можно побыстрее покончить со всякой кровопролитной войной, что так и весела тем невыносимо тяжким грузом на плечах всего народа.
Нет, все дело тут было и близко ведь не только лишь именно в этом.
Поскольку ясно же словно божий день, что та вполне полноценно самодержавная Советская власть неизменно так и стремилась всячески поприжать свой крепкий духом народ именно что к ее донельзя инородному и деспотичному ногтю.
Она всегда чисто до дрожи во всех ее длинных конечностях сколь неизменно боялась разом утратить всякий контроль над всей ситуацией в обществе, как то в былое время истинно так вовсе же ненароком случилось с тем самым все те 300 лет и впрямь как есть доселе благополучно процарствовавшим домом Романовых.
И, кстати, одной из наиболее немаловажных причин, почему бы нечто подобное могло бы, вообще еще, собственно, некогда произойти, была именно та полноценно явная уж совсем никак до чего недвусмысленная утрата народом его вполне искренней и крайне наивной веры в некий полумифический коммунистический рай.
304
А между тем всяким тем до чего безликим рабам точно ведь было его никак и никогда вовсе ни в жизнь и близко-то не построить.
Однако многие из них так и прожили всю свою жизнь в том до чего всецело полнейшем и как есть на редкость уж сущем неведении.
А между тем для того чтобы начать мыслить об хоть сколько-то вполне должном освобождении из тех никак и по сей день не проржавевших идеологических оков всем им должно было оказаться вполне всеобъемлюще разом так ведомо, что буквально все они полностью бесправные граждане той самой вконец обнищавшей и обездоленной своей страны.
Причем всесильные правители ССср точно, как и нацисты, явно болели фактически беспроглядной гигантоманией великих и заоблачных планов по построению чисто так вселенского «светлого будущего».
И планы, те были всецело же строго так ориентированы разве что в сторону вполне ведь более чем безыскусного укоренения суровой и полностью однотонной серости, в которой и должно было раз и навсегда утонуть всякому индивидуальному колобродию разноликих и вовсе так досужих мнений.
Государственное мнение должно было отныне стать единым мнением всего и вся умеющего говорить, но высказывать население должно было одно только то, что исходило от имени власти.
Да только вот незадача для того, чтобы это было так - народ был должен стать чем-то однородным, гомогенным и ничем совсем не думающим стадом.
А этого можно было добиться, только лишь беспрестанно его куда-то строго ведя…
А человек сугубо индивидуален и все общественное ему зачастую до фонаря и без светлой мечты о грядущем счастье его в хомут загнать не так уж и легко…
Но государство более чем неизменно имеет все силы и возможности сделать народ послушным и если оно труженика не обеспечивает ничем кроме его до чего строгих обязанностей, то оно при этом рискует быть свергнутым и все это потому как волна террора не могла разбить вдребезги всю волю народа к свободе.
Да и прежнее его безыдейное счастье вовсе вот никак не было им совсем позабыто.
И с этом всем надо было что-то и как-то решать, а тут война как-никак вполне ведь могла подсобить раз с ее помощью можно было выпустить из масс массу крови не прибегая к дополнительным репрессиям.
А потому именно при помощи войны и можно было исправить целую кучу еще же довоенных недоработок, когда во время чисток не было приложено хоть сколько-то достаточное рвение в деле выявления врагов и вредителей.
У кое-кого явно так попросту не хватило же сил обнаружить их всех...
Ну, так теперь пришло же время для внешних недругов всячески истреблять врагов внутренних…
Раз как есть все те «доблестные» берьевские палачи в то бездонно зыбкое довоенное время никак не до конца согнули хребет народа, совсем этак, значится, круто в дугу.
А ведь сильный мелкий люд был безмерно опасен, ну а поскольку ю значил он для всех его весьма бесславных поработителей нисколько не более, нежели чем полуодичавший домашний скот, для всякого того крайне бестолкового и нерадивого хозяина его безо всякого счета попросту и погнали на немцев вовсе уж вслепую на убой.
Пропорции необратимых потерь в живой силе между воюющими сторонами были тогда всецело так непомерно, до самой еще чрезвычайности явно неравны для всякого того довольно-таки обыденного, как и вполне во всем безыдейно грамотного, ведения боевых действий.
305
Да только все потери Советского Союза в результате наиболее кровопролитной войны за всю историю человеческой расы оказались раз и навсегда затем явно окутанными глубокой тайной, надежно спрятанной на дне несгораемого сейфа в некоем укромном месте, и этот главнейший секрет страны до сих пор (в спецхранах) держат под самой усиленной охраной.
А между тем, фактически всякий немецкий солдат довольно-таки поспешно тогда уж попросту разом собой заменял весьма строгого, вконец насупленного и крайне обезличенного исполнителя НКВД.
И хотя ему тоже при этом доводилось платить за свою никак неблагочинную роль ценой своей собственной жизни, а все ж таки он почти беспрепятственно при всем этом нес смерть, по меньшей мере, 14 советским солдатам.
Правда речь тут идет исключительно о пехоте, а не обо всех тех других родах войск.
У большевиков пехота, эта на редкость извечная же разменная монета войны, вообще ведь явно так напрочь фактически превратилась в «аморфную массу человеческой протоплазмы».
То есть вместо того, чтобы нормально обучить солдата ползти к вражескому окопу, причем так чтобы у него и задница на лишний сантиметр кверху не поднималась, его тупо бросали в атаку, и побегут 300 мужиков по голому полю к вражеским укреплениям, а назад вернется от силы человек 15.
