О российской истории болезни чистых рук

ненужного интеллигента могли всего-то, что разом ведь совсем невзначай оставить безо всяческих средств к его-то самому вполне уж простому физическому существованию.
Всего-то так сказать, за его чисто полнейшей дальнейшей ненадобностью, и главное все это с единственно благой целью, дабы без промедления сходу избавить то еще лишь на данный момент только грядущее бесклассовое общество от тех и близко никак ему отныне вовсе непотребных полностью безыдейных людей.
И вот он всему тому крайне наглядный пример из книги большого писателя Сергея Алексеева «Крамола»
«И сразу же в госпитале на разные лады, со всевозможными оттенками тона, словно бред у тяжелобольного, зазвучал вопрос: ты за кого? Он не хотел изменить своему принципу и опуститься до политики; он был за жизнь во всех ее видах и поэтому в один миг оказался за воротами госпиталя. И остался совершенно один. Без дела, без больных и без возможности утолить боль страждущих. Он хотел взять патент на частную практику, но снова спросили: ты за кого? - и, услышав ответ, отказали».

396
А между тем исключительно же бесподобно прямолинейный конформизм при той самой крайней вот к тому вполне естественной надобности он-то и есть самое явное свойство довольно значительного пласта всей той нынешней и современной российской интеллигенции.
Поскольку та была большевиками более чем тщательно отобрана и выпестована, а тот, кто был иным либо сам с голоду помер или подчас той еще злой комиссарской пулей был уж явно сражен посреди лютого безвременья сколь бесславного промежутка между теми до чего так навеки проклятыми 1917ым и 1922 годами.
Да и, кто-то вполне досыта за много, много лет наевшись вовсе-то несытной лагерной баланды, стал ведь явно тогда вовсе иначе обо всем рассуждать, и как следствие этого слишком узконаправленно мыслить.

397
А между тем всего этого можно было вполне избежать, однако, уж для этого надо было загодя так устраивать многотысячные демонстрации, и, залезши на возвышение громогласно возмущаться, более чем, неистово протестуя супротив весьма пагубного положения рабочего класса в России.
Однако же в свое время даже и самого слабого голоса той поистине думы думающей интеллигенции слышно ведь практически не было.
Она стыдливо молчала, поскольку более чем явно любила употреблять в пищу мясо, но только вполне неизменно предпочитала, чтобы туши разделывали никак не у нее прямо так на глазах.
То же самое касалось, и того чудовищного беззакония словно фиговым листочком прикрытого никак неброским словом репрессии…
И вот даже и глубоко внутри совершенно же обезличенной сути данного слова и близко нет ни малейшего признака всех тех под самый корень раз и навсегда сломленных людских судеб, а между тем речь тут идет о тех попросту так самых невообразимых миллионах наилучших людей, сколь наспех бездушно перемолотых необычайно ретивыми сталинскими костоломами.
Причем слишком многие представители российской интеллигенции обладали чересчур инертным мышлением, они никак не желали заглянуть за спину той власти, что внешний фасад всегда так торжественно украшала, но он был чисто как внешняя декорация в кукольном театре.
А за кулисами творилось нечто такое, что и средневековым инквизиторам после беглого посещения сталинских застенок весьма долго бы снились потом страшные сны.
И это и близко никакое вовсе не преувеличение! 
У инквизиторов вера была чище, и они были, куда только во многом искреннее, чем те, у кого веры и души вскоре после попадания в обойму убойной системы НКВД попросту никак, затем не в едином глазу даже и в пятках именно что совсем тогда вот явно не осталось.
Причем для подавляющего большинства представителей интеллигенции все эти события были чем-то тяжким, но чисто для них самих вовсе так явно чем-то сторонним… 
А раз на широких городских улицах людей просто так нынче более не отстреливают, то вот разве, то никак уж не ясно - новая власть скрытых врагов своих ищет, успехов ей в этом, а я-то ей точно не враг, а стало быть, мне лично бояться вроде бы далее нечего.

398
Да и зачем вообще было хоть сколько-то существенно возражать той строптивой и злобной власти, раз это вполне оказалось лишь себе немыслимо так сходу только дороже…
Поскольку всех тех никак не в меру неистово смелых людей, она безо всякого счета сразу так сходу в рай широкой шеренгой в единый миг отправляет.
Это уж тебе ныне совсем не то, что в те полностью отныне навеки прежние времена, когда это и близко-то нисколько толком не порицалось и на течение всей той крайне размеренной жизни до чего и впрямь существенно, попросту никак не влияло.
А именно потому и было тогда, собственно, принято со сколь величавой горечью неизменно ведь обличать все царские вины пред своим народом, что и было тогда делом чести, благородства, да даже и самого простого человеческого достоинства, наконец.

