Сверхпроводимость в вакууме человеческого сердца

же конкретно и сколь неотъемлемо кажется, что все, мол, в полном порядке и нет никакого смысла о чем-либо подобном хоть сколько-то совершенно так заранее думать и вполне всерьез как-никак только ведь до чего совсем зазря беспокоиться…
Но это разве что тот сколь восхитительно бравый успех во всех тех чересчур нескромно так ныне восхваляемых технических делах и кружит кое-кому его светлую голову.
И вот, совсем безнадежно же вслепую всею душой ориентируясь, именно на данные чисто внешние ярчайшие призраки как есть именно теперешнего нашего процветания некоторым людям, и хочется всею душою устремиться к неким новым вершинам славы во имя тех ласковых благ, что только пока и ждут своих доблестных первооткрывателей.
Однако при всем том наш нынешний человек и близко никак при этом не должен уподобляться той крысе в мозг которой вживлен электрод и она гребя своими лапками тем самым и создает для себя тот ведь самый эффект ни с чем несравнимо сладкого наслаждения.

И чем радушнее ведутся те сколь откровенно праздные разговоры про ласковую и бесконечно любящую нас вторую природу, тем только поболее она само собою и становится всецело подобной удавке на шее во время удушения, которая, как известно, тоже на самый короткий миг создает некую иллюзию блаженства на определенном этапе нехватки кислорода.

Да вот, однако, тот самый сколь весьма благополучно сытый человек так и смотрит на весь этот мир разве что одними широко открытыми глазами, на редкость переполненными беспечной радости и умиления по поводу всего-то своего нынешнего цивилизованного и комфортного бытия.
Ну а также заодно еще и переполняет его сущая гордость за все то, что ему до сих самых пор и впрямь вполне вот удалось ныне отыскать и создать.
И в точности то явно касаемо и всего того, что на деле вполне способно сходу обратить в сущий прах все, то ныне живущее на этой нашей, безусловно, именно что как есть поистине общей планете.
И вот уж он, тот на все те грядущие времена истинно славный пример отчаянно всемогущего величия того самого чисто ведь общечеловеческого разума, который будто бы сколь этак весьма хладнокровно возвышается над всем тем ныне, как есть безнадежно прежним и отчаянно примитивным житьем-бытием.
И заключается он, прежде всего в том, что мы ныне создали нечто, что ранее вовсе-то никогда и близко так попросту вот никогда и ни с кем не бывало…
Причем дело-то оно тут считай что сколь еще безупречно же плевое наиболее чудным воплощением всего того чего и впрямь ныне достиг человек и может будто бы послужить та самая безумно красочная неоновая неорганика…
Да только все это явно так и радует глаз, разве что лишь пока идет процесс именно того  уж до чего  весьма отменного «блочно-фатального» строительства.
Ну а когда всему тому, так или иначе, будет положен конец, причем все, то на редкость комфортное житие полностью при этом разом окажется всецело же отсоединено от всей той только-то и сегодня почти бесперебойно питающей его сети.
И ведь, ясное дело, собственно почему, раз уж случится нечто подобное именно в той самой вполне этак наглядно просматриваемой и до чего еще четкой так связи со всеми теми донельзя тяжкими недугами всякой живой природы…

И автор тут сходу берет на себя смелость сколь веско разом уж утверждать, что оставшиеся в живых ученые совсем безотрадно до чего быстро затем сгорят на кострах новоявленной инквизиции.
Ведь взлет всей той античной культуры некогда сколь однозначно,  в своем уж чисто как есть конечном итоге вполне и привел именно к тем безумно темным векам всего того лишь разве что вслед затем и последовавшего Средневековья.
А это и стало реальной былью, отчаянно бесславного общеевропейского прошлого, в котором язычество весьма тесно переплетясь с христианством вместо всяких бессловесных тварей сколь шибко начало приносить в жертву Ваалу живых людей, то есть попросту вернулось оно к наидревнейшим истокам всего человеческого бытия.
И вот до чего вскоре все это может еще и еще неожиданно сходу-то повториться, и главное все это будет донельзя отчетливо происходить, совсем уж, несмотря на то, что автоматические спутники, как ни в чем не бывало, так и продолжат посылать свои сигналы на землю…
НО она-то при всем том может вдруг сразу весьма ведь резко потрескаться, а потому и вообще разом уж перестать приносить вообще вот какой-либо стоящий того урожай, и кто это сколь самоуверенно мог бы тут сходу сморозить этакую глупость, что люди от него ныне никак более уж явно и не зависят?
Причем на сколь еще относительно многое им и впрямь тогда станет до чего искренне совсем наплевать, когда им попросту истинно так окажется вот и нечего более хоть как-то жевать.
И это тогда ни кто-нибудь другой, а те самые наиболее цивилизованные нации, и проявят сущую же беспомощность, поскольку это их представителей вовсе-то явно не приучили к чему-либо вообще приспосабливаться, а только лишь брать и брать от матери природы все, что она могла им дать в одни руки.
И вся та жизнь при этом, уж, конечно, так явно не кончится, а так или иначе в том или ином виде непременно продолжится, но разве что там, где края горизонта будут максимально отодвинуты от всех тех или иных центров новоявленного техногенного быта.
Причем и во всяком том сколь давно и безвозвратно как есть уж именно что навеки ныне утерянном прошлом, люди простые и неотесанные всегда вот имели, куда только большие шансы вполне благополучно пережить бесславный конец той или иной великой империи…

А, в особенности все это и вправду как-никак, а всецело ведь явно касалось именно тех, кто жил своей мелкой жизнью совершенно уж вдали от всякого центра каких-либо исторических событий.
И вот уж и нынче, куда большие шансы на выживание в случае общемировых катаклизмов, всенепременно будут как раз-таки у азиатов и вовсе не из-за одной их весьма определенной и довольно-то незатейливо значительной численности, но прежде всего из-за исключительно явной их доподлинной неприхотливости и приспособляемости.

