Отцы Авраама

человека или бога. Так, левая сторона скрижалей Завета, полученных евреями на Синае, отдана заповедям между Богом и человеком. Когда Иов был болен, нечист и презираем, кто-либо (например, обидчик), подходя к нему, становился с правой стороны (Иов. 30.12). Левая рука у шумеров (51.с369;102.), буквально "нижняя", нередко называ-лась "грязной, нечистой" (по-видимому, при исполнении "малой нужды" край мужской юбки приподни-мался и держался правой рукой).
Признаки: левый и (ритуально) нечистый, обычно воспринимались в Древнем Мире как синонимы (что особенно характерно для ритуальных текстов). Так, у хеттов (позднехеттский текст KUB XXI): «Ес¬ли во внутренних царских покоях вы увидите какое-нибудь левое дело... либо один от другого левое дело под секретом узнает, царю же это не скажет...»; или (VBoT 58) «То, что слева было заколдовано, - это я не взял, а то, что справа было заколдовано, - это я взял» (В.Г. Ардзинба «Ритуалы и мифы древней Анатолии». 1985). Любое проклятия - скверна. И когда они произносились, бог Солнца (у шумеров бог справедливости - Уту) тотчас поворачивал («да повернёт») влево слова проклятия и язык, их произносив¬ший (хеттский ритуал Мастигги). Так, В.Г. Ардзинба подметил, что в хеттской (индоевропейской) традиции правая сторона дворца (и, быть может, храма),  считалась мужской, а левая - женской. У евреев же при богослужении в синагоге традиционно сохраняется раннеземледельческое представление (заимст¬вованное у ханаанеев) - во время моления мужчины находятся внизу (на первом этаже здания), ближе к земле (к богу-отцу), а женщины - наверху (не слева), например, на балконе (ближе к богине-матери, богине Неба).
Знаменитый библейский призыв "Плодитесь и размножайтесь!" восходит к шумерской поэме "Же-нитьба Энлиля" (51.с67), необычайно популярному произведению древности. В поэме мать невесты Энлиля перед свадьбой призывает  молодых: "любитесь друг с другом, и рождайте и умножайтесь!". За-метим, что необходимость "плодиться" (регулярно исполнять брачные обязательства) предписывалась  религиозными текстами и индусам (А. Бешем). «И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену (Еву), и привёл её к человеку», чтобы не быть ему одиноким. По-видимому, Всеведущий провидел (пла¬нировал) «грехопадение», ибо мужчине предстояло продолжить род свой.
Великая мать растительности Нинхурсанг (Нинки), дабы сделать пищу богов и людей изобильной и разнообразной (миф "Энки и Нинхурсанг"), взрастила восемь съедобных злаков. Как уточняет профессор С. Крамер: "Ей удаётся вызвать их к жизни лишь после сложного процесса, в котором участвуют три поколения богинь, зачатых богом Энки и рождённых без боли и родовых мук". "Желая познать новые растения,  (любознательный) Энки съел их без ведома и позволения Нинхурсаг (тема запретного плода и последующего наказания за стремление к познанию). Этот проступок вызвал такой гнев Великой богини, что она прокляла имя Энки: "Пока он не умрёт, я не взгляну на него глазами жизни", и покинула Дильмун. Бог Энки смертельно заболел, его восемь органов поразил страшный недуг. Хаос наступил в мире, ни в чем более не было порядка, всё смешалось и боги погрузились в уныние. Простираясь во прахе перед богиней-матерью, они умоляли простить и помиловать владыку судеб мира, но Нинхурсаг была непреклонна. И лишь хитрой лисице (возможно, священному животному отца богов Ану)  удалось уговорить обиженную богиню-мать сменить гнев на милость и взяться за исцеление бога Энки. Восемь раз спрашивала богиня у Энки: "Брат мой, что у тебя болит?" (6.с171). Энки называл больную часть тела и Нинхурсаг словом вызывала к жизни соответствующих бога или богиню врачевания. Когда Энки указал на больное ребро, Нинхурсаг создала богиню Нинти. На шумерском языке это имя состоит из двух слов: "Нин" - "госпожа, владычица", а слово "ти" означает и "ребро", и "жизнь", и "стрела", - т.е. не однозначно. Отсюда и перевод имени "Нинти": и как "Госпожа ребра", и как "Госпожа, дающая жизнь".
