела и угасла. Старик следил за ним.
– Ты думал обмануть меня, правда?
– Что?
– Ты хотел наслать на меня чары… чтобы выдать себя за Властительницу Смерти… ведь так?
Йаллер вздрогнул. Признаваться было страшно.
– Почему ты так решил?
– Я видел твои глаза…
– Мои глаза лгут, – резко отозвался Йаллер. – Я ведь был правой рукой Прародителя Зла. С чего же мои глаза скажут правду?
– Ты всё равно не смог бы, – на измученном лице старика промелькнула болезненная улыбка. – Прикосновение Властительницы Смерти и твоё – большая разница. Так говорят те, кто умирал.
– Кто же?
– Арелат.
– Что?!
– Да. Ты – последнее, что он видел перед смертью… правда, он был быстро отомщён.
Йаллер молчал.
– Ты, наверное, не знаешь… он же мой внук. И весь этот бред…
Йаллер чувствовал, что запутался в чужих сплетениях судеб. Очень хотелось вырваться, но он знал, что если он просто откроет дверь и уйдёт, это ничему не поможет и ничего не решит.
– …весь этот бред он рассказал сначала мне.
– Это не бред. Это правда. К сожалению.
Старик скрипуче засмеялся. Впрочем, надолго его не хватило.
– Приведи ко мне Властительницу Смерти.
– Чтобы ты сбежал в смерть и ничего мне не сказал?
– А ты считаешь, что я без этого скажу?
Йаллер широко улыбнулся. Старик попытался отодвинуться, но было некуда.
– Вы научились не держать на поверхности мыслей то, что нужно скрыть. Вы владеете защитой, – той, которой научил я. Поэтому ты хотя бы будешь знать, что я пытаюсь прочитать твои мысли. Но я не хочу. Всего силой не вырвешь… и Силой тоже. Я не буду пытаться убедить тебя в чём-либо. Но Смерть – дама с характером. Она может прийти к тебе и раньше, чем я найду потомков Кариаки.
Он вышел. Бешено мчащиеся рваные облака обступили со всех сторон, они не знали и не хотели ничего знать о бессмысленно долго умирающем в тишине человеке.
Им было всё равно.
– Подожди, – хрипло и почти неслышно раздалось вслед.
Йаллер медленно обернулся. Распахнутая дверь пропускала ветер в комнату, он тревожно касался простыни, шевелил редкие седые волосы старого человека.
– Кариаки, – почти неслышно повторил старик. – Ты знаешь больше, чем говоришь.
Йаллер неслышно переступил порог. Страх перед Властителями Смерти, дремучий клубок старых и новых легенд, поверий, вихрь мыслей… чужих и всё же болезненно-близких, – Йаллер не мог заставить себя перестать это слышать. Ведь за это можно было зацепиться, хотя бы попытаться потянуть, сказать – да вот же, это же живое, и я живой, я видел, я знаю, это то общее, на котором мы можем... да нет, ты не перестанешь считать меня врагом, не перестанешь говорить про «проклятый род», но... здесь, на этом берегу, мы все свои, мы уже не имеем права смотреть зверем друг на друга, потому что нас слишком мало – оттудошних, знающих, помнящих, так какого же...
И он решился. Даже не рассказать, – просто обрушить на человека то, что когда-то видел, слышал, прочувствовал… не словами, а от души к душе. Знал, что Кодекс Владеющих
