О российской истории болезни чистых рук

допущенное отставание, не моргнув же глазом вовсе-то бестрепетно мигом затем и списать.

53
А между тем с самого уж своего весьма быстротечного исхода из невообразимо глубоких недр народа вся эта одними сырыми дровами только лишь и питаемая революционная печь столько вот дыму в глаза простым смертным денно и нощно всячески понапустила.
Мол, все эти гады и уроды живут себе преспокойно в великой роскоши, а простой народ от них одни разве что неисчислимые бедствия и страдания более чем повседневно только-то день-деньской вполне ведь и знает!
И главное будто бы при том самом СССР бездельников ничего уж и близко совсем не делающих, а жрущих при этом от пуза хоть сколько-то поменее разом так стало?
Да нет, их тогда сходу стало, куда лишь совсем вот невероятно так только поболее!
Около идеологического корыта оказалось весьма ведь поболее просторного места, нежели чем его некогда было возле того еще прежнего дореволюционного, аристократического…

Да и охранку пролетарскую тоже надо было вполне же досыта до чего еще непременно день за днем по тому чисто царственному рациону и впрямь-таки вот на деле кормить!
И ясное дело отчего только и почему!
Новая власть, свое всесильное право безнадежно неправым путем явно же заработала, а, следовательно, ей и было надо себя, как следует во всем более чем верно оберегать от фактически всяческой той или иной грядущей возможности никак нескладного возвращения прежних, БЕЗЫДЕЙНЫХ времен.
Ну а для того чтобы данное дело было верным - заплечных дел мастеров надо было при себе до чего еще только вдоволь иметь, а, следовательно, и была самая явная нужда в том на редкость надежном их самом-то полном переизбытке.
Да и все те там и сям то и дело совсем не ко времени возникающие «временные» экономические трудности большевики как уж оно было сказано выше сколь еще ответственно порешили свалить именно на неких тех бессчетных, словно звезды на небе мнимых врагов.
Именно они и должны были понести самую тяжкую кару за все ту откровенно мертвенную нежизнеспособность той системы у которой вся мощь революционного паровоза всецело уходила в один только весьма уж длинный гудок.
И он гремел как колокол поминальным звоном по тем временам когда воля народа и близко так явно не попиралась столь откровенно до чего бессердечным образом.
Хотя зря именно вот в самый корень большевики точно уж мыслили обо всем этом совершенно иначе они ведь получили великую дарственную на абсолютную власть которая даже и во сне не снилась прежним владыкам страны.
Да и вообще страх буквально на всех столь истово нагоняя и народ свой сколь славно сходу же разобщаешь, да и в той весьма твердой узде его при всем том во вполне должной строгости явно так держишь.
Ну а тем ныне навеки прежним осанистым господам сие было просто-напросто абсолютно никак исключительно ведь вовсе-то совсем непотребно.
Казачья нагайка являлась грозой одних лишь тех априори незаконных сборищ, ну а дома «Боже царя храни» распевать, было нисколько и близко так тогда никак необязательно…
Да и ругать ту еще царскую власть, можно было совершенно же запросто и плевать, на то, что соседи эту ругань могут ненароком на чью-либо беду явно так вполне же услышать.

54
В те времена бессовестно мучали простой народ и до самой последней нитки его обирали?
Бесчеловечно эксплуатировали весь рабочий класс?
И что уж при тех сколь еще пресловутых Советах в этом вопросе по сущему волшебству действительно произошли хоть какие-либо чисто чудодейственные перемены, и все дело тогда и впрямь всецело сдвинулось с самой так мертвой точки?
Да только нет раз уж при той абсолютно нежизнеспособной экономической системе, не стало ли все, еще, куда и впрямь намного вот значительно хуже?
Причем то самое наиболее главное зло заключалось именно в том, что народы России шило на мыло, более чем бестолково же променяв, угробили довольно-то немалую часть наилучших людей в той самой и близко никому совсем ненужной братоубийственной войне.

55
И обо всем этом до чего уж здорово высказался Иван Ефремов в его великой книге «Час Быка».
Отобразить это несколько менее абстрактно и не совсем ведь чисто теоретически ему явно помешала именно та вящая боязнь вездесущей цензуры, что однозначно сколь еще верно сделала более чем уж наглядно верные выводы из опыта прошлого, ну а потому и всецело повернула она оглобли к славным временам Николая Первого.
И вот они славные слова Ефремова.
«Так и вы, если не обеспечите людям большего достоинства, знания и здоровья, то переведете их из одного вида инферно в другой, скорее худший, так как любое изменение структуры потребует дополнительных сил».

И это как раз именно то, что и произошло в России, всецело уж до того лихо охваченной безумной анархией, что была и впрямь сколь еще мученически произведена на свет во имя безумно мнимого царства всепоглощающей истины.
Ну а то царство и близко-то никак не настанет после подобного рода «великих», на редкость деловитых, А ГЛАВНОЕ, вздорно титанических усилий.
И при этом далее было никак уж неважно, кто это там был за кого, а важным было лишь то, что лучшие люди по лавкам точно так явно тогда не отсиживались и за печкой ни от кого ведь вовсе не прятались.
Нет до чего уж смело шли они в бой и вполне готовы были отдать свою жизнь за все те безупречно доподлинные свои убеждения.
Да только для чего — это все было кое-кому в этаком виде разом еще собственно уж и впрямь еще на деле потребно?
Не для того ли чтобы тех самых подлых эксплуататоров более не было на всем том, как он только есть белом свете?

