Сверхпроводимость в вакууме человеческого сердца

до того проверенных знаниях, а не на тупом и совсем неуместном во всяком серьезном деле безумно воинственном снобизме.
И уж для того чтобы все здание научной и ничем непоколебимой истины было действительно по-настоящему прочным, а не стояло на зыбком болоте беспрестанно так и булькающих в пробирке чрезвычайно вот смелых предположений и надо бы знать фактически все и обо всем.
А о чем это именно?
Да уж не о чем другом, а именно о том самом, как это только вообще на деле этап за этапом шел весь тот невообразимо длительный процесс формирования всего того, что и будет в той или иной мере действительно ведь явно на деле затронуто в ходе того широчайше никак необхватного эксперимента.
Ну а в точности никак не менее важно будет знать и обо всех тех пертурбациях, что когда-либо вообще ведь некогда явно вот происходили в течение немыслимо продолжительных эонов безупречно взвешенного и самого так что ни на есть постепенного развития жизни на этой земле.
Причем, даже и тогда явно ведь стоило бы уж на деле действительно быть исключительно во всем досконально прагматичным, да и в самой полноценной мере чрезвычайно так осторожным…
Потому как, без всякого конца и края наспех же перепутав между собой все проводки «мины замедленного действия», посильно развернуть весь этот процесс затем сходу вспять к тому безупречно естественному и благому началу будет и близко-то явно вовсе совсем так непросто.
И это считай от подобного рода ярых попыток, сколь ведь заново все считай в единый миг уж вернуть вот обратно какой-либо стоящей пользы и близко так во всем том дальнейшем попросту никак вовсе не жди!
Поскольку вся та необратимо гибельная ситуация разве что только наоборот более чем явственно при всем том станет в тот самый момент, куда лишь значительно поболее сколь еще резко ведь отвратительно хуже.
И уж всего этого и близко ныне никак не понимать абсолютно ведь вовсе совсем так нельзя.
Однако как раз чисто же подобным образом и устроен нынешний человек, раз он буквально горит синим пламенем энтузиазма сотворить бы для самого себя некий тот абсолютно новый и сколь многозначительно лучший мир.
Да и, ясное дело, никак не иначе, а как раз по тому самому сколь однозначному образу и подобию именно того рая, о котором ему столь давно уж блаженно мечталось, то есть еще вот с тех самых времен, когда он жил в холодных пещерах и грелся в них у костра.
Причем все те весьма досуже праздные его мысли с тех самых давнишних времен мало хоть в чем вполне уж на деле действительно переменились, то есть все его тогдашние мечты так и остались, фактически на том самом, всецело прежнем уровне.
И автор со всей основательностью на редкость резонно полагает, что людям и в те ныне далекие времена, как и людям сегодняшним фактически, точно того же и было чисто так как есть более чем довольно простецки явно охота…
А именно всем-то сердцем своим они до чего неизменно только тогда и жаждали где-нибудь да отыскать себе этакую волшебную травку, употребляя в пищу которую для них и впрямь бы оказалось уж, затем весьма ведь привольно возможным до самой глубокой старости заниматься вдоволь любовью, да и вообще как следует пожить бы значительно подольше и покрасивей.
И вот как до чего уж хлестко описывает данное устремление тех еще когда-либо ранее живших людей великий писатель Иван Ефремов в его романе «Лезвие Бритвы».
«Издавна мечтой людей был напиток счастья, например в Ведах Индии, эта, как ее?
- Сома?
- Да, да! И помните у поэта: "Честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой".
- Так вот хотите заняться изобретением напитка?
- Лекарства!
- Все равно! Лекарства "Сон золотой"?
— Вот именно! Подумайте только…
- Давно уже думано. И отброшено.
- Но почему же?
- Чтобы видеть сны золотые, надо иметь золотую душу. А в бедной душе откуда возьмется богатство грез? Люди лишь отупеют и одуреют, как от алкоголя. Некогда вино вдохновляло поэтов, а теперь обессмыслившиеся от него до скотского состояния мужчины избивают детей и женщин.
— Значит, дело не в лекарстве?
- Вы поняли меня. Надо дать человеку богатство психики — вот за что мы, врачи, должны бороться. А без этого, как бы хорош ни был ваш состав, он неминуемо обернется бедствием, расслабляя торможение и высвобождая дьявола первобытных инстинктов».

Ну а на самом-то деле и высвобождать чего-либо на редкость мерзкое и отвратительное, нисколько так подчас совсем и не надо, поскольку стоит уж ему вовсе-то лишь ненароком разом дозволить и вправду ведь выползти куда-либо наружу, а далее так и все!

В нынешнем разве что чисто внешне прилизанном цивилизацией человеке слишком ведь много всего того невообразимо же дико звериного, и оно разве что лишь всецело запрятано под замок вездесущей культурой, а по большой части и вообще всячески зажато внешним каркасом общей цивилизованности.
Да вот, однако, стоит лишь этим исключительно показным оковам пасть, и все первобытное сразу так и польется изнутри весьма обильной рекой.

При этом наши технические возможности все время разве что беспрестанно растут и растут, а потому и Братья Стругацкие в их провидческой повести «Хищные вещи века» отнюдь не разыгрывают тот самый наиболее ужасающий сценарий жизни в условиях засилья совершенно же осоловевшей, буквально-то промаринованной вездесущей скукой праздности.
И они тоже сколь еще последовательно пишут именно в точности о том еще самом, что и Ефремов и даже дают ему более чем на редкость конкретнейшее название.
«Твой слег - та же ядерная бомба, только замедленного действия и для сытых».