А нечто подобное само собой вполне означает, что если тот новый Рим действительно падет, то уж тогда живущие где-то до чего от него только вдали бывшие кочевники вновь ведь вскоре устроят свое ханство, беспардонно всею силою захватив  те народы, что куда слабее и значительно менее воинственны.

И на ту донельзя широкую область познания всего этого необъятно широкого мира и всякие технические изощрения однозначно тогда будет наложен строжайший запрет, раз никак не иначе, а в эпосе народов, безусловно, останутся самые яркие и живые воспоминания о том до чего оно всех нас безвозвратно-то некогда вполне вот еще довело.
Автор, данный сценарий и близко ведь совсем вовсе не смакует, а только лишь весьма активно жаждется ему в меру своих исключительно наискромнейших возможностей, куда только его как можно так явно подалее разом же отодвинуть, а по возможности и вообще же и полностью предотвратить.
Причем все тут более чем явственно начинается, можно сказать с того самого исключительно каждого отдельного человека, который тоже по мере сил и впрямь-таки может встать на защиту природы!

Вот как безо всяческих прикрас описывает всякое его вполне уж возможное да и как есть до чего только посильное во всем этом деле участие великий писатель Антон Палыч Чехов в его на весь мир знаменитой пьесе «Дядя Ваня». 
«Русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого человека не хватает смысла нагнуться и поднять с земли топлива. (Елене Андреевне.)
Не правда ли, сударыня? Надо быть безрассудным варваром, чтобы жечь в своей печке эту красоту, разрушать то, чего мы не можем создать. Человек одарен разумом и творческою силой, чтобы преумножать то, что ему дано, но до сих пор он не творил, а разрушал. Лесов все меньше и меньше, реки сохнут, дичь перевелась, климат испорчен, и с каждым днем земля становится все беднее и безобразнее. (Войницкому.) Вот ты глядишь на меня с иронией, и все, что я говорю, тебе кажется не серьезным и… и, быть может, это в самом деле чудачество, но, когда я прохожу мимо крестьянских лесов, которые я спас от порубки, или когда я слышу, как шумит мой молодой лес, посаженный моими руками, я сознаю, что климат немножко и в моей власти, и что если через тысячу лет человек будет счастлив, то в этом немножко буду виноват и я».

Причем эти его слова действительно звучат донельзя так тревожным набатом для всех нас уж ныне живущих!
Потому как в то самое время, как люди все делят и делят, словно бы последний кусок хлеба шкуру совсем еще пока неубитого медведя их собственная шкура явно между тем довольно-таки давно и впрямь вот до чего еще точно стоит на кону…

Но, дело ясное, пока то лихо до чего тщательно затаилось и сидит себе тихо, на него неимоверно же трудно будет сколь этак стояще обратить хоть сколько-то донельзя пристальное свое внимание.
Оно ведь лишь и близко никак затем неукротимую силу весьма же постепенно раз за разом пока еще вполне вот явно так набирает…
Однако стоит данным процессам перейти и близко-то нынче с виду невидимую глазу границу и все - на нас и впрямь, словно из рога изобилия разом тогда и посыпятся всякие самые различные беды и несчастья.

Причем ныне будет совсем этак вовсе не поздно, постепенно уж во многом сколь вдумчиво и вкрадчиво вполне переменить сам подход к природе, которая пока что разве что шлет всем нам свои сигналы бедствия, а не более чем до чего бездушно топит прибрежные города в пучинах морей и океанов!

Завтра, когда с почерневших небес грянет всеми своими оглушительными раскатами чудовищный гром, явно окажется несколько затруднительным даже и попытаться приостановить, все то, что ныне является наиболее главной предтечей где-то вдали зарождающегося все и вся начисто испепеляющего  сколь неимоверно грозного глобального потепления.
И может, конечно, кто-либо и нечто такое себе сколь незадачливо так сходу удумает, да и на ус более чем скорехонько до чего благочинно и деятельно сходу же намотает…
Попросту вняв как светлой истине только лишь, именно тому, что само собой при этом весьма твердо как есть, разом ведь явно напрашивается…
Мол, если к некоему,  неописуемому вселенскому несчастью и возникнут проблемы в том, как есть чисто общемировом масштабе, ну так тогда мы, собственно, и начнем сколь спешно соображать, как это, значится, весьма незатейливо вытащить эту занозу из наших неистово всесильных технически вполне толково оснащенных пальцев.
Да и сколь грешно думать о том, что человек современный и не слишком, как правило, более-менее благоразумный, до чего своевременно, внеся некие те искрометно продуктивные изменения в тот именно благодаря его бравым усилиям и пошатнувшийся миропорядок… хоть чего-либо полезного вскоре затем уж еще разом на деле добьется. 
А между тем ничего того поистине толкового и путного из всех тех чисто сослепу и до чего наспех резво и никак почти непродуманно осуществляемых исправлений пока ведь, собственно, совсем еще явно и близко не выходило.
И