оказалось очень ведь даже затем довольно-то легко поставить на колени всю ту на редкость бескрайней площади (в квадратных километрах) Российскую империю.
Но сама первопричина сему заключена отнюдь не в личностных качествах народа, а прежде всего в самих тех до чего еще давнишних свойствах традиций его сколь долгими веками сложившихся взаимоотношений буквально со всякой над ним властью, что во все те или иные времена была и впрямь неизменно нечиста на руку.
128
Причем довольно-то многие простые люди были сами собой до чего этак явно тогда уж приучены, что, пока все тихо и спокойно, надо бы чисто вразвалку на лавках сидеть, семечки лузгать.
Ну а когда страх Божий приходит, то от него, дело ясное разве что где-то совсем далеко за печкой уж тогда ведь только и прятаться.
Так что уж в тот момент когда от всего народа действительно потребовалось свою, пусть и не самую наилучшую власть весьма и весьма сурово всеми силами храбро защищать, она-то в конечном итоге попросту и оказалась совершенно бесхозной, поскольку никаких общих интересов у того еще дореволюционного общества не было даже в помине.
Сепаратизм, не только национальный, но и идейный, есть самая явная заслуга царской власти, что, переняв опыт татаро-монголов, буквально повсюду тогда насаждала самую несусветную разобщенность, дабы тем как раз себя и обезопасить от всякой той на большую беду и впрямь-то как есть неизменно всегда вероятной и полностью уж возможной русской вольницы.
Поскольку, как оно было никак не то чтобы вовсе небезызвестно всей той еще давнишней власть предержащей когорте, русский бунт, как есть, всегда был явно чреват той самой разве что на редкость полнейшей грядущей анархией.
А тем временем (что более чем предметно тогда оказалось причиной крайней нестабильности) почти все течения русской жизни всеобъемлюще объединяло лишь то одно на всех удивительно цельное их устремление — разом бы улучшить все существующее бытие, и буквально каждый верно знал, как это надо бы до чего немедля и сразу, собственно, сделать.
Ну а поскольку все попросту единым духом тогда сходу и захотели если и зажить, то уж во всем совсем откровенно ведь немыслимо уж радостно чисто вот именно по-людски…
Ну а чтобы на деле добиться всего этого всякий-то и каждый подрядился проталкивать чисто свое грозное, словно взбесившиеся небеса мировоззрение так и тяня при этом одеяло разве что в одну лишь свою полностью единоличную сторону.
129
И чье-либо сугубо личное «широкое понимание» всей той повседневно же окружающей нас действительности истинно во всем и предопределило, как те немыслимо бесславные пути, да и сами те нисколько недостойные средства ко всякому их дальнейшему посильному достижению…
А большинство тогдашнего российского населения было либо абсолютно же на редкость аполитично или слишком так никак не в меру чрезвычайно ведь беспросветно и бездумно до самого отчаяния политизировано.
Однако при всем том явно не было оно готово как есть до чего твердо же отстаивать все свои безотчетно воинственные убеждения, твердо держа при этом оружие в своих отнюдь не немощных руках.
130
И вот чего сколь размашисто пишет по данному поводу Савинков в его книге «То, чего не было», описывая, однако при всем том именно то, что тогда действительно явно уж и имело место в той-то ныне полностью раз и навсегда ныне прежней пасторальной действительности:
«Торговая и деловая Москва, Москва биржи, банков, амбаров и лавок, миллионный город купцов и попов, не участвовала в сражении. Она растерянно выжидала, на чьей стороне будет победа, то есть твердая власть».
Однако ведь тех, что были чересчур воинственно политизированы, сами-то по себе перемены не шибко так действительно волновали.
Они были попросту обеими руками за!
Как можно быть всецело «за», никак не понять совершенно никому, кроме разве что тех, кто, вдоволь и досыта объевшись бездумной, но до чего при всем том корыстно въедливой дерьмократией, голосовал в 90-х на выборах сразу же против всех.
131
А главное тут в том, что некоторых от всего того будто бы ныне вовсе же минувшего, да только почему-то в безотрадно бытовом плане и по сей день весьма назойливо существующего явно имелась до того превеликая оскомина, что эти люди вполне однозначно сочувствовали духу восстания, именно как сочувствуют всякому правому делу.
Однако ко всему тому разве что лишь некогда затем еще последующему дележу власти они-то точно бы и близко никак не имели абсолютно так совсем никакого хоть сколько-то верного и явного касательства.
Их личные заботы и тягости были им до чего значительно дороже всех тех вместе взятых дутых свобод…
Вот как это до чего уж славно и наглядно описывает писатель Алданов в книге «Самоубийство»:
«У Люды случилось несчастье: сбежал Пусси. Это расстроило ее чуть не больше, чем провал московского восстания».
Причем, в каковом это именно виде, так или иначе, вообще могла некогда, затем ведь разом еще предстать для всего народа та самая новая власть, собственно, говоря, мало кого тогда на деле более чем ответственно же заботило.
Но при этом буквально-то каждый при всем том до чего трезво, но беззаботно весьма взвешенно и нарочито никак не выражал в том ни малейшей тени сомнения, что уж кто-нибудь при ней обязательно тот более чем твердый порядок чрезвычайно так быстро разом затем более чем сходу и наведет.
Ну а в тот самый момент и примемся тихо-мирно всю державу промеж собою делить, вполне однозначно оставив львиную долю победителям, до чего охотно их при всем том до чего радостно же подмазав своею щедрой рукой.
