Отцы Авраама

и Бен Сира верил в то, что душа нисходит в Шеол (Энциклопедия иудаизма. Изд-во "Массада", И - Т-А, 1983). В царстве мертвых пребывают не только грешники (Чис. 16.33; Иов. 24.19; Пс. 9.18; 48.14 и след.), но и праведники (Ис. 38.10), ожидающие Божьей помощи (1Цар. 2.6; Пс. 15.10; 48.16; Пс. 72.24; Дан. 12.13): «Ты не оставишь души моей в Шеоле» (Книга Псалмов, 26. 10-11), т.е. ханаанейская вера еврея в наличие у него двух душ (духовной и телесной) не была абсолютной (у шумера - одна «тень»). Шеол настолько тягостен и мрачен, что может даже служить местом для отбывания наказания живых злодеев: "Да обратятся нечестивые в подземный мир" (Пс.9.18).
Поскольку смерть заложена богами в человеческую природу изначально, и "черноголовый", и ветхозаветный еврей воспринимали её приход покорно, спокойно и обыденно. Так как каждая могила была частью царства мёртвых, преисподней, а могилы «черноголовых» нередко располагались непосред¬ственно под их домами (или рядом), то каждый человек постоянно, ежедневно соприкасался с царством смерти, и это было частью повседневного бытия (жизнь и смерть соседствовали). Характерно, что и в шумеро-аккадской литературе, и в Танахе драматически скорбные описания смерти весьма редки, в особенности, если речь идёт о смерти в глубокой старости в окружении родных и близких.
Когда "черноголовый" умирал, его тело обмывали чистой, холодной (у евреев - тёплой) водой, умащали жертвенным маслом и обряжали (без обуви) в чистые, светлые, специальные одежды. У евреев Ханаана тоже вначале хоронили в одежде (70-6.), но под влиянием ассимиляции уже в I в. н.э. тело усопшего заворачивали в пелены: "обвили тело... пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают иудеи" (Иоан.19.40). Обычай заворачивать умершего в особую ткань - «тахрихим» («пелена», «лоскут»), «звада» («дорожная одежда» по-арамейски) возник, как считается, в постталмудическую эпоху.
Гробы, в которые в Уре во времена III династии и царства Иссина клали трупы, могли иметь разную форму (круглые, овальные, прямоугольные) и изготовлялись из различных материалов (глина, дерево), (53.). При захоронении (к примеру, царя Ур-Намму) пользовались "погребальными носилками", одна из разновидностей которых существует у евреев и в настоящее время (2Цар.3.31). Похороны «черноголо-вого» сопровождались молитвами о благополучии «тени (души)» усопшего в «Стране без возврата» (Куре), а также во здравие его осиротевшей семьи и всего города. В погребальный обряд входил и ритуал принесения даров богам Кура (шум. "гур" - "мертвец"). Так, царь Ур-Намму «принёс» дары семи богам подземного царства, а так же заклал быков и овец для "важных умерших"; принёс им в дар оружие, одежду, украшения и драгоценности, корабли (перечень приношений сходен с погребальными дарами "царских  гробниц" в Уре, открытых Леонардом Вулли). Погребальные дары простых смертных, "одетых маленьких", с которыми они отправлялись в подземный мир, были весьма и весьма скромными, пропор¬циональными уровню их достатка.
Издревле существовала тесная связь погребальных обрядов и обычаев с культом умерших (культом предков). Оплакать смерть близкого человека было необходимо, требовалось выразить, проявить скорбь, горе, тяжесть утраты тем или иным способом. Так, богиня Инанна, отправляясь "С великих небес к вели¬ким недрам", в преиспод¬нюю, просит позаботиться о соблюдении этого ритуала: "Когда в подземный мир я сойду… заплачь, зарыдай обо мне, в доме Собраний (совета старейшин) забей в барабан, храмы богов для меня обойди, лицо расцарапай, рот раздери, тело... изрань. Рубище (рваное), точно бедняк, надень!" (51.с140). Когда Гештинанна, сестра бога Думузи, узнаёт, что ему вот-вот предстоит умереть, она расцарапывает щёки и рвёт на себе одежду. Некто (Сказание о Саргоне (51.)), тоже узнав о смерти, "Увы! - воскликнул и в прах уселся". Обычай во время траура садиться на золу, пепел, одев рубище (соблюдая пост при этом), существовал и у ассирийцев (североаккадские племена) Ниневии ещё в VIII в. до н.э. (Книга пророка Ионы.). В Древней Месопотамии, Израиле (Иерем. 9.17; 44.) и Египте был развит институт профессио¬нальных плакальщиц.
