О российской истории болезни чистых рук

роботов, а лишь затем позаботиться, о том, чтобы человеческий род никак затем не выродился из-за отсутствия каких-либо физических нагрузок.

139
Ну а, как и вправду будет только еще возможным раз и навсегда фактически полностью ликвидировать, то самое до чего всей своею душой кое-кому совершенно же вовсе ненавистное барское угнетение?
Ну, так для начала всецело бы надобно весьма плавно и постепенно преобразить весь этот мир, наполнив его до конца сколь еще полновесными знаниями, и эта ученость и сделает многих людей действительно во всем умнее, совестливее и сознательнее.
Причем данную науку вовсе-то не суровой силой надо бы до чего сплошь ведь сходу вот прямо разом и впихивать.
Нет, вполне еще следует со всею искренней любовью к своему народу всем этим с ним именно что до чего ласково так только лишь разом и поделиться.
Однако кое-кому все это представляется как есть совсем этак вовсе иначе!
Вот будто бы и вправду до чего добросовестно ликвидировав и зачастую сколь откровенно чисто физически все, то доселе издревле существовавшее злющее недобро во всяком человеческом обществе, и можно будет затем разом построить единую на всех дорогу в светлое умом и сердцем безупречно наилучшее же грядущее.
А между тем до чего многие люди дикие индивидуалисты и вести их, к свету начисто отрицая, то главное, что является для них наиболее основным стимулом в жизни полнейший абсурд.
И вот, однако же, Антон Палыч Чехов ничего подобного попросту ведь на дух никак не приемлет, а именно потому в его повести «Моя жизнь» он и превращает то самое до чего обыденное бытие в обезличено угрюмую абстракцию, начисто при этом явственно лишенную буквально-то всякого ее подлинного логического содержания.
Да еще и по всему своему собственному наитию он сколь многозначительно же совсем ведь вовсе незатейливо перекрашивает жизнь в те самые совершенно иные тона, чем она действительно есть на самом-то деле.
Причем уж делает он это для чисто так своего сугубо личного нравственного удобства, используя во имя этой цели «белила безнадежно однобокого, идеалистического восприятия всего и вся!

То же самое разве что в несколько меньшей степени откровенно, он вполне еще однозначно до чего только донельзя отчетливо выражает и в его повестях «Рассказ неизвестного человека» и «Бабье царство».
И вот он яркий пример его довольно-таки ущербной (от вящего горя близкой кончины) весьма же куцей и крайне до чего только однобокой логики.
Чехов «Рассказ неизвестного человека»
«Какие роковые, дьявольские причины помешали вашей жизни развернуться полным весенним цветом, отчего вы, не успев начать жить, поторопились сбросить с себя образ и подобие божие и превратились в трусливое животное, которое лает и этим лаем пугает других оттого, что само боится? Вы боитесь жизни, боитесь, как азиат, тот самый, который по целым дням сидит на перине и курит кальян. Да, вы много читаете, и на вас ловко сидит европейский фрак, но все же, с какою нежною, чисто азиатскою, ханскою заботливостью вы оберегаете себя от голода, холода, физического напряжения, - от боли и беспокойства, как рано ваша душа спряталась в халат, какого труса разыграли вы перед действительною жизнью и природой, с которою борется всякий здоровый и нормальный человек. Как вам мягко, уютно, тепло, удобно - и как скучно! Да, бывает убийственно, беспросветно скучно как в одиночной тюрьме, но вы стараетесь спрятаться и от этого врага: вы по восьми часов в сутки играете в карты.
А ваша ирония? О, как хорошо я ее понимаю! Живая, свободная, бодрая мысль пытлива и властна; для ленивого, праздного ума она невыносима. Чтобы она не тревожила вашего покоя, вы, подобно тысячам ваших сверстников, поспешили смолоду поставить ее в рамки; вы вооружились ироническим отношением к жизни, или как хотите называйте, и сдержанная, припугнутая мысль не смеет прыгнуть через тот палисадник, который вы поставили ей, и когда вы глумитесь над идеями, которые якобы все вам известны, то вы похожи на дезертира, который позорно бежит с поля битвы, но, чтобы заглушить стыд, смеется над войной и над храбростью».

140
Да только этакого рода наставлениями, что уж надо, мол, жить красиво, идейно и рационально никому ведь, в сущности, ну ни в жизнь же плешь совсем не проешь.
То есть, и близко никому было явно вовсе попросту не достучаться до сознания тех людей, к которым этакого рода сколь громогласные слова и впрямь-таки были до чего еще обличающе гневно более чем горестно в самую полную пустоту некогда обращены…

