Диалог глухонемого со слепцом

разом отдано на откуп диким скотам в той до чего безгранично грубом образе человеческом…
И, яснее ясного, что смерть и жизнь людскую при таких делах вскоре станут взвешивать, как нечто крайне мелкое и явно животное.
То есть простые люди теперь стали чем-то навроде скота, и сколько и когда его резать, а также и сама необходимость чьего-либо чисто физического истребления отныне весьма решительно определялась одной только высшей и суровой необходимостью, и ничем иным прочим.
Патологически извращенный партийный аппарат, состоящий из кадров и впрямь на деле обладающих вовсе ведь непомерной силой до чего сходу разом и порешили построить рай на костях всего того доселе былого и ныне навеки веков всецело минувшего.
И главное свет и тьму, доблестно поменяв местами, эти кроваво красные строители новой вселенной, попросту ведь и сплели крайне липкую паутину, оплетя все и вся нитями беспрестанно же беснующейся демагогии.
И ведь создали они бога из плоти и крови, напрочь при этом сходу обезобразив суровый образ великих и монументально созидательных сил природы.
Да вот уж теперь они были ПОД САМЫМ БЛАГОВИДНЫМ ПОВОДОМ отодвинуты в сторону, а сотворять те самые новые реалии отныне полагалось только лишь господину всего сущего - человеку и не лишь бы кому, а тому, кто ныне оказался наделен всем же величием земной и небесной власти.
То есть все функции, ранее принадлежавшие Господу Богу, ныне оказались в руках именно тех, у кого вполне этак хватило самой дикой самонадеянности, чтобы и впрямь вот действительно стать его вполне правомочным правопреемником на этой более чем грешной земле.
Но явной первоосновой всему тому послужили сколь еще доблестные же воззрения левых российских либералов, что до чего задолго до всяческих революционных событий всецело поменяли образ деяний Божьих
на некий тот до чего всеобъемлющий лик более чем неотъемлемо будто бы во всем благородных деяний рода человеческого.
Жалко только, что вышел он весь из себя эдакий на редкость сусальный, прямо-таки сахарный безо всякой тени всех тех донельзя тяжких адамовых грехов.

И на фоне сколь еще радужного восприятия всех наиболее наивысших благ, что и впрямь, непременно, сам себе вскоре подарит тот человек, что сухо и делово отвернулся от никогда не существовавшего Бога, безнадежно сам собой потерялся первобытный вандал с дубиной, что и являл безнадежно блеклый идеал истинного величия диких дохристианских времен.

122
Однако, между тем, и тогда его точно также более чем бессердечно угнетали — и никак, по сути, вовсе вот не менее всякого того нынешнего и сегодняшнего дня.
Разве что попросту, то были несколько иные факторы, совсем не те, что теперешние.
Да и нельзя, кстати, новую веру в добро и свет сколь и впрямь-то до чего только опрометчиво выпестовать, как-либо чисто так заново попросту слепо же окунувшись в то более чем весьма так неимоверно ныне далекое прошлое.
А еще и близко при всем том никак не ведая того самого безупречно вот до чего еще самого простого факта, что довольно-то скупо и сухо всем нам именно про то до чего беспрестанно твердит.
Лишившись всякого прежнего своего «НЕПРАВОГО» уклада, толпа до чего РЕЗВО повернет безоглядно вот разом сходу вспять, а вовсе не вперед — и это также естественно, как и то, что вода неизменно выбирает себе тот разве что наиболее легчайший маршрут.
Оклеветан тот прежний и впрямь вполне ведь донельзя недобрый строй,
А вместо него разом в единый миг появится — сатанинский другой.
И как тут, собственно, оно может быть хоть сколько-то вообще совсем уж явно вовсе иначе?

123
Клопы коммунизма, да и нацизма в придачу, — в общественном диване они-то как раз от той самой до чего беспрестанной и неуемной жажды всемогуще обобщенной справедливости некогда, собственно, разом и завелись.
И именно та бескрайне беспочвенная вера во все те благие принципы спешного, а главное, сколь до чего неизбежно (в теории) довольно-таки никак небезуспешного переустройства всего того нынешнего цивилизованного бытия, и низвела до самых палаческих черт весьма и весьма многих людей, мечтавших превратить красивую сказку в истинный рай на этой земле.

