О российской истории болезни чистых рук

вещей и фактов. 
Чехов Рассказ «Случай из Практики». 
«Тут недоразумение, конечно… - думал он, глядя на багровые окна. - Тысячи полторы-две фабричных работают без отдыха, в нездоровой обстановке, делая плохой ситец, живут впроголодь и только изредка в кабаке отрезвляются от этого кошмара; сотня людей надзирает за работой, и вся жизнь этой сотни уходит на записывание штрафов, на брань, несправедливости, и только двое-трое, так называемые хозяева, пользуются выгодами, хотя совсем не работают и презирают плохой ситец. Но какие выгоды, как пользуются ими? Ляликова и ее дочь несчастны, на них жалко смотреть, живет в свое удовольствие только одна Христина Дмитриевна, пожилая, глуповатая девица в pince-nez. И выходит так, значит, что работают все эти пять корпусов и на восточных рынках продается плохой ситец для того только, чтобы Христина Дмитриевна могла кушать стерлядь и пить мадеру».   

294 
И здесь уж именно каждая строчка истерично сквозит чьей-либо явно чужой и сколь никак не умудренной годами крайне ведь напыщенной праздной глупостью!
Причем автор именно в том вовсе уж никак явно не сомневается, что гениальному Чехову довольно-то многое приторно сладким речитативом до чего еще ласково нашептали как раз именно те самые блаженные реформаторы, бездумно рьяные либералы. 
То есть те самые люди, что все как один радостно же воодушевлялись во время всех тех сколь еще затяжных застольных баталий. 
И это как раз они весьма сластолюбиво обсасывали идеи, куда многозначительно же поболее благородного обустройства всего того и без того исключительно грешного всем своим пустым славословием мира беспрестанной суеты и сущих благих пожеланий самого так безупречно во всем исключительно же наилучшего.
И это как раз-таки, бессовестно уплетая за обе щеки буквально-то все существующие в этом мире дары нынешней нашей современной цивилизации и было как раз вот самое время, чтобы явственно выразить весь тот глубокий трепет души за то самое наиболее наилучшее благосостояние всего же совсем нищего простого народа. 
А между тем еще уж тот древнеримский философ Сенека некогда всем нам более чем верно поведал о том, что «Избыток пищи мешает тонкости ума». 

А, впрочем, надо бы чисто так сразу сколь еще конкретно разом уж подчеркнуть, что речь тут может идти разве что об общем избытке и сущей праздности восприятия всей той, так или иначе, нынче окружающей человека жизни.   

295 
Причем коли и впрямь никак невесело вернуться к тем самым выше процитированным строчкам великого (безо всяких кавычек) гения русской словесности Чехова, то, уж как есть из того самого предельно ясного их содержания сколь непримиримо так сразу ведь и выходит, что если абсолютно все в этой жизни в единый миг поменять, то именно как раз тогда и наступит то самое до чего вожделенное всеобщее счастье.
Да вот, однако, тем еще тряпкам, что после революции стали кроить на фабрике «Большевичка» никакого иного лучшего применения нисколько и не было бы… 
А только лишь, как есть, сходу так и следовало буквально-то безо всякой примерки, разом и начинать до того самого чисто зеркального блеска везде и повсюду натирать ими пол. 
И то никак ни для кого не секрет, что фасон советских ателье мод был до тихого ужаса жалок! 
Недаром великий Булгаков в его романе Мастер и Маргарита столь необычайно же удачно весьма ведь эффектно поиздевался над дамами, что были готовы враз сбросить с себя все свои вещи только бы приодеться во все заграничное…   

То, что шили в СССР, подходило исключительно для одних тех до чего обиходных нужд и с великим трудом хоть как-либо годилось на одни серые будни, ну а на праздники женщинам свое советское было одеть попросту именно нечего. 
Разве что может быть чего-нибудь от спецпортного, да только тот шил никак не для всех, а именно что для того самого весьма узкого круга доверенных лиц. 
То же что шили для всех, было ниже всякой пристойной критики. 
Ни одна модница на себя ничего подобного ни в жизнь бы не нацепила. 
А в советские ателье мод, как нарочно манекенщицами устраивались разве что редкостные уродины, поскольку этакие ужасные платья только совсем неброские женщины и могли хоть как-то уж еще вполне ведь разрекламировать, дабы не пылиться бы этим обноскам советской промышленности на одних пыльных полках до чего давно из-за отсутствия должного ремонта обветшалых
складов. 

296 
Да и сама советская власть была в том уж самом чисто общемировом масштабе разве что той еще кисельной барышней в легком ситцевом платье, но с многоопытными жадными губами.   

Чахлое дитя фабричной дамы и впрямь-таки вскоре отдало Богу душу, как о том сколь уныло и злопыхательски некогда вовсе так совсем незадолго до того вполне ведь и предрекал великий доктор Чехов, ну а вместо нее на закатном небе былой монархии и взошла яркая звезда царицы пошлости и мрака.   

297
Но все это, конечно, самая гнуснейшая клевета - большевики на редкость ликующе сокрушили и низвергли все старое, навеки сколь еще многим вконец опостылевшее общественное зло. 
Хотя на самом-то деле, они все ту жуткую мерзость минувшего времени только лишь под самих ведь себя более чем наскоро со всей основательностью разве что вполне уж по-свойски и приспособили.
Полностью как есть, всецело вывернув наизнанку некое отчаянно далекое прошлое, а заодно и сделав весьма значительные шаги, дабы еще поболее усугубить жизнь людей в этом нашем крайне убогом и совсем и впрямь вовсе вот безвыходном же настоящем.
Причем именно — это некогда до чего уж так превосходно подметил гениальный русский писатель Иван Ефремов в своем романе «Час быка» 
«Не имея ясной, обоснованной и проверенной цели, вы создадите лишь временную анархию, после которой всегда водворяется еще худшая тирания». 

