О российской истории болезни чистых рук

А ведь мне уже ничто не поможет, подумал он с ужасом. Ведь я же их по-настоящему ненавижу и презираю… Не жалею, нет - ненавижу и презираю. Я могу сколько угодно оправдывать тупость и зверство этого парня, мимо которого я сейчас проскочил, социальные условия, жуткое воспитание, все, что угодно, но я теперь отчетливо вижу, что это мой враг, враг всего, что я люблю, враг моих друзей, враг того, что я считаю самым святым. И ненавижу я его не теоретически, не как "типичного представителя", а его самого, его как личность. Ненавижу его слюнявую морду, вонь его немытого тела, его слепую веру, его злобу ко всему, что выходит за пределы половых отправлений и выпивки».

92
Однако при всем том тот безбожно же вульгарный и низменный тип, будучи искусственно перенесен из того считай, что самого естественного своего окружения в более-менее интеллигентное общество (в довольно-то субтильном возрасте), несомненно, вот начал бы мыслить о чем-либо вполне так высоком и чистом.
Ну а чего бы на деле довольно ведь вскоре еще приключилось в некоем том многозначительно обратном случае почти уж со всеми теми господами моралистами из своего чистого, укромного угла весьма бестрепетно и благообразно поносящих буквально-то всякую страшную и гиблую тьму?

Про то и высказываться явно никак вовсе уж нисколько не хочется…
Одно при всем том вполне хотелось бы сколь прискорбно более чем сходу разом заметить - не почувствовав над собою в достаточно субтильном возрасте дыхание суровой мглы о тех самых других людях лучше так никак попусту и не суди.
И неужели то именно никому еще изначально чисто вот разом и близко вовсе-то совсем оно непонятно?
А между тем никак не иначе, а весь же вопрос тут был в одном лишь, том или ином, чисто так самом еще житейском воспитании.
То есть, само собой разом полностью ясно, что никакая благородная кровь и близко-то не течет в жилах у всякой той одним и тем же воздухом со всеми простыми смертными дышащей духовной аристократии.
Хотя сколь еще трудно будет и вправду на деле то самое отрицать.
То есть уж чего — это тут только на деле поделаешь, раз за человеком, который был, совсем наспех за шиворот вынут из некоего чрезвычайно гиблого житейского болота, надобно будет сколь так строго и беспрестанно во все глаза более чем строго вот затем наблюдать.
И все — это считай уж только поскольку, что всякая та на редкость исконная его натура весьма так запросто может его побудить даже и нечаянно разом начать всячески изыскивать все то, что является для него чем-либо как есть ведь до конца понятным, и, кстати, до чего еще предельно естественным.
Однако разве что только внутри души тех, довольно-таки немногих людей и впрямь до самого еще конца проявил бы себя именно тот отчаянно же «волчий зов» призывно зовущий в лес сплошной безыдейности и вящего порока.

93
Ломоносов, к примеру, и вправду довольно многое сделал, дабы на деле предоставить людям из народа действительно должное же образование.
Однако был он тогда в поле почти ведь один, а все его последыши, вышедшие из простонародья «князья-сподвижники» сами, затем вскоре заделались изысканных манер, чванливыми сановниками наивысших знаний обо всем том, что всяким бескультурным невеждам было и близко так на деле совершенно неведомо.

Ну, а кроме того, вовсе вот явно так не нашлось именно никого из тех, кто более-менее достойно и прагматично на самом уж деле, а не на пустых и праздных словах хоть как-либо в кои-то веки бы заступился за весь тот крестьянский и рабочий люд!
Заводское оборудование что есть силы крушить, как то задумал отобразить, в своем романе «Молох» писатель Александр Куприн - то ведь и впрямь сколь уж вполне естественное занятие разве что для одного того очень так даже весьма отчаянно смелого идиота!
Позже, по настоянию издателя он никак вовсе непреднамеренно был именно вынужден довольно-то резко дистанцироваться от этакой скользкой и опасной темы.
Да только как раз именно данного рода бунтарские мысли столь же откровенно бурчали тогда в животе всего того образованного и хоть сколько-то вообще интеллигентного общества.

94
Марк Алданов, в своем историческом романе «Истоки» со всей откровенностью на то указывает и ему вполне можно верить, он был безукоризненно честным человеком и лишь иногда невольно заблуждался, да и то довольно уж изредка.
То есть ему, подчас было свойственно почти бессознательно приукрашивать насквозь кровавую революционную действительность.

И вот наглядный пример из его книги «Истоки», где Алданов указывает на ту самую совершенную отстраненность интеллигенции от всяческих дел, что неразрывно были связаны именно с тем довольно последовательным улучшением всего того и по сей день вовсе-то непростого быта народа.
И уж как-никак, а его гулким эхом от всех тех старых крепостных стен так и отдающиеся в ушах слова, весьма безукоризненно, и являют плод мучительных и многолетних раздумий, а потому и берут они сразу ведь сходу прямиком как есть именно за душу.
Марк Алданов «Истоки».
«Что я, профессор Муравьев, могу сделать для ускорения дела конституции? Я не пойду со студентами устраивать демонстрацию на площади! И не только потому не пойду, что они почти дети, и что они хотят не совсем того же, что я, и даже совсем не того. У меня, как я и сказал Лизе, есть свое дело в жизни. «Я полезнее обществу, России, народу, занимаясь только этим», - сказал Павел Васильевич тоже в десятый, если не в сотый, раз».

