О российской истории болезни чистых рук

общественной морали…
И, кто уж — это нынче действительно станет всем тем «к той новой жизни на редкость смело бредущим» человечьим стадом до чего бессердечно твердою рукой разом затем еще явно так управлять?
Да и кто — это всем тем у господ буржуев сколь разнуздано наспех отобранным и близко никем из них совсем «неправедно нажитым добром» как-никак весьма царственно и именно по-барски начнет вполне полноправно так целиком до чего безгранично заведовать?

59
Да вот однако не превратится ли тот управленец от подобного шального счастья в некоего беспрестанно толкущего воду в ступе отвратительного демагога и палача всего того прежнего, что не дай-то Бог может не ровен час вовсе нелепо, же вспять некогда еще возвратиться?

И надо бы прямо со всей ответственностью во всеуслышание заявить, что для полностью «благоразумного» предотвращения подобной возможности тот управленец и вооружится чистейшей воды классовым сознанием.
Ну а вскоре затем и почем зря он разом же ополчится на все то, что лишь недавно являлось самою насущной основою всего того безупречно нравственного и этически верного.
Ведь как-никак, а за первыми днями праздника великого освобождения тут же сразу наступают суровые революционные будни…
…и полетят тогда в воздухе одни пух и перья…
Ну а все, то сладостно былое всенепременно при всем том тут же разом растает в розовом тумане сущего небытия.
Поскольку и житья тогда явно не стало от того как есть считай дотла слишком многое несусветно сжигающего революционного пламени…
И главное стало оно уж лютее некуда как раз от тех теоретиков, что столь еще усердно дули на огонь вполне исконной неприязни простого народа ко всем богатеям будто бы и впрямь до того откровенно жирующим на общенародных харчах.
Вконец распалившись толпа огненным мечом сущей же вседозволенности крушила и разметала в мелкие щепы все ведь основы сколь и впрямь доныне крепкой духом и умом государственности.

И почему уж все — это тогда было именно так, а совсем никак вовсе нисколько не иначе?
Как говориться нет, ни права, ни закона - царствует вездесущая анархия, а потому и никто за все, то творимое им зло явно отныне не будет более чем уж как есть до чего только как есть до конца ведь в ответе.

60
Да вот, однако все, то будто бы ныне безнадежно прежнее могло бы довольно-то резко и беспощадно вполне еще успешно вернуться всею твердую стопою сколь уж строго так вспять.
Причем само собой разумеется, что нечто подобное всецело должно было сопровождаться самыми теми исключительно печальными последствиями для тех вконец разгоряченных раздувателей пламени того еще общемирового бедлама.
А именно потому и всем тем наиболее основным заправилам дел в том и впрямь как он есть новоявленном царстве, и по сей-то день совсем уж наглядно малограмотного пролетариата, терять, в сущности, было считай явно ведь попросту нечего.
Ну а в связи с этим они себя абсолютно ни в чем вообще никак не ограничивали и буквально не перед чем и близко не останавливались.
Так и спуская же низам, немыслимо чудовищные директивы, члены Политбюро главным образом при этом весьма так еще спешно спасали никак не свою и впрямь-то до чего бесподобно «целомудренную и пламенную идею», а прежде всего в самом определенном смысле сражались, они за те самые немыслимо бесценные свои шкуры.
Причем действовали, они при этом абсолютно любыми, а в том числе и никак недостойными всякого звания человека и впрямь как есть совсем незатейливо пронырливыми методами.

Правда может быть уж разве что только некогда поначалу среди высших слоев большевистской власти и не было вовсе так никакого недостатка, в тех самых безупречно искренних же дураках, что никак не в меру всерьез размечтались о некоем всеобщем грядущем благе.
Да вот однако не все ли едино, раз все — это было одной лишь той чистейшей воды чудовищной фикцией.

61
Человек, существует в мире полностью реальных вещей и перед его существованием вполне уж поставлены самые, что ни на есть безусловно самые так конкретные задачи.
Ну а вся та чересчур извилистая умом философия, что сколь неизменно была пламенно прискорбна во всех тех чисто нигилистических своих оргвыводах, попросту весьма ведь своевольно придумала совсем иные реалии, да и сам тот более чем откровенно нечестивый быт бесплотно абстрактных человеческих масс.
И это именно на данном фоне всяческие отчаянно лихие книжные мыслители, на редкость слепо следуя идейно верным ее постулатам всею силою убеждения до чего разом сеяли семена боевого задора в некоторых чрезвычайно прагматичных и крайне разгоряченных умах.
Ну а всем тем они весьма многоголосо сходу переносили все то общество, в котором они жили в некую удивительно злополучную сказочку, в которой тот чрезвычайно забитый народ, видите ли, считай уж и доныне сколь тяжко жил долгими веками, будучи по чьему-либо совершенно недалекому разумению безнравственно околдован чьими-то безмерно алчными чарами…
И вот, наконец-таки лучом яркого света в кромешной тьме разом уж появился именно тот необычайно славный и добрый философ (чародей) Карл Маркс и главное считай в единый миг ему вполне ведь и захотелось до чего всемогуще переделать всю ту былую общемировую скорбь исключительно жалкого житейского эгоизма в некую изумительно прекраснейшую общемировую коммунистическую быль.
Да вот однако чего еще тут на деле поделаешь, вещь эта абсолютно нереальна, учитывая сам по себе весьма так низменный полет мысли уж всяческого, как он когда-либо только ранее был, да и поныне есть - среднестатистического обывателя.
Причем как-никак, а на деле все мы ныне так и живем в том совсем же примитивном мире всеобщего стяжательства, как и безмерно великой славы всяческих денежных поощрений.