И ведь безумно наихудшей она будет не только в том чисто как есть самом ведь безжалостном плане вящего попрания всех человеческих свобод, но также заодно, в том числе и в смысле самого безысходного наличия тех еще для всех и каждого принципиально обязательных и скучных посиделок, где неизменно потребуется всегдашнее и всеобщее полное единодушие. 
Но, кроме того, точно также он плох и чисто экономически, а как раз-таки потому и бьет он, в том числе и по тем, кому уж вовсе издалека фактически так исключительно так наплевать на все те большие духовные свободы, а мечтают подобные люди лишь об одном том вполне благоустроенном быте.   

298 
Нет, конечно, никто тогда ничего заранее и близко не знал, да и чего-либо знать, собственно, и не мог. 
Да вот, однако, к чему - это было с той еще невообразимо блаженной убежденностью весьма уж благодушно поносить все, то для кое-кого совсем так отвратное и невзрачное настоящее и столь громогласно предрекать на редкость полноценно иное призрачно «светлое будущее»?   

А оно, между прочим, вовсе и не могло само собою более чем вскоре настать безо всякого того сколь еще тщательнейшего анализа всего того ныне существующего бытия. 
И уж точно не могло тут помочь исключительно так недоброе выпячивание наиболее выпуклых недостатков всего того отъявленно «несветлого» нынешнего общественного обустройства. 
Поскольку тот чересчур уж хлестко и ядовито весьма метко все и вся вокруг нас очерняющий нигилизм и сегодня явно так крайне во всем опасен. 
Да и вообще разве то вовсе так никак не ясно, словно Божий день, что при всем том неистово чувственном обсуждении тех самых наиболее скверных сторон нашей нынешней общественной жизни надо бы точно также касаться и тех вовсе уж отменно положительных моментов никак и близко не самого невообразимо наихудшего состояния современных дел? 
Ну а коли сколь еще до чего зорко только и видеть одно лишь черное, словно грозовая туча яркое предзнаменование грядущей бури, что совсем непременно снесет и разрушит все прежнее до самого его основания… 
Нет именно при данных тяжких обстоятельствах весьма светлых дней вовсе-то никому будет совсем уж тогда явно что никак и не видать.
И главное все — это лишь поскольку, что сколь так еще яростно и безумно торопя же события можно ведь, в том числе некогда разом всецело создать те самые безнадежно чудовищные условия, когда верховная власть попросту именно тем каленым железом всецело вытравит из народа те самые исконно наилучшие человеческие качества. 
А впрочем, некие те действительно лучшие дни приближать можно и нужно, но это позитив, а значит, его надо всячески строить, а не силой разрушать все, то кое-кому навеки вот ныне явно вовсе-то до конца обрыдшее же минувшее. 
Замки угнетения и неправды надо бы более чем постепенно уж делово перестраивать, а не до чего спешно со всею могучею силою как есть попросту низводить их существование до полного и никак так совсем необратимого небытия. 
Надежды, конечно, истое благо и покуда жив человек, он всегда надеется лишь на то самое вот сколь еще только наилучшее. 
И нечто подобное его неизменно согревает, укрепляет его дух и бренное тело. 
И светлые надежды в широком общественном смысле тоже как-никак истое сущее благо, но только коли они весьма полноценно во всем настоящие, а не те, что лживо патетичны и всецело состоят из одних тех сколь еще милых и славных ожиданий, пока чего-нибудь считай, в единый миг благословенно вовсе-то искрометно так разом вот не наступит. 
И, кстати, наиболее откровенно же главное оно как раз-таки в том, что все то, чего Чехов столь проникновенно и пафосно всячески предрекал в своем рассказе «Случай из Практики» никак не могло само собою осуществиться от одного лишь всестороннего к тому очень уж даже сколь сипяще яростного чьего-либо хотения. 
Далее именно так его весьма благие мысли, обращенные в слова.
«- Вы в положении владелицы фабрики и богатой наследницы недовольны, не верите в свое право и теперь вот не спите, это, конечно, лучше, чем если бы вы были довольны, крепко спали и думали, что все обстоит благополучно.
У вас почтенная бессонница; как бы ни было, она хороший признак.
В самом деле, у родителей наших был бы немыслим такой разговор, как вот у нас теперь; по ночам они не разговаривали, а крепко спали, мы же, наше поколение, дурно спим, томимся, много говорим и все решаем, правы мы или нет.
А для наших детей или внуков вопрос этот, - правы они или нет, - будет уже решен.
Им будет виднее, чем нам. Хорошая будет жизнь лет через пятьдесят, жаль только, что мы не дотянем. Интересно было бы взглянуть».   

299 
Да вот, однако, на что - это именно говоря про то на самую прямоту ему было бы там еще на редкость пристально так и в самом-то деле столь радостно же глядеть!? 
Чего — это вообще такое более чем величественно светлое ему было бы там до чего изумительно, а никак не прискорбно вполне еще разом окидывать всем тем своим более чем широким взглядом?
Уж, не ту ли сколь дико во всем безнадежную ни с чем тем прежним и близко никак несравнимую разруху после той наиболее страшной войны за всю ту довольно-то ныне долгую историю всего человечества? 
Автору, собственно думается, что в том ему и близко не было бы хоть сколько-то действительно много вполне еще доподлинно настоящей и безупречно большой