Да и когда на Руси, то иначе уж было?
Однако никто и близко при всем том явно вот не ожидал, что эти самые новые правители буквально все, значит, общим — читай в скобках, своим — на скорую руку разом объявят!
А между тем как раз-таки именно уж этого тогда и дождались, и это при всем том, что тот донельзя громкий звон колоколов сколь давно обо всем том самом грядущем пожаре отчаянно гудел, однако вовсе-то никто его тогда нисколько вот явно совсем и не слышал!
132
Ну а из-за чего вообще всем этим событиям тогда, ведь собственно, и суждено было по всех нашу душу действительно еще же случиться?
А между тем до чего всерьез возникают все эти в целом совершенно и близко не свойственные всяческому человеческому сообществу связи промеж верхами и пресловутыми низами как раз-таки на почве довольно долгими веками длящихся затяжных передряг, поневоле выпавших на долю того или иного великого народа.
Абсолютная диктатура являет собой самый прямой вызов человека стихиям, что по временам попросту явно грозят его уничтожить, или может также она стать вполне достойным ответом до чего ужасающему соседству с теми самыми исключительно так безжалостно жестокими варварами — степными кочевниками.
Поскольку при таком раскладе оказывается самой уж прямой, а никак не косвенной необходимостью более чем принципиально разом обрести некую общую доминанту, которая впоследствии и окажется полностью ведь на деле способной твердо удержать весь народ в суровом сплочении плечом к плечу.
Причем ни стихии, ни тем более дикие кочевники никогда заранее не предупредят о своем до чего только вскоре действительно явном никак этак полностью неминуемом грядущем нашествии.
А как раз потому и наблюдается та самая до чего еще весьма ответственная надобность быть именно что всегда начеку, то есть действительно, вполне вот оказаться всецело готовыми ко всему тому действительно уж самому наихудшему.
133
И попросту есть уж на белом свете народы, что когда-то и впрямь до чего безвременно попали под жернова сколь невыносимо тяжких и ужасных невзгод.
Ну а как раз-таки в силу того, что нечто подобное становится, истинной частью на редкость назрело обыденной и крайне суровой повседневности, им-то и вправду было дано сформировать ту самую донельзя всеобъемлющую форму тоталитаризма, при котором чья-либо сугубо отдельная жизнь вовсе-то даже ни стоит и самой мелкой медной монетки.
Раз уж весь тот или иной народ, беспрестанно находится в состоянии до чего еще перманентной опасности, и лишь презрев ее ценой собственного и ничтожного, как и при любом раскладе, так или иначе, бренного существования…
Поскольку доподлинно полноценная возможность хоть как-то (для всего народа) с самым наименьшим ущербом действительно преодолеть ужасные беды и невзгоды была бы вот осуществима разве что в случае того самого буквально этак чисто всеобщего людского самопожертвования.
134
И подобного рода гибельные факторы некогда и вправду до чего вполне безвременно имелись в том самом древнем Китае, а также Египте, и народ тамошний именно по этой причине и создал те самые циклопически-огромные сооружения…
Причем в самой России ничего подобного никогда нисколько и близко этак совсем уж и не создавалось, да только между тем та равнина, что никак не имела никаких тех более-менее естественных препятствий — до чего еще явно соблазнительное место для самого всевозможного рода крайне разорительных набегов.
А они никак не сплачивали общество перед некой внешней угрозой, но и затачивали ножи всех тех, кто учинял сплошное и дикое самоуправство пользуясь для этого полномочиями того страшного часа, который явно мог бы настать считай что любую, последующую минуту.
Ну а народ, издревле привыкший к совершенно же извечному своему полнейшему бесправию и абсолютному произволу местных властей, терпя унижения и поборы от всякого над ним от века стоящего, попросту никак не мог не развить в себе чувство блаженной интеллектуальной лени, исподволь проникшей буквально во все его земные дела.
Причем все это затем только разве что всецело усилилось еще и, исходя из того, что при тех новых, чрезвычайно строгих большевистских порядках, ему и дела небесные, отныне стали попросту совсем вот именно что до фонаря…
Ну а значит, и нет в том ничего удивительного, что он попросту тогда чисто так разом сходу и утонул душой в беспробудном питье и нравственном глухом забытье…
Ведь всякий экономический застой, безусловно, берет все свое начало с того самого застоя нравственного и как раз-таки им-то в конечном своем итоге, он вполне само собой затем как и понятно вовсе вот в конце концов и увенчается.
135
И тут все, собственно, вообще уж как есть лишь явно, и начинается с тех больших и малых поборов, из которых затем и вырастает сколь непомерно огромный долг перед кем-либо так донельзя чужим и безалаберно праздным.
И ведь это именно тем, кто лишь себе чего-либо более чем нагло и безо всякого спроса только-то лишь берет и берет…
Да и всегда он при этом весьма отъявленно и бескомпромиссно всецело же может потребовать и чего-либо, несомненно, вот разве что лишь еще и еще.
Уж выгребая при этом те самые последние закрома, не отдавая назад совсем ничего, кроме тех на редкость язвительных обещаний по случаю наведаться, в том числе и лишний-то раз…
Причем, как и понятно все это испокон веков и являлось сущим грабежом, да и сопровождалось оно как-никак подчас при всем том и сколь грозными поджогами чисто, быть может, и для вящей острастки.
Ну а также и для того чтобы у людей
