Отцы Авраама

Заметим, что в иных семитских языках слова, содержащие корень [br], имеют те же значения, а в некоторых афразийских языках - "ров, канава, яма", "могила", "копать" и "хоронить". А.Ю. Милитарев, изучивший эту тему, предположил, что возникновение термина [br], вероятно, произошло ещё до распада праафразийской языковой общности и связано с традиционной (ещё палеолитической) практикой погре¬бения (в ямах-могилах).
Шумеры были убеждены, что пребывая преисподней, тени (духи) умерших «черноголовых» раду-ются, переживают и печа¬лятся о судьбах своих земных родственников, и постоянно вспоминают  свою прежнюю жизнь. Когда умер царь Ур-Намму, в глубинах Кура знали об этом и приготовились к торжественной встрече. В тексте (62. с299) об Ур-Намму повествуется, что когда "прошло семь, десять дней" (со дня его смерти), тень царя охватила мучительная тоска по своему городу, родным и близким. Слёзы заструились из его (тени) глаз, горькая жалоба слетела из его уст (цари III династии Ура обожест¬влялись при жизни, но не посмертно, как, в частности, у хатти (у которых обожествлялись и царицы)). И лишь Гильгамеш, «на две трети бог», посмертно получил статус одного из богов-судей подземного мира (т.е. в преисподней он обрёл иную, но полноценную, жизнь). Тени (духи) «черноголовых», принимая участие в отправлении живыми культа предков, хорошо знают, что творится на земле, в мире живых, в оставленных ими домах и, видмо, ходатайствуют, хлопочут, перед богами подземного мира о здоровье и благополу¬чии своих чад и домочадцев.
И в Ветхом Завете повествуется, что, в частности, весть о смерти великого завоевателя - царя Ново-вавилонского царства, дошла до библейского Шеола (слово "Шеол" встречается в Священном писании 34 раза), приведя в волнение тени (души) бывших там разноплемённых царей и правителей (в моноте-изме Шеол «обслуживал» все народы): "А(и)д (Гадес) преиспод¬ней пришёл в движение ради тебя (царя Вавилона), размышляют о тебе" (Ис.14).
Известно также и то, что в некоторых еврейских общинах принято у могил родственников (как отго-лосок культа предков) просить усопших быть заступниками перед Господом (70-3.с761)). Так, во многих еврейских общинах существовал обычай: в случае какой-либо опасности, болезни, тяжелых родов и т.п. посещать кладбища, где на могилах родственников или наиболее уважаемых людей зажигали свечи, кла¬ли вотивные (обетные) приношения (дары питья и пищи, кормление мёртвых (Втор.26.12,14)), милос¬тыню или вешали на ветви росших рядом деревьев ленточки, устраивали танцы (т.е. согласно сакральной символике, взывали о прощении грехов и помощи к старинным богу-отцу и богине-матери; а также просили о заступничестве перед ними душу усопшего родича). Подобный же характер в восточных общинах носили посещения могил родственников или праведников накануне Рош-hа-Шана (Нового года) либо за день до наступления Йом-Кип-пура (Дня искупления), дабы просить умерших молить Всевыш¬него о хорошем годе [Dobrinsky 1986, c.325; Loeb 1977, c.189] или о благоприятной записи в Книге Судеб, ибо верили, что души умерших могут выступать в роли заступников живых [Goldstein 1980,c.336]. И в наши дни в Йом-Ки-пур принято возжигать свечу душе усопшего родственника (и читать молитву). Ту же функцию выполняли паломничества к гробнице какого-либо святого, цадика или хахам-баши, молитва на могиле умершего и т.п., хотя раввины нередко протестовали против такого рода действий как языческих [Trachtenberg 1961, c.65]. В некоторых сефардских общинах было принято по пятницам посещать могилы родителей и оставлять там приношение [Dobrinsky 1986, c.229]. Багдадские евреи в Рош Ходеш (новолуние) отправлялись к гробницам царицы Эстер, книжника Эзры, первосвященника Йошуа и других известных и благочестивых людей [Sassoon 1949, c.18], и возносили мольбы и молитвы.