Ну, уж нет, до чего бегло и невнимательно, прочитав приведенные выше строки гения Чехова, никто из их числа никаким тем еще на редкость полностью иным здравым смыслом и близко-то ни в жизнь, ни в едином-то глазу вовсе ведь затем явно так не проникся.
Хотя и надо вот ради удовлетворения чувства справедливости все же признать, что данная мысль может и впрямь оказаться действительно справедливой, даже если она, и высказана несколько желчно.
Да только, конечно, ни в том самом случае, когда в ней сколь исподволь разом чувствуется невыразимая тоска по какому-либо во всем как есть многозначительно ведь совсем иному мироощущению…
Поскольку именно при подобном раскладе этакого рода нотации довольно во многом и впрямь до чего однозначно так всецело вредны, и никак ни в чем явно уж не полезны.
И главное все - это лишь оттого, что довольно-то наспех отравить всеми теми на редкость так заносчиво навязчивыми нравоучениями или вот более-менее вполне благопристойно и проникновенно указать на несколько иной истинно достойный жизненный путь, то именно что и близко так не одно и то же.
А все-таки сколь ведь оно, несомненно, что подобного рода излияния благой души разом еще задевают за все, то и впрямь болезненно живое, причем довольно-то многих о чем-либо со всею страстью духа думающих людей.
Да только при всем том, ясное дело, что вот могло нечто подобное дать пищу для довольно грустных размышлений, единственное лишь тем в ком хоть сколько-то явно тлела искра божья, а тех в ком ее попросту отродясь не имелось на все подобные речи, было совершенно же попросту именно что наплевать.
То есть, данные весьма нарочито столь уж яро бичующие людские пороки слова никак не могло хоть как-либо затронуть души тех, к кому они были столь откровенно со всею напускной суровостью до чего еще яростно так вполне вот обращены.
Нет тех-то ведь как есть абсолютно несносных прожигателей жизни буквально-то ничем вовсе никогда попросту не проймешь!
Нет, уж скорее данные желчные излияния только и оставляли никак не поверхностные, а именно те достаточно так глубокие раны в душах у тех, кто видел вокруг себя одну лишь серую и тупую обыденность, а им-то явственно тогда захотелось той еще самой донельзя плодотворной борьбы и великого праздника.
И кстати, азиат, между прочим, отличный работник просто надобно научиться равняться никак не на Среднюю Азию, а на беспредельно Дальний Восток.

141
Ну а западные европейцы разве что попросту ведь довольно всерьез всячески «заморозили» всю свою лютую дикость под благовидной маской до чего же нежно ласкающей всякий тот сколь невежественный взгляд как есть совсем ведь чисто до чего наглядно наружной своей чистоплотности.
Да только где-то внутри, они все те же варвары и это одно лишь нынешнее сугубо современное обустройство всего того западного общества почти всегда и держит их во вполне надлежащей и строгой узде.
Ну, а как раз потому и ведут они себя (то, что с виду донельзя выпукло) весьма ведь подчеркнуто благопристойно, но при всем том далеко не всегда это будет касаемо хоть чего-либо праведного, что должно быть заложено самой природой где-то вот глубоко же внутри.
Да и вообще западным европейцам совсем безнадежно так свойственно вовсе ведь исподволь разом пускать в ход всевозможные (отнюдь не бесхитростные) интриги, которые со временем явно перекочевали в Россию, вдохновив наиболее злостных ее угнетателей на те или иные новые подвиги в славной борьбе за все те чисто свои единолично воинственные интересы.
И вот ведь как чувственно и красочно все это описывает великий русский писатель Иван Ефремов, в той самой, безусловно, наилучшей же своей книге «Таис Афинская».
И это как раз-таки в этом своем повествовании он и приводит исключительно яркий пример, до чего вообще может ведь довести то самое сущее размежевание со всем тем пресловуто прежним при вполне, как есть полном от него весьма ведь до чего еще только суровом отрыве.
«- Очень просто, - повторил Птолемей, - прекрасное служит опорой души народа. Сломив его, разбив, разметав, мы ломаем устои, заставляющие людей биться и отдавать за родину жизни. На изгаженном, вытоптанном месте не вырастет любви к своему прошлому, воинского мужества и гражданской доблести. Забыв о своем славном прошлом, народ обращается в толпу оборванцев, жаждущих лишь набить брюхо и выпить вина»!

То вовсе так совсем безотрадно последовавшее вслед затем в этой книге исключительно же суровое опровержение может относиться разве что к безжалостно разрушительным действиям некоего пришлого завоевателя, попросту как есть сколь нагло позарившегося на тот самый весьма уж вполне соблазнительный кусок соседского земельного пирога.
Да только ведь с тем, куда и впрямь значительно поболее коварным и лютым врагом внутренним все - это было до чего еще совсем попросту до чего на редкость иначе.
Раз тот лютый враг явно же не являлся неким тем полностью как-никак, а донельзя сторонним и внешним фактором.
Вот как к исключительно наилучшему примеру тот и впрямь безупречно сытый чужим потом и кровью большевизм, что в самые предельно сжатые сроки и впрямь-таки стал всем-то духом и плотью самого уж сердца российской державы.
Причем именно ради вящего успеха на данном поприще он сколь вдоволь ведь опоил всю ту необъятно широкую страну идеологическим зельем всей той до чего безбожно же лютой своей фанатической осатанелости.

142
Ну да, для кое-кого все это, конечно, чистой воды пафос, а приведенный выше пример, безусловно, касаем одного лишь разве что того еще давно канувшего в лету древнего мира, а вот сегодня, мол, все это и близко нынче совершенно не так.
Да только все те наиболее основные принципы самого как есть более чем насущного житейского бытия с тех самых времен и близко даже и на йоту вовсе не переменились.
И, пожалуй, тут разве что только и всего, что вполне уж еще потребуется несколько более современный, живой пример.
Святослав Рыбас «Генерал Самсонов Жертва»
«- Нет, - сказал Самсонов решительно.
- Наибольшая для России опасность - растерять наши исторические идеалы, потерять живой религиозный дух. Без веры нет человека, без веры он - только умный зверь».

И главное, кто уж это у нас в результате тяжкой и продолжительной болезни, в конце ведь концов, опустился впрямь-таки именно что на четвереньки…?
В более чем и вправду замечательной повести Чехова «Скучная история» именно профессор, а никак не Шариков и читал ведь вывески задом наперед.

143
И ведь это как раз тот самый достопочтенный Чехов и есть один из тех великих людей своей эпохи до чего еще и впрямь явственно сформировавших истую