Про то, как враг народов войну выигрывал

переполох, собственно, и является одним из тех наиболее главнейших на всякой войне сколь откровенно так и сеющих панику безнадежно пагубных и деморализующих факторов.
Причем данное обстоятельство и впрямь как ничто иное, более чем на редкость безыскусно обесцвечивает и обесценивает всяческий народный патриотизм.
Группа солдат, совершенно так начисто отрезанная от своих, далее вовсе уж никакое не воинское подразделение, а куда скорее силой отторгнутый от тела ящерицы — хвост в лапах сущей злодейки-судьбы.
С этакими разночинными, разношерстными и разрозненными группами противнику, может, и доведется какое-то время еще несколько повозиться, однако никакой серьезной опасности для его хорошо организованных сил они представлять и близко ведь далее нисколько так уж вовсе явно не будут.
И простые люди при подобных тяжких обстоятельствах до чего быстро начинают неистово во все стороны метаться, зачастую впадают в уныние, отчаяние и тоску.
Ну, а кроме того, при подобном раскладе им разом становится сколь весьма затруднительно и вправду отныне сколь здраво же понимать, а чьи это приказы им теперича вообще надлежит выполнять для истинно дельного осуществления кем-либо так или иначе возложенной на них боевой задачи.
Да и весь, как он есть, воинский долг (далеко не у всех) иногда ведь при подобных обстоятельствах разом становится попросту пшиком…
Причем, то и близко не что-либо совсем вот безотрадно так действительно новое и вполне уж однозначно присущее одним лишь, тем бескрайне обезличенным массам, что буквально намертво были столь надолго захомутаны чудовищно злосчастными путами большевизма.
Хотя тот и впрямь явно уж сколь немыслимо осатанел от всего своего самого полнейшего и незыблемого всевластия.
Виктор Гюго, «Отверженные», Том I.
«Только что прибывшая прусская кавалерия налетает, несется, сечет, рубит, режет, убивает, истребляет. Упряжки сталкиваются, орудия мчатся прочь, обозные выпрягают лошадей из артиллерийских повозок и бегут, фургоны, опрокинутые вверх колесами, загромождают дорогу и служат причиной новой бойни. Люди давят, теснят друг друга, ступают по живым и мертвым. Руки разят наугад, что и как попало. Несметные толпы наводняют дороги, тропинки, мосты, равнины, холмы, долины, леса – все запружено обращенной в бегство сорокатысячной массой людей. Вопли, отчаяние, брошенные в рожь ружья и ранцы, расчищенные ударами сабель проходы; нет уже ни товарищей, ни офицеров, ни генералов – царит один невообразимый ужас. Там – Цитен, крошащий Францию в свое удовольствие. Там – львы, превращенные в ланей. Таково было это бегство!»

278
И это абсолютно так, кстати, вполне объяснимо, причем даже и у народа, куда и впрямь поболее стойкого, нежели чем были те же французы.
Раз при всем том отчаянно прискорбном положении вещей, которое некогда никак не за один день сложилось на полях сражений 1941 года, пока еще всецело здоровые, не получившие и царапины бойцы вдруг сходу всерьез начинали невольно призадумываться, а стоит ли оно того?
Зачем это им проливать свою кровь за страну, что, совсем же недолго думая, разом бросает своих воинов в тылу сколь вот весьма стремительно и беспрерывно наступающего противника?
Да еще и устраивает им подлые западни, дабы очень даже искренне разом уж смело затем расстреливать тех из своих солдат, что были попросту принуждены всем тем до чего вплотную на них полным ходом надвинувшимся адом передовой – отступать и отступать, так и не дождавшись того столь долгожданного приказа свыше.
И заставляли же солдата всячески тогда поплутать и главное разве что потому, что в удобных для отхода местах по нему свои, весьма умело и смело в грудь и спину беспрестанно, как только ведь метко тогда уж разом еще постреливали…
А между тем, то самое, пуще всякого меда для сталинских большевиков, сколь откровенно уж им сладостное презрение к смерти на пустой желудок было и близко никак всерьез нисколько не выказать.
Отступающие вразброд, а не по строгому плану советские части вовсе и близко не могли быть  достаточно так вполне серьезной помехой врагу.

279
Да и вообще явно сложилась, собственно, та до чего безнадежно пагубная ситуация, когда, пребывая в немыслимо тяжких условиях, необъятно широких окружений бойцы Красной армии, полностью так со временем уж довольно-таки отчетливо осознавали истинные причины, а также и необъятно вселенские масштабы великого разгрома 1941 года.
А нечто подобное и послужило затем наиболее основополагающим фактором, разом, так превратившим армию Власова, в тот, как есть непомерно мощный военного и карательного назначения более чем весомый же инструмент.
И гитлеровцы им весьма так умело до поры до времени пользовались, а между тем им этих людей подарили как раз те, кто вовсе ведь попросту не дал войскам свободно маневрировать по той, сколь еще широчайшей же территории…
И те власовцы за своего нового вождя подчас воевали со вполне уж искренним воодушевлением.
Да и как то вообще могло быть иначе, попросту как есть, разом учитывая именно тот, без тени сомнения, до чего совсем непреложный и донельзя прискорбный же факт?..
А между тем пресловутому советскому народу тот еще свой наиболее отчаянно передовой во всей человеческой истории строй было любить попросту никак именно не за что.