Характерно, что и у евреев (монотеистов), и у моавитян (язычников) - потомков "черноголовых", траурная практика одна та же. Говоря о разрушении Моава, Иеремия пророчествует: "У каждого голова гола и у каждого борода умалена; у всех на руках царапины и на чреслах вретище. На всех кровлях Моава и на улицах его общий плач" (Иер.48.37, 38). Такой траурный обряд в Моаве подтверждает и Исайя (15.23). У евреев же "И разодрал Иаков одежды свои, и возложил вретище на чресла свои, и оплакивал сына" (Быт.37.34),. В Книге Эстер (4.3) повествуется о том, что "было большое сетование у иудеев, и пост, и плач, и вопль; вретище и пепел служили постелью для многих". Скорбящие, стеная, "будут бить себя в грудь" (Ис.32.12). В Книге Иова описано выражение траура, скорби, его друзей о нём: они посыпали головы прахом (пеплом) и сидели на земле среди пепла семь дней и ночей. Пророк Иере-мия, предсказывая грядущее опустошение Иудеи, вещал (Иер.16.6): "И умрут великие и малые на земле сей; и будут погребены, и не будут  оплакивать их, ни терзать себя, ни стричься ради них". После того, как Навуходоносор II увёл евреев в плен, "пришли из Сихема, Силома и Самарии восемьдесят человек с обри¬тыми бородами, в разодранных одеждах, изранивши себя, и с дарами... в дом Господень" (Иер.41.5).
По обычаю ханаанеев (69.) Илу, глава и отец богов Ханаана, узнав о  смерти «своего сына» Балу, "Он... на землю лёг. Он стал кататься в пыли, на макушку насыпал прах; одеяние своё накрыл смертель-ным покровом; камнем кожу свою изрезал, срезал пряди (волос) на обоих висках, щёки и подбородок тростинкой избороздил; место груди, что над сердцем, он обработал, как землю сада; спину вспахал, словно долину". Затем, возвысив голос, он принялся в слезах причитать по умершему. В час скорби и плача пепел посыпался на голову и у жителей Угарита.
Подобно ханаанеям, ветхозаветные евреи делали надрезы на своём теле и выстригали брови ("волосы над глазами") в знак траура по усопшему (Втор.14.1). Как обычный признак проявления горя, разрешён¬ный и даже предписанный религиозным мировоззрением израильско-иудейского доиудаистического общества, упоминается в Ветхом Завете обычай обривания головы: "и возложу... плешь на всякую голо¬ву" (Ам.8.10). Знаком траура было также и хождение босым (2Цар. 15.30).
В исключительных случаях и ханаанеи Угарита («Восьмая», дочь умирающего царя Карату), и вет-хозаветные евреи (дочь Иеффая, принесённая в жертву по обету), готовясь к смерти, уходили для плача из населённых мест в пустыню или горы.
О проявлении горя у филистимлян, потомков "народов моря" (ассимилировавшихся с ханаанеями), говорит всё тот же Иеремия (47.5,6): "Оплешивела Газа, гибнет Аскалон". Геродот (2.66), посетивший Египет ок. 450 г. до н.э., описал подобные обычаи (сходные с ханаанейскими): в знак траура египтяне сбривали себе брови и остригали волосы на теле и на голове. О приношении волос в честь умерших, на их могилы, на остров Делос, - упоминает Геродот.