B талмудической литературе и еврейском фольклоре весьма многочисленны предания о благочести-вых людях (обычно раввинах), которые, умирая, завещают родным содержать в порядке их постель и стол, так как накануне Шаббата они и после смерти будут приходить читать «киддуш» (молитву) или изучать Тору [Ma’aseh Sefer, 1934, № 125; Mimekor,1976.c.688]. При этом у родных подобная просьба и намерение (посмертное появление в доме), похоже, не вызывают ни удивления, ни ужаса.
Примечательно, что «Тексты Пирамид» даже регламентируют характер взаимоотношений живого сына и мертвого отца (хотя и «сердце (умершего) забыло... (своих) детей»): поскольку «сын сеет ячмень и сеет полбу и приносит жертву отцу», то «отец должен смотреть (присматривать) за домом своих живущих (ближайших родственников)».
В некоторых случаях, как и у «черноголовых» (Энкиду), тени мёртвых ха-ибри могли подниматься на землю, с ними позволительно было поговорить и даже испросить совет, поскольку они (тени) - "знающие", им ведомы дела и судьбы их живых потомков (Лев.19.31; Ис. 19.3). Так, праматерь Рахиль оплакивает из могилы своих несчастных детей (Иер.31.15); а Саул, чтобы узнать будущее, вызывает из Шеола пророка Самуила: "И сказал Самуил Саулу: для чего ты тревожишь меня, чтоб я вышел?".
Весьма популярен в Талмуде и раввинистической литературе сюжет о встрече (обычно на кладбище) праведника (например, рабби Акивы) с покойником (грешником), собирающим дрова для собственного костра, на котором его будут поджаривать в «Геенне (gehinom) огненной». Выслушав историю умершего, праведник обычно помогает ему и избавляет от вечных мук [Gaster 1924, № 134; Mimekor Ysrael 1976, c.686-688].
Отметим, что в верованиях древних египтян тоже предусматривалась возможность для души «Ба» (одной из пяти) умершего выйти из гробницы днем и вернуться в нее до ночи (главы 64-129  «Книги Мертвых» назывались «пер-эм-херу» - «выход днем» (А. Морэ)). Однако при этом с живыми людьми душа «Ба» не общалась.
Естественно, что загробная судьба (инобытиё) теней умерших «черноголовых» не для всех одина-кова (как и судьба в "подлунном мире"), разница, помимо прочего, возникала как из-за рода смерти, так и качества погребения; и, в особенности, из-за приношения погребальных жертв и даров богам преиспод¬ней (архаичное представление о возможности задобрить любого бога). Бытует мнение, что отсутствие соответствующей информации (помимо положения о числе сыновей) не позволяет четко выявить сис¬тему оценивания тех или иных прижизненных поступков «черноголового» в плане их влияния на посмертное инобытиё человека, «судьбу тени». Согласно существующей точке зрения (30.с137), разви¬тых представлений о загробном суде в Древней Месопотамии не сложилось.
Однако, как известно, в «Стране без возврата» функционировало не менее пяти "судей мёртвых": помимо Нергала, Эрешкигаль и Гильгамеша, судьями также были Син и Шемеш. Так, из погребальной песни Лудингирры (III династия Ура (62.с302)), оплакивающего своего отца, выясняется, что с наступле¬нием ночи бог Солнца Уту/Шемеш всегда отправляется в преисподнюю, где обязательно  «будет судить тебя». Согласно тексту KTU 1.6 (О борьбе Балу и Муту), угаритская  богиня солнца Шапаш после заката тоже находилась в потустороннем мире (в Шеоле), где и она, возможно, не только правила духами полубогов-рапаитов, но и судила души почивших (rp'im, 'ilnym, 'ilm, mtm). Бог Луны Наннар/Син тоже, помимо прочего, ежемесячно проводил "день сна" в подземном царстве, где и он "решал судьбы" умер¬ших. Кроме того, в Куре «работало» и два писца: дева-писец Белет-Цери, а также Гештинанна, сестра Думузи, замещавшая брата в преисподней через каждые полгода (т.е. очевидно, что судопроизводство в «Стране без возврата» велось (но не описано, как у египтян)). На тот факт, что в Куре всё-таки был суд (заседание суда) и проводилось обсуждение посмертной участи каждой тени (души), указывает то, что советник и посол Нергала бог Эшум (акк. "эшатум" - "огонь"; как и ивр. "эш"), брат судьи богов и людей (в «этом мире») Шемеша, - «адвокат» подземного мира и проситель за умерших.