56
ОДНАКО уж буквально во всяком том или ином ремесленном деле без помощников порою и близко не обойтись, и даже если это всего-то навсего один ученик подмастерье, то и его, получается, тоже и впрямь сколь беззастенчиво угнетает и эксплуатирует хитрый хозяин маленькой мастерской.
ТАК ЧТО и близко не быть тут далее вовсе-то ничему иному кроме как тому самому как есть Абсолютно же Обезличенному государственному аппарату…
И главное до чего расторопно и быстро он впоследствии более чем непритязательно сходу завшивливается всеми теми и вправду, весьма своевольными ничего и ни в чем и близко ведь явно совершенно не смыслящими бюрократами.
Ну а те людишки только и будут знать, что, столь весьма вот осанисто делать вид, что они чем-либо очень даже всерьез ежечасно заняты, столь уж трепетно шебаршится во всех тех несусветно бесчисленных своих бумажках и все и вся наглухо и чрезвычайно расторопно на раз запрещать.
Но и это еще не самое так как есть вот именно главное…!

Поскольку тем вовсе непримиримо сокрушительным ударом по всей той ныне навеки прошлой жизни только и являлось именно то, что раз у нас нынче на дворе революция, то и вполне соответственно духу нового времени надо бы и всех угнетателей извести, причем прямо под тот еще самый разве что корень.
И главное, все это чисто ради того, дабы никто далее никогда не посмел каким-либо тем или иным парадом (без направляющей руки безупречно передового во всем этом мире государства) до чего по-заправски умело ведь разом командовать.
Ну а также и львиную долю всеобщего добра разве что лично себе нагло и бессовестно вовсе так еще беззастенчиво уж как только разом всегда оставлять.
Причем — это именно дабы безо всякого разбора подобных людей, словно тот как есть совсем бесславный пережиток навеки изжить, и нужен был вождь, который сколь затем безапелляционно, более чем всевластно затем уж всем так сразу, что делать укажет.
А именно кого — это ныне надо бы безо всяких раздумий рвать на куски, да и кому вообще отдавать холеными господами от века награбленное.
Вот будто бы полностью наспех перераспределив все, то кем-либо честно или же совсем вовсе нечестно нажитое и будет вполне еще на деле возможно достичь самых наивысших высот всеобщего и всеобъемлющего вселенского счастья.

57
И впрямь можно подумать, что, будучи фактически целиком по тем еще самым разным закуткам наскоро до чего еще делово сходу растащено чужое богатство сколь непременно, уж явно затем сумеет сделать народ хоть чуточку невпример всему тому прежнему всецело-то жизнерадостнее и сытнее?
Конечно же, нет!
И уж как весьма наглядно описывает передел имущества генерал Краснов в его книге «Единая-неделимая»
«А ты подели… Жеребец один, а нас пятьсот? - Ежели, положим… Жеребей бросить. Потягаться, поканаться?
- По жеребью! Видали мы твой жеребей. Дмитрий безучастно ходил в толпе. "Вот они, - думал он, - Хеттеи, Аморреи, Ферезеи, Гергесеи, Евеи и Иевусеи… Не достает им одного Моисея. Вождя им надобно. А так - стадо без пастыря". Споры становились жарче. На заднем базу свежевали скотину, чтобы поделить на куски. Люди с окровавленными руками, тащившие воловьи шкуры, возбудили толпу.
Большой, широкоплечий черный, как цыган, кузнец Подблюдин вошел в зал, размахнулся топором и грозно сказал:
- Что вы, православные, затеяли? Коли делить, ссора будет. Нам панское добро без надобности. Не мы наживали. Земля - другое дело. Земля Божья. А это - ничье!
И с треском обрушился топор на черную полированную крышку рояля. С этого началось. Кто-то рубил старинною саблею портреты. На дворе не прекращалась стрельба, пристреливали собак, "чтобы никому не достались"».

58
Вот уж действительно разве что одного того косорукого и речистого вождя только ведь явно, что совсем уж и недоставало всей той отпетой толпе вконец обессмыслившихся мародеров, более чем неизменно при этом явно теряющих посредством налета и грабежа все их доселе исконные моральные качества.
Сущая встряска души и тела всеми своими нитями сколь еще чрезвычайно же прочно в тот самый единый узел увязанная именно со всем, тем самым полнейшим отсутствием всякой той еще твердой руки от века довольно-то строго над всеми ими твердо стоящей, никак не прошла поистине даром.
А между тем — это как раз-таки она размеренно и четко хотя бы отчасти вот сдерживала все те их безумно скотские и чисто животные инстинкты…
Ну а затем ее вдруг фактически разом совершенно так попросту явно не стало…
А между тем для сколь безнадежно многих безликих и серых обывателей революционный хаос и стал именно тем грозным набатом, что как есть, начисто сходу вырвал из их груди всякое вообще человеческое сердце.
А впрочем и напрочь он весьма так чудовищно же выворачивал всю их душу можно сказать, считай наизнанку…
Эта вечно пьяная братия, которая кроме водки точно также вполне забавлялась и до чего еще значительно распространенным тогда балтийским чаем (с кокаином) была нисколько так явно вовсе несоразмерна какому-либо довольно-то обыденному числу крайне же порою воинственно настроенных дебоширов.
Причем и близко никак не было в подобном блажном загуле хоть чего-либо широко же душевно раскрепощающего, а как раз наоборот, чувство отчаянно хмельной свободы разве что только и будило внутри мелких душонок слишком-то многих простаков ту еще бесшабашно зверскую собачью похоть.
И ведь все — это в те безнадежно гиблые времена, затем и было вот только явно чревато всеми теми безумно ужасающими последствиями для всей той и впрямь необъятно широкой