Примечательно, что и в Танахе имя "Ева" означает "Та, что даёт жизнь". Решение загадки, связываю¬щей этот миф с библейской историей сотворения Евы из ребра, осуществлено независимо ассириологом Шейлом и С. Крамером. По-видимому, не совсем верно утверждение о том, что одно из значений шумер¬ского слова "ти" было позабыто. И.П. Вейнберг (31.) убедительно  доказывает, что хотя шумер¬скому и аккадскому языкам было свойственно обозначение одним словом разных по существу вещей и явлений (как и на иврите, - например, слово "керен" обозначает и "рог", и "луч"), - "разбросанная" поли¬семия; древневосточный человек воспринимал их, как близкие и связанные между собой (31.с45), (так, золотой рог (серп) Луны испускает лучи сияния; отсюда и шумерский образ - "рога сияния"). В случае с праматерью Евой смысловые понятия: "ребро" и "жизнь" также должны были быть слиты воедино, ибо их объединяла "материальность" слова.
В стародавние времена, как повествуется в эпосе "Энмеркар и правитель Араты" (6.с252), "земли Шубур-Хамази; многоязычный Шумер, великая земля божественных законов влады¬чества (шумеры называли свою страну «KI-EN-GI(r)» - «земля благородных властителей (правителей)»); Ури, земля во всём изобильная; Марту, земля, отдыхающая в мире; - вся Вселенная, все народы в полном согласии прославляли Энлиля на одном языке". И в Библии то же: "На всей земле был один  язык и одно наречие" (Быт.11.1). И только в наказание за греховную гордыню (строительство Вавилонской башни) Господь Бог решил: "Сойдём же, и смешаем... язык их (строителей башни), так чтобы один не понимал речи другого" (Быт. 11.2-9) и совместная работа тогда станет невозможной. «Черноголовые» же полагали: что именно бог «Энки (лукавый)... властелин красноречья... в  их устах языки изменил, разноголосие устано¬вил, когда речь человечья единой была» (51.с 104). По-видимому, не случайно древнееврейский термин «сап(п)а» (שפה), означающий «язык», в шумерском прочтении (SA-PA) имеет значение (J.A. Halloran «Su¬merian Lexicon». Version 3.0) «именовать (называть) Отца», т.е. обращаться (взывать) к Энки (Абба) конкретно как к владыке языка (речи), произнося это слово. Уместно отметить, что шумерское (убейдское) «eme» означает и «язык», первоначально, вероятно, как орган, а позднее -  и как «речь» (к при¬меру, «емесаль» - особый язык шумерских женщин). и «лемех, сошник плуга» (Энки - изобретатель плуга).
Заметим, что и у египтян эпохи Нового царства также бог мудрости и знаний архаичный Тот (ини-циировавший потоп в Египте) считался творцом различных языков (по крайней мере в двух текстах (96.) он назван «отличающим язык [одной] страны от [языка] другой»).

17. Отношение к смерти и похоронная практика.
Вариации палеолитической концепции («Древний человек и божество») посмертного возрождения (перехода) к новой (иной) жизни (существованию в этом или потустороннем мире), нередко весьма ви-тиеватые, из века в век, снова и снова, будоражили ум человеческий, не желавший мириться с абсолют-ным концом бытия личности.
