О российской истории болезни чистых рук

орет в уши людям, опомнитесь, взгляните-ка на себя!
Но тоже речь тут идет разве что об Алексееве до всего того самого глубочайшего его перерождения случившегося в 1993 году, а затем он и стал полностью иным, всецело-то никчемным же человеком.
На почве безнадежно во всем слепого его животного страха пред родной российской властью, да и в свете сколь доходчиво вкратце ему более чем красочно наобещанных тяжелых репрессий, в нем и произошло то самое, как есть доподлинно полное духовное перерождение.
И вот именно с тех самых пор он и стал до чего безоговорочно весьма уж сговорчиво пополняющим все то «людское пустоголовье» бесславным писакой.
То есть именно тем совершенно же праздным зрителем всех происходящих в его стране исторических событий.
Ну, а в точности так одной из тех совсем никак немаловажных причин всему тому как есть разом явно еще поспособствовавших стало также и то, что Сергея Алексеева буквально заел довольно-то давно поднакопившейся в его душе тот уж самый окаянный антисемитизм.
И главное, все — это случилось вовсе никак не сразу, а только лишь потом после той на редкость серьезнейшей жуткой встряски…
Ну а действительно главным поводом для всего того безумно смелого перехода от сколь надрывно страстного обличения зверств власти минувшей ко всему тому явно уж совсем неосторожному описанию зверских преступлений власти нынешней были именно те безмерно разнообразные аспекты слишком-то кое-кем искренне так неправильно понятой творческими людьми свободы.
И это как раз сугубо по этой весьма же немаловажной причине некогда и погиб поэт, певец и композитор Игорь Тальков.
А между тем всем и каждому славно и милостиво разрешили и впрямь до чего заливисто всласть облаивать, осквернять и развенчивать разве что только лишь то давным-давно вполне ушедшее в небытие наше общее несветлое прошлое.
Но при всем том нечто подобное и близко вот нисколько не касалось, абсолютно немеркнущего всегдашним пламенем политической конъектуры безмерно же вездесуще славного теперешнего настоящего.

164
То есть как-никак, а на тех, кто на современную власть словами и жестами сколь вовсе никак неразумно сходу замахивался, неизменно уж находилась вполне так должная управа…
То есть, их или нечаянно сгубили, ну а кого попросту мигом, как есть, сходу так приручили западную пустопорожность российской читающей публике безо всякой меры до чего тупо и бездумно более чем невесело, но озорно только ведь затем уж и прививать.
Но еще изначально все эти люди во весь свой голос так и взывали к общественной совести, всячески разом стремились зародить в простых обывателях хотя бы малую искорку светлого разума.
Но жизнь крайне переменчива и конъектура постепенно меняется, а потому и востребованность всего того чистого и лучистого стремительно идет к своему явному закату.
Причем может уж все тут дело именно в том, что западный тлетворный дух издревле прельщал всех тех, кто его праздно и восторженно восхвалял, совсем при этом не думая о том насколько он внутренне бессодержателен, да и чисто внешне глянцево чужд всему тому, что является лучшей частью российского духа.
Но есть ведь ныне люди, впрямь-то всею душою явственно обожающие черно-белые тона западного литературного творчества.
И оно их день за днем так и учит буквально-то все никак не размыто увидеть именно вот через призму необычайно восторженной чувственности.
А все те более чем невозмутимо грязные и самые что ни на есть повседневные реалии, они при всем том явно еще постараются вообще уж вовсе явно не примечать.
Нет, сколь значительно лучше для них будет вполне полноценно обитать в столь весьма изумительно красочном мире всяческих тех или иных литературных грез.
И все это только потому, что жить посреди засилья российской азиатчины, им было попросту безнадежно так вовсе невыносимо же больно и в самой той глубине их души до чего и впрямь нестерпимо совсем дискомфортно.
Ну а нечто подобное и стало затем как есть многозначительной причиной как раз именно того, что значительная часть российской интеллигенции, практически целиком всеми-то мыслями своими, несомненно, погрязла в том, как есть истовом и слащаво безбожном восхищении пред всей той великой западной культурой.

А между тем вполне надо бы именно то четко и ясно сколь громко так разом и во весь уж голос только лишь повторить.
Как-никак, а за тем чисто внешне довольно-то изящным лоском западного образа жизни, более чем безотрадно скрывается все та дремучая и первобытная житейская суть в точности тех инстинктов, что некогда самым явственным образом снедали души довольно давних людей, каковыми со всей ясностью и были далекие предки нынешних чопорных западных европейцев.
Вот и Алексей Толстой, более чем верно и основательно довольно-то вдумчиво подмечает, то самое весьма вот существенное и вальяжное свойство всей той западной культуры в тот уж единый миг буквально вдребезги разлетаться именно от самого до чего только самого малейшего серьезного толчка.
Ну а тем и впрямь весьма незамысловато приоткрывая самые глубочайшие низины буквально-то чертиком из табакерки наружу так и выскакивающего во всем ведь отчаянно же мерзкого человеческого скотства.
«Хождение по мукам» том первый
«Каким образом прочный европейский мир в двадцать четыре часа взлетел на воздух и почему гуманная европейская цивилизация, посредством которой "Слово народа" ежедневно кололо глаза правительству и совестило обывателей, оказалась карточным домиком (уж, кажется, выдумали книгопечатание, и электричество, и даже радий, а настал час, - и под накрахмаленной рубашкой объявился все тот же звероподобный, волосатый человечище с дубиной)».

