Сверхпроводимость в вакууме человеческого сердца

своей среды будут они до чего еще бескрайне опечалены чьей-то насильственной смертью, а то и побудит их к неким самым решительным действиям во имя спасения своего сколь безнадежно же бренного существования.

И в том ведь, как раз все и дело, мир книг в самой значительной мере, сколь еще беспардонно изымает из душ некоторых недальновидных людей, считай уж всякую твердую взаимосвязь со всем тем вполне вот объективно ныне существующим миром вещей, заменяя ее целой вселенной цифр, планов, идей, да и далее именно, что всем таковым и прочим…
Ну а чисто затем — это некогда само собою и выливается в сущую вакханалию неуемных бесовских страстей, которые некогда уж сколь весьма старательно нагнетались во имя создания чертогов вселенского рая вовсе-то никак не почетно возводимого на костях тогда живших вконец заблудших поколений.
И вот он всему тому наиболее конкретный пример, что и близко был нисколько не наспех, до чего же сходу так вынут автором из тех и впрямь некогда более чем зверски суровых реалий века.
Взято из Норильских рассказов Сергея Снегова.
«- Скачков, ребята, устроил блестящий спектакль. Собрал сотню доходяг и отправил вас на поправку, а нам растолковали, что вы ждете суда за саботаж и нам такой же суд грозит, если не выложимся. И две тысячи зеков вкалывали до опупения!
А что вас подкормили, а не расстреляли, хоть это было бы еще проще Скачкову, так причиной тому великие "преимущества" нашего социалистического строя.
Все у нас совершается по плану, имеется план и в тюрьме. В прошлом году в Соловки спустили контрольные цифры на отстрел - выполнили, получили благодарность и премию. В этом году надо направить на строительство столько-то голов – попробуй Скачков недосчитаться сотни, нагоняй за срыв плана! Мы теперь числимся в программе выдачи, он плановую цифру блюдет. А куда плановая выдача налево или в руки другого конвоя, ему безразлично. Им командует целесообразность, а не мораль. Знает, знает за что сегодня получать премию!»

И подобное до чего еще как есть более чем откровенно по-скотски чисто советское отношение к живым людям, буквально, как неким вовсе-то бессловесным тварям и есть самая явная заслуга литературной пыли безмерно заполонившей как многие чистые души, да так и те отдельные дьявольски хитрые мозги.

В современной литературе, стало слишком уж ныне модно всячески вооружившись лупой только ведь и изыскивать некое общее, а вовсе не личное и частное.
Да и всякие те никак не экстравагантные эмоциональные всплески ныне стали слишком вот ярко выступать в качестве чего-то единственно так раз и навсегда более чем сходу на деле определяющего считай уж общую судьбу удивительно многих исключительно наиважнейших общественных начинаний.
Причем данные слова взяты никак не с потолка, а потому уж вполне до конца они проникнуты той еще самой сколь еще безупречно настоящей жизненной опытностью, а также и не менее важной основой для них послужило и самое внимательное чтение литературы до чего разных веков и стран.

И вот он ниже всему тому на редкость безупречно же яркий пример из рассказа великого гения своей эпохи – Антона Чехова.
И, кстати, этаких совсем не в меру жалостливых и сердобольных авторов, пером, словно лопатой довольно-то эффективно закапывавших старый патриархальный мир было некогда чересчур и впрямь везде и всюду на редкость до конца сверх всякой меры уж до чего на редкость вполне предостаточно.
Да только вот ту данную нам омерзительно скотскую жизнь надо бы весьма же рассудительно принимать как есть буквально со всеми ее еще изначально врожденными и вовсе вот невообразимо бесчисленными недостатками.
Причем исключительно многие из них до чего беспроглядно до чего еще житейски сурово обыденны.
Да и вообще попросту нет никакого надежного способа от них хоть сколько-то ныне разумно и делово сколь еще чисто же наспех совсем так мимоходом совсем так сходу избавиться.
Хотя вот, в принципе, более чем на деле оно возможно все те сколь отвратительные зверства нынешнего времени некогда и впрямь на деле явно уж станут на редкость далеким и крайне несветлым прошлым.
Однако вот при всем том ту сколь еще радостную новую жизнь никак не приблизишь тем ведь самым сколь до чего же последовательным и яростным уничтожением всей той жизни старой.
Да и вот он тот как он есть чересчур сам по себе до чего еще на редкость каверзный вопрос.
Уж неужто всему этому миру было вовсе-то и близко никак недостаточно тех и впрямь и без того сколь совсем так безумно суровых чисто ведь самых обыденных его бед и несчастий?
Ну а кроме того и все, то чисто человеческое некоей той насильно усредненной меркой мерить разве вот было хоть сколько-то на деле действительно можно?

А вот он, кстати, именно тот весьма и весьма ослепительно яркий, а точно также и сколь еще ядовито жалостливый пример, собственно, ведь ИХ совсем как есть более чем до чего невозмутимо трогательной логики.
Чехов «Припадок».
«Неужели, неужели вы не понимаете, как это ужасно? Ваша медицина говорит, что каждая из этих женщин умирает преждевременно от чахотки или чего-нибудь другого; искусства говорят, что морально она умирает еще раньше. Каждая из них умирает оттого, что на своем веку принимает средним числом, допустим, пятьсот человек. Каждую убивает пятьсот человек.
В числе этих пятисот - вы! Теперь, если вы оба за всю жизнь побываете здесь и в других подобных местах по двести пятьдесят раз, то значит на обоих вас придется одна убитая женщина! Разве это не понятно?
Разве не ужасно? Убить вдвоем, втроем, впятером одну глупую, голодную женщину! Ах, да разве это не ужасно, боже мой»?

