недоброй выдумкой автора.
Однако именно такова наиболее простейше крайне так незамысловатая историческая правда – страною Советов первые 30 лет безостановочно управляли те самые на редкость бездушные изуверы, видевшие свое собственное благополучие именно в тех донельзя забитых и вконец отупевших массах простого народа.
К тому же человека, который не так и давно, как и все безропотно ходил в атаку, а потому и вдоволь большой деревянной ложкой никак не всласть начерпался смертей своих боевых товарищей, было сколь, несомненно, до чего полегче вновь затем одурманить всеми теми сладкими посулами грядущей светлой, истинно райской жизни.
Жизнь и свобода как-никак во всем явно уж до конца всецело разнятся по шкале всеобщих человеческих ценностей.
И вот, несмотря на то, что опиумный дым мнимого освобождения от царской власти был в тот еще сущий прах и впрямь давно ныне развеян, однако не все ли едино – люди, неистовое множество раз смотревшие в лицо самой смерти, более всего ценили разве что сам факт… явственного продолжения своего бренного существования.
Ну а как раз потому на сколь многое в их на редкость мало тогда обустроенной послевоенной жизни им-то после всего того и вправду неимоверно чудовищного страха было довольно-то долгое время попросту ведь всецело разом так начихать.
289
Ну, а что с какого-либо боку было на самом еще деле касательно всех тех изысканно пряничных обещаний, а именно того самого безупречно скорого светлого будущего, то на ту тысячекратно проклятую войну было бы чисто ведь во грех не списать то будто бы исключительно как есть временную отсрочку с тем самым безумно радостным осуществлением чрезвычайно же щедро наобещанных коммунистами благ.
И при всем том до чего то, в принципе, само собой чисто этак явно попросту неоспоримо…
Вполне и впрямь, то разом исторически достоверно, что когда те никем в пух и прах вовсе вот пока неразбитые гитлеровские войска до чего же твердо стояли под самой Москвой, товарищ Сталин…
Нет, тогда этот лютый монстр в человеческом теле, ни сном, ни духом вовсе ведь и не помышлял о том, что уж далее ему окажется довольно-то удобным раз и навсегда сходу решить при помощи наиболее кровопролитной за всю историю человечества войны, те беспрестанно сколь основательно так и зудящие нервы – внутренние проблемы.
290
Нет, во времена всего того невообразимо же вероломного начала всей той войны по его сатанински преступному наущению более чем как есть неизменно действовал принципиально иной этический постулат защиты родины от тех донельзя еще ярых врагов-интервентов.
Большевики тогда проповедовали принцип именно той совсем же неминуемой смерти почти ведь всякого своего солдата за ту вконец как раз ими же и обесчещенную, да и как есть истинно так обескровленную свою страну.
Причем произошло это задолго до всех тех кровопролитных сражений, и преступление это явно лежит на той весьма же многогрешной совести как раз именно своей, а вовсе никак не некой той пришлой власти.
Это власть и впрямь-таки вполне искренне считала лютую смерть самой настоящей наградою за все, то лишь только ею и даденое, безоблачно светлое счастливое существование.
Ее призывы к геройству носили тогда более чем непременный чисто фаталистический характер.
Надо, мол, вам, ребята, отдать свои крайне сами по себе малоценные жизни как раз-таки во имя спасения великого социалистического строя, и то сколь однозначно являлось чем-либо, куда только поболее важным, нежели чем всякая смерть и впрямь-то так и повадившегося на матушку Россию вовсе ведь безысходно лютого нацистского супостата.
И было то до чего неизменно именно так – раз советский воин был всем своим нутром сколь безнадежно, до чего еще попросту уж заранее предназначен к гибели в бою, словно снаряд, бомба или пуля, а принесет ли это вред врагу, то до чего, несомненно, было исключительно лишь дело десятое.
291
А главное, до чего многим наиболее достойным этакого определения пролетариям, выбившимся в «святое и непогрешимое» начальство, никак не желалось яро идти рядовыми в пламень и дым сражений, а потому они, как родной матери, верно, служили той раз и навсегда полностью уж единственной в жизни тогдашнего общества коммунистической партии…
Все ее указания были для них святым обетом, и они их выполняли со всем тем на редкость беснующимся фанатизмом истинно всесильного в своем «праведном» гневе до чего только и впрямь более чем восторженно слащавого невежества…
Корреспондент газеты «Красная звезда» Василий Гроссман в его книге «Жизнь и судьба», сколь уж невесело предаваясь всем тем донельзя так тоскливым думам и воспоминаниям, вовсе-то как есть, самыми иссиня черными красками отобразил все то, что и было в обычае у высокопоставленных неучей с партбилетами в кармане гимнастерки.
«Эх, соседи, соседи, вот как-то командир стрелковой части, генерал, попросил меня поддержать его огнем. «Дай-ка, друг, огоньку вон по тем высоткам». «Какие ввести калибры?» А он по матушке выругался и говорит: «Давай огоньку, и все тут!» А потом оказалось, он не знает ни калибров орудий, ни дальности огня, да и в карте плохо разбирается: «Давай, давай огоньку, туды твою мать…» А своим подчиненным: «Вперед, а то зубы выбью, расстреляю!» И уверен, что превзошел всю мудрость войны. Вот вам и сосед, прошу любить и жаловать. А тебя еще зачислят к нему в подчинение – как же: генерал. «Эх, извините, чуждым нашему духу языком вы говорите, – сказал Неудобнов. – Нет таких командиров частей в Советских Вооруженных Силах, да еще генералов!» «Как нет? – сказал Морозов. – Да скольких я за год войны встретил подобных мудрецов, пистолетом грозят, матерятся, бессмысленно людей посылают под огонь. Вот недавно. Командир батальона плачет прямо: «Куда я поведу: людей на пулеметы?» И я говорю: «Верно ведь, давайте задавим огневые точки артиллерией». А командир дивизии, генерал, с кулаками на этого комбата: «Или ты сейчас выступишь, или я тебя, как собаку, расстреляю». Ну и повел людей, как скот, на убой!»