И в свете того весьма вот яростно же приучить людей жить как-либо вовсе иначе, а именно исключительно так вовсе вот по-другому, будет возможно разве что, коли загодя их до чего только сходу избавить от тех ныне так и снедающих им душу нужд и забот всего этого нашего сегодняшнего современного быта.
А к тому же и пришлось бы, как минимум, вполне залечить и все раны, когда-либо скверно нанесенные их подчас более чем невероятно болезненному самолюбию, в течение всей той во многом пока уж совсем нелегкой их жизни.
И все — это считай так поскольку, что слишком уж много было всех тех всевозможнейших больших и малых обид и огорчений в этом-то нашем нисколько не проклятом, а в самом, что ни на есть навеки безыдейно простом и обыденном прошлом.
Да только, собственно, была ли у господ коммунистов эдакая волшебная палочка, при помощи которой и вправду было бы возможно разом добиться тех самых наиболее наиблагих, а главное на все те грядущие времена беспрецедентно качественных улучшений во всей той в целом безумно же разноликой общественной жизни?

62
Да нет конечно!
Поскольку откуда ведь — это вообще этакому магическому жезлу, было хоть как-либо на деле еще оказаться в наличии в их сиволапых и волосатых конечностях, коли ему ныне попросту и не может быть места посреди всего этого мира сколь весьма вполне так объективно реальных вещей!
Да и буквально все те явно так никак веско необдуманные решения еще могут, затем оказаться разом чреваты безнадежно тяжелыми последствиями, когда на их безупречно уж верно прочерченном тоненьким пунктиром пути действительно встанут вовсе-то непроходимые пороги тех самых безнадежно обыденных, житейских неурядиц.
Им всецело свойственно столь стремительно превращать целый ворох безумно сладких мечтаний в сущий прах и тлен исторического процесса.
За лучшую жизнь можно бороться только ведь лепя из грубой глины настоящего грядущую обыденность, в которой главным может быть одно только нечто крайне приземленное…
Ну а сладкие мечты быстро растаяли в воздухе, когда пришел голод и холод и одинаково обнял всех своими костлявыми руками.
Но еще изначально главным направляющим вектором общего движения было чудо той изумительной свободы, что должна была раскрепостить нищие духом массы и дать им сколь беспечно насладиться чистым воздухом без засилья старой казенной лжи.       
И вот надо же бравые мысли об этом до чего изумительно весьма ведь прочно и довольно-то основательно, на редкость сходу застряли в мозгах людей всею душой искренне любящих, чтобы абсолютно все в этом мире было как-никак а вполне так легко достижимо.
А это вещь полностью мнимая поскольку в ней не хватает того главного, что неизменно заключено в том, что путь знания и разума всегда будет горек и чреват неимоверными усилиями.
А сладостно легка только дорога всяких отчаянно гибельных иллюзий. 
И это только кажется, что если сбросить в бездну всякого прошлого жития весь тот тяжелый камень чисто ведь ныне прежних предрассудков и наступит же другая эпоха всего того уж так и просветленного идеями нового общества.
А между тем оно вполне монолитно и все изменения в нем могут носить один лишь и только косметический характер.
Ну а коли будут изменения в обществе безумно резкими, то нечто подобное всецело окажется самым верным откатом в то не столь и далекое горемычное прошлое.       

63
Причем кто-то сразу скажет, что народ можно вывести из тьмы радостно подарив ему свет высшей истины.
Однако на самом-то деле сущие простаки люмпены никак ни на что иное кроме как на то весьма уж утробное звериное рычание в сторону привилегированных классов и близко ведь попросту никак не способны.
И таково оно было и будет прямо так скажем всецело еще исходя из всего того довольно малоразвитого их ума, да и вообще всей той чисто социально-общественной их породы.
И вот как именно до чего еще крайне неприязненно о них отозвался Михаил Пришвин в своих «Дневниках».
«Эти темные фигуры, будто капитаны-завоеватели, пришли в страну враждебных племен, воюющих между собой, и дожидаются, когда они окончательно истребят себя и им свободно можно открывать земли собственности и ставить на них флаги свои: Сенькина Земля, Плюхина Собинка, Никишкиных хутора».

И ведь способны этакие людишки разве что сколь еще наскоро более чем сходу позаимствовать только лишь некие чужие и крайне обтекаемые мысли, поскольку своих у них почти что и нет, а те, что есть фактически неизменно касаются одного лишь исключительно межличностного уровня взаимоотношений, а нисколько не всего того именно так считай глобального общественного переустройства.
И, кстати, до чего же дерзко отобрать всю землю у злыдней помещиков, а затем и перераспределить ее, промеж бедных крестьян, дабы вот стало ее как-никак на каждого поровну, собирались люди далеко не всегда вполне осмысленно сведущие, а где это, значит, вообще вершок, ну а где и тот необычайно скрытый в земле его корешок.
Гениальный Тургенев, отобразил в «Записках Охотника» истинную правду и была уж она настояна на всем том довольно большом его личном опыте.
Он в этом произведении во всей уж красе жизнеописал всю ту наиболее полнейшую оторванность самого процесса мысли российских вельмож от тех совсем безыдейно и невесело более чем простецки почти ведь всегда одинаково существующих аграрных реалий.
Причем явно, что