95
И вот само же собой оно тогда ведь и получается, что коли к тому, нисколько не было какой-либо многозначительно стоящей того, личной причины, скажем, к примеру, той еще весьма вот безнадежной и безответной любви…
То уж как-никак а те самые люди, что некогда действительно были на деле способны в некоторой мере изменить жизнь народа хоть к чему-либо чуточку лучшему буквально всеми путями от подобных дел довольно-то суетливо полностью самоустранялись.
Причем объясняли они данное как есть более чем полнейшее свое равнодушие к каким-либо свершениям в области вполне же полноценного преумножения каких-либо общественных благ, разве что с той исключительно твердой позиции самого ревностного преумножения дел великой науки…
И надо же до чего изумительно эти большие люди сходу прикрылись всею той именно, что сугубо специфически профессиональной и чисто считай повседневной своей занятостью.
Однако весь тот беспрестанный интеллектуальный труд сам по себе, и близко ничего не стоит без всей той весьма строгой и сколь еще отчетливой его привязки к тем совсем неброским реалиям так или иначе окружающей всякого из нас житейской действительности.
Да и вообще абсолютно всякое ни к чему тому безупречно конкретному более-менее полноценно непривязанное, а потому и полностью в связи с тем отвлеченно аморфное знание вполне еще может многим и многим сколь беззастенчиво причинить именно тот чисто неминуемый самый колоссальнейший же вред.

Практически каждое гуманное средство или любое техническое новшество, несомненно, так во всем том дальнейшем еще может быть, затем ведь использовано как раз-таки полностью супротив человека, если окажется оно и близко не в тех совсем нечестивых руках.
А следовательно люди образованные и интеллигентные, уж подчас совсем так непременно обязаны по временам находить в себе силы и мужество для участия во внутренней политике своего государства, и это всего-то никак не должно было у них оказаться тем чисто повседневным занятием.

96
Причем никак уж не бесчинствующим разрушением всех пут рабства и несвободы и впрямь-то можно было всеми силами до чего еще безотлагательно добиться на редкость значительных и вполне благих перемен.
Нет, к чему-либо подобному коли и возможно было прийти, то одним лишь тем сколь строго ступенчатым изменением всех тех нынче-то так или иначе существующих реалий.
Ну а всем тем довольно же мучительно тягучим эмоциональным репликам только и суждено было сколь еще наспех растравливать всякие мелкие людские амбиции, да и совсем никак вовсе-то ничего кроме того.
То есть, те самые отъявленно бичующие нынче существующие реалии громкие слова, всеми теми до чего резкими раскатами самого отдаленного эха весьма так явственно доносились до слуха рабочего люда…
Но тем они только и всего, весьма же беспрестанно подтачивали в нем всякую самодисциплину и ничего, собственно, хоть сколько-то поболее того.
Причем этакие ведь попросту бесконечные разговоры интеллигенции носили сугубо же празднично крайне так восторженный характер.
А все потому, что любое настоящее дело вполне подразумевало самую явную надобность, прямо так, не сходя с этого места сходу всею душою влипнуть в грязную лужу всяческих общественных нечистот.
И даже если кто-то и был к чему-либо таковому и впрямь на деле готов, то уж брался он за нечто подобное совсем не с того как есть еще полноценно нужного конца.
А между тем вовсе-то и близко не надо было ходить во все те слепые от рождения толпы простого народа, а надо было более чем твердо стоять на страже его интересов, находясь при этом на том самом же естественном своем месте.
Причем именно это как раз вот и принесло бы затем самую максимальную пользу.   
Да только те достопочтимо высоколобые инженеры, когда их интересы в том-то самом вполне реальном смысле и впрямь-таки могли оказаться задеты из-за буквально любой, пусть даже и чисто пустячной поддержки интересов рабочих бесстыже делали ноги от всего того, что грозило грядущими неприятностями во всей их личной последующей карьере.

Это ведь нисколько не то, как о том чисто всеобщем-то благе чего-либо там за тем еще сытным обедом сердито бурчать, когда, понимаешь ли, головной мозг до самых краев переполняется думами о весьма насущной необходимости более чем давно назревших и самых незамедлительных перемен.
НУ а как дело явно так приобретало некий тот всецело личностный характер, то тут же неизбежно срабатывала реакция спинного мозга.

97
Зато промеж тех во всем себе подобных до чего еще весело, от всей души они сколь славно тогда куражились, по поводу, убийств царских чиновников у нихъ аж сердце из груди выпрыгивало, когда звучали все эти взрывы!
А на работе, как и понятно всегда только молчок, а то чего доброго Николай Петрович выгонит и плохую рекомендацию в сердцах напишет, и как это потом с нею такой к какому-либо другому точно такому фабриканту на службу уж будешь с волчьим билетом затем ведь еще после устраиваться?
А вот он и самый конкретный всему тому более чем безупречно наглядный пример: Александр Куприн «Молох».
- «Кормилец… родной… рассмотри ты нас… Никак не можно терпеть… Отошшали!.. Помираем… с ребятами помираем… От холода, можно сказать, прямо дохнем!
- Что же вам нужно? От чего вы помираете? - крикнул опять Квашнин. - Да не орите все разом! Вот ты, молодка, рассказывай, - ткнул он пальцем в рослую и, несмотря на бледность усталого лица, красивую калужскую бабу. - Остальные молчи! Большинство замолкло, только продолжало всхлипывать и слегка подвывать, утирая глаза и носы грязными подолами…
Все-таки зараз говорило не менее двадцати баб.
- Помираем от холоду, кормилец… Уж ты сделай милость,