Ну а через 2 часа подымут уже новых 300 чьих-то отцов и кормильцев и вот так всю ту войну…
А в том самом немецком окопе мог сидеть в заляпанных глиной очках щуплый немец, он и винтовку плохо держит и стреляет почти наугад.
И, ясное дело, вполне достаточно было бы, чтобы промежуток между бегущими солдатами был как есть все те метров шесть…
Нет, уж точно при таком раскладе он почти наверняка совсем ни в кого тогда явно не попал, да только та власть всегда предпочитала действовать всемогущим авральным методом.
306
Да и вообще немцы, отходя, всегда как-никак намеренно оставляли на каждом ближайшем холме по паре пулеметов, и те косили «иванов» попросту вовсе-то совсем безо всякого счета…
И все это как раз именно этак и было!
Наши войска донельзя пренебрежительно к чьим-либо вполне конкретным людским жизням до чего беспрестанно слали в атаку, часто так, даже никак не давая им хоть сколько-то времени, дабы они хоть наскоро так сумели осмотреться же на местности…
Да и вообще, тогдашнее суровое подчинение старшему командованию неизменно же носило характер самого так на редкость безапелляционно догматического вдалбывания всего того, что было приказано свыше к его весьма как-никак самому еще неукоснительному и незамедлительному исполнению без малейшего обсуждения деталей, буквально напрямую увязанных со всякой той местной суровой конкретикой.
А между тем, у тех же немцев ничего подобного вовсе ведь никогда попросту и не бывало, они старались выстраивать пирамиду таким образом, чтобы было четкое взаимодействие, а не просто тупое спускание детектив сверху вниз.
А как раз потому у них по цепочке снизу вверх всегда шла до чего тщательная и весьма кропотливая работа, и старшие военачальники готовы были безо всякой спешки выслушивать здравые возражения всех своих подчиненных.
Правда, это было разве что той исключительно неофициальной стороной их армейской жизни, а официально все уж тогда было иначе, но на бумаге в инструкциях оно одно, а жизнь всегда вносит именно так свои до чего многозначительные поправки.
В то самое время как в СССР всю общественную жизнь попросту же явно превратили в одну ту непомерно большую казарму и всякий подчиненный был бесправен и имел право разве что лишь поддакивать своему вполне естественно во всем единолично так более чем неизменно во всем правому начальнику.
И вот он тот яркий пример въедливого и изнурительно самодурского поведения любого же выхолощенного князька от имени той на редкость въедливой сталинской партократии.
И именно в тексте этой цитаты и чувствуется тот сколь отвратительный запашок донельзя же повседневно на редкость так бесноватого большевистского быта.
Василь Быков, «Его батальон».
«– Я спрашиваю, – тише и оттого еще более зловеще повторил свой вопрос командир полка. – Я вас спрашиваю, кто вам разрешил отвести батальон на исходный рубеж?
Волошин замолк. Он уже знал эту манеру многих начальников долбить подчиненного вопросом, не давая тому ответить. Наверное, и теперь отвечать не имело смысла, его ответ вовсе не интересовал командира полка».
307
Причем все это в то самое время объяснялось не одной лишь той ничем ведь вовсе никак этак непреодолимо бравой штабной тупостью, но и самими прямыми указаниями политической части армии…
Всем! Всем! Всем!
Попросту как есть вменялось в обязанность гнать и гнать своих солдат вперед и только вперед, и чем уж только оно будет быстрее и вернее сколь еще незамедлительно отвоевывать обширные земли нашей родной великой отчизны…
Надо, мол, беспрестанно побеждать и побеждать врага, сделать советскому народу до чего большой и на редкость долгожданный подарок на очередную годовщину Октября…
Во что бы то ни стало взять Берлин именно на Первомай…
Конечно, далеко не все генералы подходили к этим директивам с самой же искренней радостью, как и кристально чистым моральным чувством, а также еще и совершенно так спокойной душой.
Холуйская сущность была далеко не у всех советских военачальников.
Однако все они были, безусловно, пригвождены к одному месту самой атмосферой на редкость вот помпезной и амбициозно невежественной нетерпимости. Ну а потому и вынуждены они были разом так безропотно принимать во внимание указания ставки верховного главнокомандующего.
Ну, а там безоговорочно и всесильно до чего беспардонно засел этакий патологически мыслящий монстр – мирное время на все 30 лет своего правления раз и навсегда всеми правдами и неправдами именно что намертво тогда попросту отменивший.
Всем небезызвестный великий Тараканище, Сталин был порождением смутных времен и истым демоном в человеческом обличии.
Причем как раз-таки он и был тем самым на редкость же вовсе безродным космополитом.
И это именно ему до чего сходу ведь захотелось на деле уж сделать истинно все, дабы под самый конец невообразимо зловещего своего физического существования всему тому лику нового бога и впрямь-таки вполне еще довелось сходу узреть всемогущее начало фактически заново пересозданного им людского бытия…
Товарищу Сталину попросту до чего беспрестанно же грезилась по тем на редкость бесконечно так долгим его рабочим ночам та самая полная и всемогущая власть над всею той сколь необъятно широкой политической вселенной.
На физической карте мира была она вся полностью от края до края всецело открыта для его пытливого взора, а как раз потому и казалась она вполне ведь простецки