Однако вот подобного рода строгие предупреждения, что так и вопиют ко всему тому исключительно широкому, как великое море людских душ здравому смыслу, при всем том и близко не достигают ни разума, ни сердца действительно развитых людей, поскольку для всего этого они, пожалуй, не вполне еще достаточно уж и впрямь столь истошно пронзительны.
Ну а кроме того и сама наша жизнь нисколько так вовсе пока еще не дошла до той сколь уж весьма соответственно нужной кондиции…

А еще между тем и сами ведь авторы гениально созданной ими антиутопии, безусловно, вовсе-то явно уж никак недооценили весь тот сколь и впрямь необычайный полет своей собственной высокой фантазии.
То есть, совсем уж едва ли, что и сами Братья Стругацкие вполне так до конца на деле осознавали во время написания данной повести все те как они только есть безнадежно тягостные последствия сколь еще изумительно зрелищного воплощения всего созданного их богатым воображением в те от века невзрачно суровые будни всей этой нашей самой насущной действительности.
А между тем все то, что было описано в книге «Хищные вещи века» может и вправду уж некогда затем еще стать сущими реалиями того самого так вовсе недалекого и несветлого будущего.

Хотя на самом так деле литература разве что лишь, куда и впрямь нагляднее и основательнее всячески выпячивает одни уж те чудовищно острые углы, а совсем не создает цельной картины мира со всем его величайшим и буквально вопиющим безумством.
И та весьма же простецки конкретная тому первопричина неизбежно заключена как раз-таки в том, что всего того в целом нисколько ведь наскоро сходу не ухватишь, а, значит, и разбрасываться, попросту явно и близко вот совершенно не стоит.

Ну а коли и впрямь до чего беспристрастно и пристально взглянуть на всю эту нашу ультрасовременную жизнь именно с той самой чисто общей точки зрения…
То вот мы чересчур так активно и яростно порою вызываем злых духов природы, путем до чего только всевозможнейшей ворожбы, а как же иначе все это, собственно, и назовешь?

К примеру: раздавать пилюли вечной молодости, которые уже и впрямь-таки именно сегодня, безусловно, так могут оказывать на весь организм до чего безупречно действенный омолаживающий эффект…
А между тем нечто подобное может ведь оказаться до самой той чертовой крайности безусловно же преступным занятием, если вследствие длительного воздействия на организм этих лекарств через каких-то два-три поколения у потомков тех людей, что их принимали, непременно еще разовьется неизлечимая даже в условиях светлого грядущего крайне тяжелая, как и довольно затяжная генетическая болезнь.

И все это при том что вот отрастят ли наши потомки через 25 тысяч лет себе длинные антенны за ушами, чтобы воспринимать радиосигналы или сделают ли они свои уши (как это могут летучие мыши) явно так на деле способными воспринимать ультразвук – то ведь однозначно будет разве что лишь их сугубо личным делом.

Автор сколь на редкость более чем обосновано предполагает, что у тех других людей на нечто подобное действительно вполне ведь хватит знаний, дабы данные модификации своего организма они могли бы, как надо (без спешки) весьма продуманно проделать, не навредив при этом ни себе, ни природе.
Но все это коли и будет иметь чисто свое, как оно есть весьма вот законное место, то только разве что в одном том крайне так пока отдаленном и на данный момент и близко никак совсем неопределенном грядущем.
Ну а действия совершенно так в корне явно несовместимые с жизнью всех тех лишь разве что тех еще самых лишь некогда затем последующих поколений…
И разве не сможет чья-либо та на редкость крайне амбициозная тупость весьма уж напрочь до чего еще бойко отмести всякую дальнейшую возможность вполне естественного прихода подобного сказочно счастливого золотого века?
И главное до чего же совсем безостановочно разом скользя по наклонной плоскости вовсе-то никак неразборчиво всеядного потребления, все человечество как единое целое некогда ведь запросто сможет вполне на деле дождаться дня всякого своего чисто полнейшего и более чем окончательного самоуничтожения.
Нас не будет, не будет и дней и лет…
Потому как любое наше исчисление времени может запросто оборваться вместе со всем этим нашим всеобщим существованием.

И на данный момент времени, мы все еще крайне пока невероятно далеки от всех тех вовсе необъятных и всеобъемлющих знаний, что может и будут вполне ведь в наличии, но исключительно разве что у наших самых же отдаленных наших потомков.
Правда мы вот ныне как-никак, а в самых-то мелких деталях знакомы с теми сколь еще безупречно верными методами весьма деятельного превращения всего их существования в те самые нисколько и близко несбывшиеся мечтания наших сегодняшних писателей-фантастов.
Так и видится авторскому взору, как через пару миллионов лет новое разумное существо, расшифровав текст из завалявшегося в скалах ноутбука, (некогда разбившегося там альпиниста) бесцеремонно вчитывается в эти наши возвышенные мечты и мысленно с ехидцей улыбается, сколь откровенно подумывая, что уж нарисовать яблоко вовсе-то никак абсолютно еще не значит его действительно съесть.

А между тем всякий наш сегодняшний человек до чего на редкость весьма же безупречно готов к тому самому сколь откровенно сладостному поглощению всего того, что только может ведь ему ныне дать мать всего сущего природа.
Да вот, однако, без тени сомнения держит она про запас тот самый большой мешок с орехами, многие из которых ему будет, собственно, так никак затем вообще