165
Ну а на самом-то деле он ведь там был сколь еще многозначительно попросту уж явно всегда, его разве что всячески нисколько не наспех тщательно приодели в шелковое платье, напудрили, побрили, а заодно и напустили на него густую тьму глубоко прочувствованного ощущения всего своего чрезвычайно напыщенного превосходства над теми остальными обитателями Земли.
Фашизм, сам по себе ничего нового никак не придумывал…
Истинной (внутренней) чистоты в Западной Европе было явно так, вовсе уж на деле в обрез…
А в России, в том числе и культура общественной гигиены, была, куда древнее, чем в той же Европе.
И в те самые ныне былые времена, когда от средневекового европейца несло потом, куда поболее чем от лошади после забега на скачках от русского человека и близко так явно не пахло, потому, что уж тогда на Руси было принято часто купаться и все скопом ходили в одну баню.
Другое дело, что в России всегда было, куда поболее всей той крайне простецкой, и совершенно же несусветно дикой жестокости, чем то имело место в Европе.
Однако все это, безусловно, объяснялось одной лишь немыслимо тяжкой спецификой ее многострадальной истории со всеми теми извечными набегами, которые явно не могли сдержать буквально никакие природные препятствия.
Но есть еще и то практически полное и на редкость планомерное уничтожение всего того прежнего и совсем, совсем никому далее попросту ведь и даром не нужного населения.
А то между тем и есть чисто цивилизованная и крайне неприхотливая обязанность всех тех, кому как раз именно данным путем и надо было всячески сколь разом планомерно стерилизовать территорию, а люди там до этого жили или микробы им, то вполне может быть чисто же вовсе явно без разницы.
И именно так оно и было во времена давно минувшей Второй Мировой Войны.

166
Внешняя и чисто поверхностная цивилизованность скрытую дикость только лишь нежно и ласково всячески прикрывает, а порою и до чего вот яро всецело подчеркивает.
Западные европейцы, единственное, что несколько уж явно были поближе ко всем тем наиболее древнейшим истокам цивилизации, а потому и слепо переняли они все те законы, которые весьма вот глубоко и искренне довольно-таки четко определяют всякую внешнюю форму их житейски обыденного существования.
И, ясное дело, что при всем том никак не окажутся данные законы неким тем чисто мертвым балластом, с которым, никто из всех тех власть имущих попросту именно что вовсе никогда совсем не считается.
Ибо кое-где на земном шаре бытует твердое и крайне самоуверенное мнение, что все те законы, они разве что для простого и серого народа, ну а всякий вполне уважающий себя человек должен их вольно или даже невольно всегда так, по мере сил и возможностей обязательно нарушать.
В Западной Европе и Северной Америке ничего подобного (в таких его масштабах) и близко уж нет, однако заорганизованность всевозможными инструкциями, а также и добровольное стукачество населения на тех, кто их вольно или даже невольно не исполняет, то вот и есть самая, что ни на есть закономерная часть всей западной жизни.
А в особенности, все — это касается Германии.
Если в одном из городов этой страны на общественной уборной повесить табличку «Внутрь не заходить все свои дела делать под соседним забором» половина добропорядочных бюргеров и вправду примет все — это за чистую монету, если, конечно, надпись будет большая, серьезная, сделанная из вполне добротного материала…
То же самое, пусть и в несколько меньшей степени весьма определенно касается и всех тех других западных европейцев, а именно попросту как есть их всех, значится, вкупе…

167
И именно до чего только сходу само собой попросту уж явно и повелось, что буквально любые законы в Западной Европе полностью как есть, неукоснительно соблюдаются, однако со сколь явной и наглядной дисфункцией головного мозга людей их совсем безоглядно-то слепо же выполняющих!
Раз сказали, значит, сделаем то уж как раз для барана норма, а никак не для всякого человека хоть в чем-либо ведь до конца всецело разумного.
Однако при всем том всякая та сущая заорганизованность до чего же значительно лучше той самой исключительно широченной российской вольницы, где, если барина нет, значит, и закона тоже далее именно, что нигде днем с огнем явно так вовсе тогда и не сыщешь.
И вот он всему тому тот самый наглядный пример из книги Марка Алданова «Бегство»
«- Профессор с нами и спорить никогда не изволил, потому знал, что придет Учредительное Собрание и уж оно все как следует, рассудит. И большевиков прогонит, и немцев прогонит. Такая уж, почитай, силища»!

168
Придет барин, он нас и рассудит и все, как надо, затем ВСЕЦЕЛО ТАК ВЕРНО разом уж обустроит, а мы пока сколь так тихонечко на лавках себе посидим, семечки полузгаем, а главное чего-либо непременно мило и ласково только ведь подождем раз эдакая у нас одна на всех безынициативно вялая социальная психология.
А также уж и то самое невообразимо бездумное подражание всему тому западному имело самый наглядный оттенок разве что чего-либо вовсе ведь безответственно совершаемого с тем еще безнадежно чудовищным перевывертом.
И главное — это при том, что России европейский путь развития в конце 19-го - начале 20-го века был считай напрочь явно заказан, и все это до чего наглядно, именно так как есть только поскольку, что она не столько европейская, а, прежде всего азиатская страна.
Да вот, однако, нечто подобное нисколько не делает