Да и тем еще нелюдям с осатанело злой волей и более чем беспринципным, слепым желанием власти, было бы истинно во грех уж при всем том до чего сметливо вот не воспользоваться этакого рода неистово прекраснодушными праздными мечтаниями.
Тем более что были они полностью раз и навсегда ведь попросту напрочь всею силой всячески оторваны от всякой той вполне наглядно и объективно и поныне только лишь самой по себе и существующей реальной жизни.
Да и, кстати, для кое-кого из спесивых демагогов и впрямь ведь пристроиться у кого-либо уж как есть иного и крайне так беспечного на редкость колоритно и благоразумно строго за спиной никакой этической и нравственной проблемы вот и близко никак не составляло.
И уж главное, что все это было с великой обезьяньей ловкостью проделано, именно затем дабы до чего еще сходу всеми силами более чем цепко ухватившись за древки, как есть ведь чужих знамен, затем и сделать целью жизни масс беспрестанный путь к звездам по буеракам чудовищного же бездорожья.
Хотя нет тут, конечно, могут явно последовать всяческие сколь многозначительные и крайне веские возражения.
Раз вот как-никак, а все это более чем основательно некогда полностью же соответствовало всему тому безумно и всеобъемлюще важному и ключевому историческому моменту, а как раз потому и было оно жизненно необходимым для всякого дальнейшего духовного роста всего населения страны…
Да только может, все это было вовсе-то и близко совершенно не так?
Поскольку вместо того чтобы совсем уж неспешно в развалку и в разнобой и вправду идти в то самое никак никому заранее неведомое буржуйское светлое будущее вся страна именно что попросту сходу тогда и покатилась назад в эпоху серости и мглы сурового и гиблого прошлого.
И до чего неисчислимо многие отчаянно лицемерные люди с черствой и черной душой довольно уж сразу и влили свою более чем нечестивую струю во все, то немыслимо и нелепо разгорающееся пламя бесовской революции.
А впрочем, они вполне искренне более чем сокровенно вещали о том самом удивительно светлом и добром сразу этак им всецело на редкость аляповато родном краснознаменном грядущем к коему буквально-то всем ныне, и надлежало с бравыми песнями отменно вышагивать, радостно шлепая босыми ногами в славные дни неких призрачно наилучших новых времен.
Хотя вот, собственно, почему бы это им было нечто подобное нисколько и близко не делать, раз именно как есть с пылу с жару до чего словоохотливо наобещать самые всевозможные золотые горы — это и есть один из древнейших, словно сам этот мир, трюков всех сколь липких к лохам, словно смола, кидал.
Да только нигде и никогда ранее не бывало настолько долгого по продолжительности и бессрочности самого этак яростного лицедейства более чем гнуснейшего обмана, а в том числе и самообмана.

124
Ну, а наиболее веской причиной для невероятно длительного сосуществования совершенно же невообразимого по всем своим неописуемым масштабам террора, да и той безмерно безалаберной наивной веры в светлый завтрашний день, можно вот смело назвать донельзя затхлую духовную атмосферу всеобщей, а зачастую и наращиваемой извне враждебности, что испокон веков главенствует на Руси.
И это она и послужила предтечей к тому безумно чудовищному нагромождению лжи, а также фактически как есть вполне до чего узаконено плановому уничтожению граждан, попавших на заметку к доблестным органам охраны власти от того именно что как есть разве что самого-то себя некогда и победившего простого народа.

И та донельзя бесславная революция нисколько ведь никак не вырвала с корнем вовсе-то ничего из тех доселе уж на деле бывших совершенно тогда бесчисленными всяческих же недостатков всего того еще дореволюционного общества.
И как то когда-либо было некогда уж разве что доселе действительно прежде — вот так и поныне то, собственно, везде затем само собой попросту и осталось.
Изменились одни лишь те до чего презрительно и невозмутимо строгие начальствующие лица, а кроме того уж теперь в них действительно стало, разве что, куда этак значительно поболее всей той более чем отрешенной непринужденности и свободы, но никак не истинно здравого и чисто житейского ума.
Причем где-то внутренне совсем ничего и близко вот не переменилось, поскольку старые принципы жизни изымаются из обращения при помощи одного весьма взвешенного и детально же прагматичного воспитания, а потому старое холуйство оно и в революционную эру разве лишь дико преумножается и преображается в некие подчас самые отчаянно первобытные формы.
А еще и все, то вширь как есть и впрямь вовсе так бескрайнее течение жизни в то самое будто бы необычайно новое время, то есть именно при тех чрезвычайно же повседневно жестоких и безжалостных порядках разве что явно приобретает значительно поболее жесткий и въедливый характер.
И так ведь оно практически везде человек — он никто и ничто, пока у него в руках не окажется, пусть и самого малого реально работающего рычага власти.
И вот стоит кому-то совсем невзначай им обзавестись, и все, милости просим: подавляющее большинство окружающих того человека людей сразу так начинают перед кем-либо таким разом уж заискивать, расшаркиваться и низменно пресмыкаться.

125
И вполне же естественно, что это донельзя развращает буквально всякую, а в том числе и самую чистую так и искрящуюся своим собственным светом благую душу, а точно также и делает тех на редкость обделенных властью людей совершенно бесправными, попросту и близко подчас не способными ни на какие продуманные, самостоятельные решения.

Причем в условиях самой откровенной диктатуры - монарх маленькой державы до чего твердо при этом сидящий на царском троне его даже и совсем уж нисколько ведь небольшого начальствующего кресла явно этак сможет попросту ведь сотворить со всеми своими подданными абсолютно все, что ему только в голову вообще взбредет.
Уж, по крайней мере, в пределах всей той или иной своей чисто профессиональной компетенции!

126
Ну а та иерархия, что вполне дает должный ответ самым насущным потребностям общества в любом государстве всегда идет исключительно снизу-вверх, а потому именно от отношений самых нижестоящих местных властей с народом и вправду-то будет зависеть вся форма структуры существующего общества, причем оно так буквально до самого наиболее верхнего ее яруса.

То есть сама по себе сущая местечковость, возведенная в принцип, ясное дело, что где-то во всем до чего более чем остро касалась и царского двора.
Однако при одном, как есть сколь весьма этак до чего еще многозначительно существенном и ярком отличии, а именно, что лик государя — он-то и есть лик всего остального государства во всех тех как-никак всегдашне же чисто ведь практических вопросах широкого, словно море общественного бытия.

127
Вот потому и возникла затем та самая крайне пагубная ситуация, при которой до чего только искусственно и самоорганизовался центр управления, и, захватив его,