Так, принято полагать, что у евреев вера в воскресение из мёртвых, в будущую загробную жизнь, распро-странилась и укрепилась во времена Антиоха IV Эпифана (175-163 гг. до н.э.), - годы преследований и репрессий за исповедание иудаизма. Так, рабби Элиазар, погибший за веру в страшных мучениях (2Макк. 6. 24,25), говорил что "недостойно... лицемерить... ради краткой и ничтожной жизни" (перед лицом вечности). Один из семи юношей-евреев, которых допрашивал сам царь Антиох, принуждая под пытками отречься от своей веры, сказал царю: "Тот, кто принимает смерть от рук человеческих, возлагает надежду на Бога, Который вновь оживит его (для жизни в этом мире). Для тебя же не будет воскресения в жизнь" (2Макк.7.14). О возможности "воскресения в жизнь" в V-IV вв. до н.э. (предполагаемое время написания Книги Иова (49-1.с553)) только размышляли: "Когда умрёт человек, то будет ли он опять жить?" (Иов.14. 14). В эпоху же пророка Исайи (26.14) люди были убеждены, что "мёртвые не оживут". Надежда на вечное блаженство (в раю) или страх вечных мучений (в аду) в древнееврейской литературе (35.с296) вообще не высказывались (подчеркнём, что еврейское слово «рай», понимаемое как «сад» Эдема, - персидского происхождения, вошедшее в иврит в пору вавилонского пленения (как и некоторые религиозные воззрения, заимствованные у персов); кстати, на иврите «сад» - «ган», - тоже  арийское слово). Бытует мнение (13.с240), что древнееврей¬ская (библейская) концепция смерти (до эпохи вавилонского пленения) родственна концепции шумеров - смерти, как конца индивидуального существования без надежд на последующую жизнь.
«Черноголовые» воспринимали смерть, как абсолютное, неминуемое, но предопределённое провиде¬нием, судьбой, зло; ибо для шумера «Ничто не дорого, кроме сладостной жизни» (Из "Поучений Шуруппака"). С приходом смерти для человека и его души заканчивается совершенно всё, и люди становятся "как небывшие". Смерть - это безвозвратная разлука с жизнью и живыми, переход в «Страну без возврата» (в Кур, в «жилище Нергала»), в инобытиё, причём, в "плохое" инобытиё. «Тени» людей, обитателей подземного мира, относятся к своей смерти, как к непоправимой беде (Из причитаний Ур-Намму (62.с299)).
Смерть представляется концом всего и для ветхозаветного еврея. Это находит подтверждение в следующих словах текста (2Цар.14.14): «Мы умрём, и будем как вода, вылитая на землю, которую нельзя собрать!» (ср. с шум. пословицей: «Пролитую воду не собрать!»); «Мертвые… и любовь их, и ненависть их, и ревность их уже исчезли, и нет им более части во веки ни в чем, что делается под солнцем» (Еккл. (9.5,6)); "Человек умирает, и распадается; отошёл, и где он?.. человек ляжет и... до скончания неба он не... воспрянет от сна своего" (2Цар.14.10,12); "Что пользы в крови моей (в бессмертной душе моей), когда я сойду в могилу?" (Пс.29.10). Что для еврея может быть хуже смерти? Только "плохая женщина горче смерти!" - повествует Пражская Агода (1560 г. н.э.) о чувствах мужа, который по обычаю указывает пальцем на свою жену во время пасхальной трапезы, прежде чем есть марор (горький хрен). Ветхозаветный еврей целиком ориентирован лишь на "этот" мир, мир живых, "ибо живой собаке (пре¬зираемому, нечистому животному) лучше, чем мёртвому льву (царю) ". "Всё, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдёшь, нет ни работы, ни знания, ни мудрости" (Еккл. 9.10). Эти простые слова звучат с глубокой печалью. Мертвые молчат (Пс.30.18). Об умершем забывает и сам Господь Бог: "Между мёртвыми, брошенный... о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты" (Пс.87). "Не уповают сошедшие в могилу на истину Твою" (Из молитвы Езекии), - т.е. и у евреев в иномире преисподней другие законы (и боги), чем на земле (заметим, что это же и в моноте¬изме Эхнатона: в «этом» мире только один бог - Атон, но в подземном - и Осирис, и Анубис, и Тот, и бальзамирование сохранялось). После смерти «телесная» душа каждого ветхозаветного еврея поселяется в "Стране безмолвия", в Шеоле (об этом говорит и Иаков (Быт.42.37)). В частности,