Как известно, «жрецы (судьи) Кура» коллегиально определяли место пребывания тени в одном из семи кругов преисподней, а также условия «инобытия» (согласно социальному положению и личным заслугам, наилучшие условия предоставлялись теням особо «важных умерших»). Так, когда тень великого Ур-Намму прибыла в "жилище Иркаллы", "жрецы (судьи) Кура", посовещавшись (т.е. и в Куре существовал Совет (подземных) богов (во главе с Нергалом), а решения, как и в наше время, принимались путём сопоставления и оценки доводов, вероятно, путём голосования), определили ей (тени Ур-Намму) место пребывания (очевидно, на лучшем из семи кругов преисподней). Показательно и то, что в погребальной молитве о благополучии умершего родича в стране теней (в Куре), содержалась мольба о благорасположении к нему его личного бога и бога (покровителя) его города при определении "судьбы тени", что может указывать на присутствие их на заседании посмертного суда (т.е. те или иные личные боги при необходимости вводились в Совет Кура). Поскольку поступками «черноголового» ведал его личный бог, то, будучи хорошо осведомлённым о всех деяниях своего подопечного, он и должен был выступать основным свидетелем обвинения (или защиты) на загробном суде тени человека (у евреев Господь Бог - и судья, и свидетель-личный бог). По-видимому, что бог города характеризовал умершего «черноголового» в социальном аспекте (как члена общины).
Представляется, что личные бог и богиня «черноголового», покидая, оставляя, тень (душу) своего подопечного потомка в Куре после завершения посмертного суда над ней, изымали у умершего человека  его набор "МЕ" (акк. "парцу"), каковым они, с ведома владыки судеб Энки, наделили человека при рож¬дении, определяя его участь, и возвращали этот набор в храм Эреду(га), где "МЕ" и хранились. Субстанцию «ТЕ.Е.МА» (акк. «этему»), возможно, изымал «ангел смерти» Намтар при встрече.
В Древнем Египте же институт личных богов отсутствовал. Поэтому бытовало представление о том, что боги Египта совершенно не осведомлены о тех или иных поступках (или проступках) простого египтянина, что и обусловило подробную разработку системы ритуальных правил ведения загробного судопроизводства: существовало специальное помещение (дом) правосудия («Чертог Двух Истин»), весы для взвешивания грехов, оправдательные речи («Негативные исповеди»). Как свидетельствует 125-я глава «Книги мертвых» (первые свитки книги восходят к XVIII династии,  изречения же из неё писались вплоть до римского времени), знание магических и ритуальных текстов, имён богов-судей (Гл.125, 1-2), давало умершему власть над судьями, и позволяло ему дезинформировать (обмануть) Суд по поводу своих грехов. В дополнение к этому, магической формулой текста 30-й главы «Книги мертвых» подсуди¬мый заставлял свое сердце (и душу Ба) не сообщать Суду ничего порочащего его. Специальная подготовка к загробному Суду (заучивание наизусть нужных текстов), лишала египтянина «страха Бо¬жия», ибо позволяла избежать Суда праведного; тем самым обесценивая значимость посмертного воздаяния (живи как угодно и греши сколько хочешь, ибо по заслугам не воздастся!).
Уместно отметить, что в Древней Индии бог Яма вершил суд над душами умерших единолично, руководствуясь лишь докладом своего секретаря,