И какая и впрямь до чего еще великая жалость, что сколь уж беспрестанно гибнут те самые вовсе ведь совсем разнесчастные люди!?
Однако есть при всем том и то, что действительно может оказаться сколь намного уж поболее невообразимо так разом печальней.
И это как раз и будет, считай ведь именно та сколь еще бесславно чудовищная гибель, куда несоизмеримо большего числа людей, причем только лишь в связи с тем, что вместо простого и ясного восприятия самого конкретного человеческого горя, весь народ, словно товар в лавке начали делить на какие-то классы, группы относиться к ним совершенно вуцелом.
Причем та самая вполне заслуженная гордость возвышенного усреднения всего и вся отчасти так имела место разве что из-за тех людей, которые буквально-то все в этой жизни неизменно хотели весьма вот благополучно решить до чего враз сколь еще бездумно его округлив весьма славным методом вычитания и прибавления.
Ну а тем и впрямь сколь еще сходу избавив весь этот мир от всех тех до чего еще тяжких его самых повседневных же горестей.
Ну, а чисто потому всеми силами разом пытались эти люди более чем сходу решать те или иные имеющиеся ныне проблемы не частным и сколь вполне еще неизбежно ГРЯЗНЫМ образом действий, а буквально наотмашь всею душою только ведь и желая в единый миг довольно многое, переделать исключительно во всем чисто так явно по-своему.
И уж дело тут как есть само собою на редкость сходу ведь ясное, они и близко при всем том явно не вглядывались в те самые сколь еще откровенно примитивные реалии весьма вот безнадежно и неприглядно ныне существующей жизни.
Нет уж разве что на редкость восторженно и вовсе не уныло они во все глаза так и глядели на призрачно и ласково все и вся обволакивающую чисто книжную их тень.
Ну а заодно и вообще жили они сколь еще благосердечно силясь до чего так верно и славно сколь ведь чисто сходу подогнать весь этот мир под то самое несусветное громадье чисто своих непомерно величественных, духовных, а также и меланхолично моралистических устремлений.
И, наверное, кое-кому было бы весьма уж сколь еще попроще жить, вовсе-то считай совсем в упор, и близко при всем том не видя те самые вполне доподлинно никак не бестелесные реалии всего своего века.
А все это потому что для кое-кого и близко вовсе-то никак не существовало ничего, собственно, лучшего, нежели чем тем сколь тщательным образом весьма вот приторно и ласково всею душою впитывать в себя тьму-тьмущую именно тех слепых и слащаво праздных иллюзий.
А они между тем необычайно хороши разве что при том самом своем чисто как есть только-то лишь наружном употреблении.
Да уж ничего тут и близко ведь никак не поделаешь, вся сила духа довольно многих представителей современной российской интеллектуальной элиты и по сей день так и тратится разве что лишь, дабы безумно и сладостно вбирать и вбирать чудодейственный аромат всех тех удивительно очаровательных книг.
И вот столь восторженно и кособоко опираясь именно на те чисто уж совсем абстрактные духовные блага, им и было дано разом поразвести во всем том с ними никак не рядом существующем обществе всякого розового киселя тех еще самых до чего и впрямь несбыточно заветных мечтаний и ведь как раз о той многозначительно другой, куда явно поболее светлой жизни.

Ну а буквально все те рьяные деятели, сколь безрассудно тем или иным образом промышлявшие самыми чудовищными деяниями разве что с виду и впрямь самой ведь до чего ненаглядной романтической «всенародной социальной справедливости», и близко так никогда не имели в детстве доброй няни, читавшей им на ночь сказки.
А именно потому и не было в их черно-бело праведных душах даже и малейшей тени хоть какого-то вполне так настоящего представления о чем-либо во всем этом мире на деле вечном, разумном и добром.
Ну а как раз в свете того разом и оттанцовывались товарищи большевики от каких-либо принципов старой морали только ведь и следуя сущему принципу самого еще яростного вытравливания буржуазных тараканов… и из мозгов, однако ведь тоже.
Причем еще и в те самые нисколько уж незапамятные дореволюционные годы этакие нелюди явно не отбирали у богатеев совсем вот ничего иного кроме того самого истого права всего населения жить вполне обеспеченной и безбедной жизнью.
Так называемые экспроприаторы были сколь беспросветно темны и более чем до чего же бестрепетно фанатичны…
Да и вообще большевикам всякая добродетель, что как пить дать вполне еще должна была оказаться основана на всяческих взаимных компромиссах и совести была ведь попросту никак вовсе явно не по карману.
Ну а как раз чисто поэтому они и пользовались одними медяками слез по поводу самой же разнесчастной судьбы неких маленьких и совершенно чужих оборванцев…
Однако было ли им при этом хоть какое-либо дело до того самого совсем уж невообразимо гиблого омута, в котором благодаря гражданской войне разом ведь оказались их собственные малолетние соотечественники?
Нет, конечно, и для них тоже кое-чего тогда и вправду действительно делалось, да только было бы весьма вот многозначительно же лучше не убивать их отцов в страшной резне ада революции и при этом раскладе, те бы и сами о них, куда и впрямь до чего понадежнее тогда позаботились.

И то ведь чисто само собой уж тогда разом и вышло, что — это именно та суровая безотцовщина и стала затем одной из веских причин для создания целого класса пламенных душой и сердцем люмпенов, которых вообще ничего кроме собственного благополучия нынче ведь