Сравнение траурной практики народов ханаанейско-аморейского региона - ханаанеев и пришельцев: евреев, моавитян и филистимлян (народа, принесшего с собой позднемикенскую материальную культуру (4.с254)) с траурными обычаями жителей Древней Месопотамии и Египта (в части выражения скорби по усопшему) говорит о значительном единообразии в этой части культа предков (истоки которой (траурной практики) теряются в глубинах натуфийского-анатолийского мезолита). Ханаанейским (или египетским) элементом в отправлении евреями траурных обычаев похоронного обряда, по-видимому, может счи¬таться только обривание головы и бровей и стрижка бороды. Заметим, что со временем у евреев вступил в силу запрет (Лев.19.28): «Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем». Арабские плакальщицы же обычно царапали ногтями лицо и грудь. Характерно, что ритуальное разрывание одежды не запреща¬ется как современной иудаистической траурной обрядностью, так и соответствующими арабскими обы¬чаями (Gaster. 1969).
Показательно, что сходные, родственные, концепции посмертного инобытия обусловили и одинако-вое, не очень почтительное, отношение к медицине, врачам (13.с240). Практикующих врачей не слишком то высоко ценили и нередко посмеивались над ними. Это нашло отражение, к примеру, в "Сказке о ниппурском бедняке" (здесь откровенно потешаются над методами врачевания) или в Ст.28 Кодекса за¬конов Хаммурапи: "Если врач, делая кому-нибудь надрез бронзовым ножом, причинит смерть этому человеку, или, снимая с чьего-нибудь глаза катаракту бронзовым ножом, повредит глаз этого человека, то ему должно отсечь руку". Врачи, имея дело с больным, общались с человеком, наказанным богами за грехи, существом ритуально нечистым, осквернённым, одержимым злыми демонами, ибо от такого чело¬века отступался личный бог. Демонов же надлежало изгонять из его тела заклинаниями и амулетами (т.е. врач, подобно ассенизатору, имел дело с нечистотами и сам постоянно бывал ритуально нечист, поэтому общение с ним в быту внушало здоровому человеку  опасение и вряд-ли было приятным и желаемым).
В Ветхом Завете есть также несколько красноречивых отрывков, выражающих скептическое отношение к  услугам врача, их бессмысленность (по Танаху). Так, Охозия, вопрошавший оракула об исходе своей болезни (4Цар. 1.6), или больной  Аса (2Пар. 16.12), тоже не обратившийся к Господу Богу (личному богу каждого иудея), а призвавший врачей ("но он в болезни своей взыскал не Господа, а вра-чей" (2Пар.6.12)), умирают.
Следует отметить, что божественная помощь в исцелении затянувшегося бесплодия Сарры имеет параллели в мифе об Этане, подобно Аврааму, страдавшему от отсутствия сына-наследника. Царю Этане бог солнца Уту помог взлететь на Небо, где сам Ану дал ему волшебную "траву зачатия".
Не исключено (уместно отметить), что представление об особом статусе (судьбе) младенца, рождён-ного после длительного бесплодия (Сарра, Ревекка, Рахиль, мать пророка Самуила), отражает особое отношение к жрице (надитум в Месопотамии или весталке в Риме), которой определённое время (из-за служения божеству) запрещалось иметь детей.
В качестве высших личностных благ и для еврея, и для "черноголового" выступают здоровье и дол-голетие. Как в старовавилонской поэме "О невинном страдальце", так и в "Книге Иова", оказанная богами человеку милость включает восстановление здоровья и дарование столь ценимого долголетия. Поэтому среди несчастий и невзгод, которые могут обрушиться на человека, особо страшными считались болезни и ранняя смерть. В представлении человека Древнего Мира исцеление (бытиё) и смерть (небы¬тиё) пребывают в едином начале - в "руках божьих", определяющих "чему быть". Поэтому в стране "черноголовых" богиня врачевания Гула являлась в то же время и богиней смерти. Эта богиня (Гула) представлялась в виде получеловека-полусобаки (49-2. 40), а собака - существом, поедающим нечистое (принцип древней магии - "подобное - подобным" (клин - клином)).
Ветхий Завет (Танах) категоричен (Втор.23.18): "Не вноси...