280
А это и было одной из веских причин, почему столько солдат, до того легко и бесповоротно разом повернуло оружие против тех для них отныне, как есть исключительно так бывших своих товарищей.
А всему тому суждено было случится разве только поскольку, что те им стали абсолютно уж до конца явно чужими, и все это разве что из-за одного каменного сердца бессменного вождя всей той на редкость злосчастной шестой части суши.
И это именно благодаря всем тем до чего достоверно, в том числе еще и довоенным усилиям Иосифа Сталина, довольно-то немалое число людей из тех, что некогда оказались в нацистском плену, и стали уж вовсе так безвольно день за днем затем раздумывать…
И ведь само собой у них при этом получалось, что родина и Советская власть – вещи между собой ничем и никак абсолютно не взаимосвязанные.
А потому и вослед за всеми теми первыми и робкими добровольцами к немцам хлынули до чего широкие массы иногда и попросту элементарно желающих выжить людей.
А это и есть то самое наиболее главное – почему все, то власовское движение и приобрело всю свою невообразимо зловещую, чудовищную массовость.
Ну, а не будь сколь еще сходу растрачена совершенно впустую вся многомиллионная кадровая армия, то уж как-никак а тогда и сам ход всех тех последующих битв мог бы вполне оказаться весьма явственно вовсе иным.

281
И ведь вся та нынешняя и чисто официальная история ВОВ, которую мы сегодня, собственно, знаем, на самом вот деле, не более чем та же красная пропаганда, наиболее верно и наглядно выраженная в самом как-никак нисколько не забываемом самовосхвалительном лозунге «СЛАВА КПСС».
Нам уж сколь нагло так и твердят про то, что Гитлер за каких-то неполных три года попросту разом подмял под себя всю Европу, и куда это нам было с ним как есть еще непосильно на равных тягаться…
Однако надо бы тут самым назидательным тоном именно на то более чем сходу вполне же аргументированно разом весьма вот непосредственно так указать.
Уж чего-чего, а герр Гитлер Европу заглатывал по довольно-то маленьким кусочкам, и не вся она тому, до чего еще неистово и сурово на редкость явно так на деле противилась.
Ну а в том случае, коли бы вся Европа единым фронтом выступила бы супротив нацистского супостата Гитлера…
Нет, уж при данном суровом раскладе он весьма непременно вскоре бы оказался на редкость бесславно раздавлен, словно тот еще клоп, поскольку от него и мокрого места в единый миг никак уж тогда совсем не осталось.
Причем, конечно, это глупо противоречить самым объективным фактам всем общеизвестной истории.
Да, было дело, немецкие войска, действительно, бравым маршем полностью так беспрепятственно сходу вступили в то самое совсем маленькое и полностью беззащитное государство Люксембург.
Однако будь те Люксембургские войска самой неотъемлемой частью общеевропейского войска, и уж тогда поражение Германии было бы считай что чисто заранее во всем ведь явно еще предрешено.
Да и вообще само ее положение при данных условиях как-никак, а оказалось бы считай так неминуемо уж на редкость вовсе плачевно.
А между тем у невообразимо так отвратительно темной лошадки Гитлера в Европе, безусловно, как есть на деле хватало и самых прямых почти уж всю ту войну всецело ведь верных союзников.
И то были Венгрия, Румыния и Финляндия, а также Болгария, Италия и Испания, к тому же Швеция всю войну держала строгий военный нейтралитет, а Швейцария – так и подавно.
А как раз потому никак и не выходит из Вермахта этакого никем и близко несокрушимого победителя, к ногам которого попросту сразу так еще вот безвременно рухнул весь старый свет.

И вовсе никак не в том тут все было дело, что враг и вправду оказался буквально всесилен.
Нет уж прежде всего, тот наиболее главный эффект той совершенно чудовищной внезапности был заключен как раз-таки в том, что сам товарищ Сталин попросту никак не воспринимал герра Гитлера полностью хоть как-то вполне на деле всерьез…
Да только во всем этом он, надо сказать, сколь на редкость до чего безнадежно разом так просчитался…
Ну а потом, когда все его тонкие, как паутина расчеты попросту и близко себя явно не оправдали, он, как и всякий довольно-то однобоко развитый догматик, впал в самую полнейшую и вконец обескровливающую всю его уголовную сущность совсем так безнадежную же растерянность.
И это вот чисто поэтому он и не знал тогда, чего это именно ему теперь надлежит сколь незамедлительно разом предпринять.

282
Однако тот до чего отчаянно низменный его ум более чем доселе вполне обостренный довольно долгой и планомерной закалкой, вновь вскоре начал самую действенную и весьма продуктивную работу.
Да только и вправду создать хоть чего-либо путное в условиях всей той уж никак так неблагоприятно сложившейся тогда обстановки был он и близко ведь вовсе явно не в силах.
А то, между тем, более чем сходу и обусловило те чисто грядущие и на редкость бойкие и блестящие успехи германского Рейха на всей той и впрямь непомерно огромной территории и поныне не совсем еще бывшего Советского Союза.
Причем все те сталинские крикливые команды во времена самого уж первоначального и вовсе ведь до чего еще бесславного периода войны, куда во многом значительно поболее подходили разве что для молодой и весьма норовистой лошади, нежели чем для любой до конца полностью отмобилизованной современной армии.
А между тем, без всего того незамысловато личного, как и чудовищно же безграмотного сталинского вмешательства те самые грандиозные поражения могли бы иметь, куда менее смертоносный, а также и сугубо временный характер.
Ну а некогда затем гораздо ранее само собой бы пришли яркие победы, и главная победа тогда бы уж точно всем нам досталась значительно так менее горькой и страшной ценой.
Причем те еще самые первоначальные поражения были явно подобны библейскому потопу и все