292
Военный корреспондент Гроссман исколесил за время войны все фронты, и то, что он алою кровью сердца написал, было истиной в самой последней инстанции, буквально чистейшей правдой безо всяких примесей восторженно-героического, а еще и на редкость до чего еще помпезно монументального безудержно же официозного вранья.
И ведь именно в этаком духе и было сколь патетически бестрепетно и вправду принято до чего еще всенародно, и как-никак донельзя по-молодецки тщеславно разом же и отображать все те адские фронтовые будни…
И, конечно, и это было - в те более чем бесславные времена медленного падения СССР в пропасть сущего же забвения возникло много таких людей, которые бескомпромиссно очерняя былое и прошлое, мазали его полностью и целиком одной только густой черной краской.
Однако вот все это как-никак, а произошло до чего только значительно позже.
Ну а в 1960 когда и был написан сей роман, общие веяния были близко так исключительно не те, чтобы можно было враз до чего только смело раздобыть себе грошовую популярность путем неистового охаивания всего того не столь недавнего и именно что по любому никак несветлого прошлого.
Нет, куда ведь скорее оно полностью наоборот, а не помогли ли кое-кому, куда только значительно быстрее, чем надо в ящик сыграть?
Василий Гроссман, умер чуть ли не в год завершения этой своей книги.
Да и Василий Шукшин был отправлен КГБ во время съемок фильма «Они сражались за родину».
Наверное, тоже хотел честную книгу о той войне написать так бдительные чекисты его своей чашечкой кофе и угостили.
Всякий кто смел, выйти за рамки всем одно время чего-то государством крайне так милостиво вполне же дозволенного, мог за то затем оказаться в морге, раз настоящая правда о войне должна была хорошо и надежно зарыта в отличие от павших солдат, которые могли и через десятилетия оказаться никак не захороненными…
Вот и Гроссман чего-то вовсе неописуемо лишнее в невообразимо оскорбительном письменном виде более чем безрассудно тогда вот и вымолвил, а потому затем и скоропостижно скончался.
И все это более всего похоже на то, что его попросту разом взяли, да тихо спровадили в мир иной!
293
Ну, так хоть теперь… надо бы до чего посильно же сдирать со всей минувшей истории красноватого цвета полотнища той самой на редкость кровавой, как и белесо-лживой советской пропаганды.
Нашу героическую память ничуть не покоробят и не оскорбят факты наиболее жутких преступлений краснобайски всеядного сталинского каннибализма!
Да только все это, безусловно, выглядит довольно-таки на редкость вовсе и вправду донельзя невзрачно, а как раз потому если бы было возможно вполне реально переиначить всю ту некогда на деле, а не праздных словах свершившуюся историю, то кто бы это стал супротив того хоть чего-либо воинственно и вправду возражать.
И кому бы это всего того и близко ведь до чего еще никак нисколько так не захотелось, а именно чтобы буквально-то все в истории Второй мировой войны было во все три слоя покрыто глянцем высочайшего героизма, да и вообще, собственно, выглядело хоть чуточку, значит, вовсе иначе и чище!
294
Но вот такова она, наша жизнь – жарятся себе в аду руководители советского государства и тоже, наверное, все свои тогдашние нелепые действия уж всем тем нарочито правильным образом на самые разные лады беспрестанно же, раз за разом именно там более чем тщательно всячески и переиначивают.
Да вот, однако, явно то еще донельзя поздновато оно теперь.
Слишком страшились они тогда за свою собственную псиную шкуру, чтобы солдат своих хоть сколько-то пожалеть… раз по всем тем до чего убогим их представлениям, они как раз именно для того и были рождены на свет божий своими матерями, дабы злые враги их безо всякого счета разили бы без промаха наповал.
И при этом надо бы довольно-таки поспешно и о том как-никак сходу весьма к месту разом заметить, что подобный подход к делу был совсем уж не свойственен всей той немецкой армии, и, не столько исходя из того, что живых сил там было, действительно, как-то до чего еще всецело вовсе поменьше.
Ефрейтор Гитлер, вполне уж на деле являлся именно тем непримиримо злейшим врагом всех тех никак и близко неполноценных, с его личной точки зрения, наций.
Да вот, однако, своему собственному народу он был, как есть истинный друг, товарищ и брат.
Правда, в чисто, как есть сколь отвлеченно интеллектуальном смысле, а не сердцем, поскольку откуда это вообще было взяться сердцу у этакого как он и впрямь донельзя ведь кровожадного злодея-вампира.
295
Ну, а товарищ Сталин все население СССР держал разве что за тот весьма уж дешевый домашний скот, правда, к грузинам он относился несколько получше, нежели чем к другим народам, но это, в основном, было только лишь тем одним тем более чем сентиментальным его капризом и никак так того не более.
И при всем том был товарищ Сталин всею своей чистокровной большевистской сутью истинно на редкость полностью же закоренелым интернационалистом.
Ну а фактически главной его идеей фикс и было, в конце-то концов, попросту враз обратить буквально вот все народы планеты именно что в тех полностью же