Однако порою, может, и надо было вовсе-то непоколебимо отстаивать именно свою линию, а не плестись за событиями с клюкой бессмысленного и бесцельного отчаяния по поводу сколь полнейшего де сокрушения всех тех навеки отныне полностью прежних нравственных основ.
И как раз — это тогда и стало центральным местом всех тех так или иначе имеющихся событий.
Причем общественная жизнь в России тогда пошла по спирали чисто уж семимильными шагами разом вот уходя от всего того вполне естественного своего и крайне неспешного, а главное более чем безыдейного хода.
Но чего тут поделаешь, люди науки зачастую стараются, никак не единой частичкой души не лезь в мерзкую грязь политики…
Но всему между тем есть явный предел и во многих других странах он вполне реально существует.
Однако это как раз именно тогда когда его вовсе ведь попросту нет, то уж, понятное дело, страну и может чисто доверху захлестнуть вконец бредовая охота на ведьм!   

399
Причем она еще и примет при всем том такие обороты, что той самой чудовищной и чисто внешней тьме и вправду вполне так сколь здраво могло показаться, что после такого тотального опустошения Россия будет отныне вполне уж на редкость чрезвычайно легкой добычей.
Да только ведь явно просчитался Адольф Гитлер со всеми своими до чего откровенно амбициозными планами.
Однако вот все та необычайно высокая цена за ту победу была совершенно ведь непомерна, а все, потому что слишком много витязей было со всею молодецкой удалью выбито из седла и отнюдь не половецкой стрелой…
Но кроме тех знатных холуев, что считай ведь вовсю оболгали святые души, были и все те, кто никак не посмел достаточно так громко собравшись вместе поднять же ропот, чтобы защитить наиболее достойных людей от лютого произвола безнадежно бесхозяйственной власти, что столь восторженно губила людей, дабы они в свою очередь не сгубили ее…
Причем для вполне организованного протеста власти нужны не только большие душевные силы, но и умение спуститься с небес на землю совсем не безвольно при этом опустив свои чистые длани в те до чего безнадежно отвратные миазмы всей той ныне уж чисто так безыдейно житейски существующей общественной жизни.
Но нечто подобное оно явно так именно что навроде табу для всех тех, у кого высокие мысли никак и близко не связаны со вполне действенным же вычищением клоаки самых низин общественного организма.
Причем подобные люди все ведь сходу понимают слишком буквально, а между тем всем лицом опускаться до этих низин никак так вовсе явно нельзя, а если туда вообще и соваться то только лишь пальцами, которые и можно будет исключительно так тщательно уж только еще разом, затем отмыть.
Но кое-кто подобным образом себя повести и близко вот попросту абсолютно не сможет, раз ему сколь сходу и впрямь-таки надобно было все и вся на редкость полноценно объять, истинно как есть, непременно отменным добром… 
И соответственно, считай так вокруг него до чего ведь весело и резво сколь беспрестанно крутиться, и было их наиболее основной и главной задачей во всей этой жизни…           
А чисто ведь посему, считай во всеоружии примечать страх и ужас повседневной травли самых наилучших людей, было для кое-кого делом вовсе-то отныне исключительно непристойным.
А впрочем и вообще для тех самых исключительно просвещенных умов вовсе то оно было явно уж никак ведь совсем непотребным.
Но при всем том были эти люди сколь истово жаждущими всего лишь того самого наилучшего, причем сразу так именно что для всего того сколь разноликого человечества.
Да только вот с самой уж последовательной реализацией этих величественных планов сразу так и возникли до чего еще весьма суровые проблемы.
Общество никак нельзя взнуздать и направить к выходу из темного туннеля той самой до чего только извечной его безысходности, его можно будет только лишь и научить видеть свет, но это никак нельзя сделать насильно.
Да и вообще коли самым яростным насаждением крайне сурового общественного блага займутся люди, целиком состоящие из сплава невежества и чудовищной нетерпимости ко всякому здравому смыслу… 

400
То есть, проще говоря, в новых условиях четко и ясно учитывая весь тот отчаянно низкий уровень души, тех как есть новоявленных суровых властителей, сколь безотрадно возникла самая явная необходимость разом так сходу услать невероятно большие массы лучшей части трудового крестьянства в самые максимально малопригодные для жизни - наиболее отдаленные регионы страны.
Ну а лишь того только явно получше, было бы всех их разом попросту и отправить прямиком на тот свет.
Поскольку, дело то ясное, именно нечто подобное и послужит самой ведь верной причиной значительного же большего веселья и спокойствия для всех тех главных пешек, что и впрямь весьма расчетливо ныне выбились разом в ферзи.
Ну а когда-либо задолго до того крайне бесславного большевистского переворота весь тот большой котел общественного недовольства беспрестанно остужали и выпускали из него пар как раз-таки, теми нисколько же неисповедимыми путями самых беспрестанных массовых бесчинств, а за все то и расплатиться затем кровью своей, в конце концов, кое-кому неизбежно вот явно и довелось.
Причем в те самые, считай до безумия радостно «светлые дореволюционные времена» никак так вовсе совсем незавидная роль козла отпущения вполне естественно, что доставалась именно тем само собой еще по праву рождения до чего только во многом будто бы и впрямь виноватым - евреям.
А между тем в руках любой власти поиски наиболее слабого звена дабы именно на нем и вымещать, затем всю ту вполне давно уж изрядно между тем поднакопившуюся лютую людскую злобу и окажется, тем наиболее наихудшим из всех существующих способов самой что ни на есть хоть сколько-то действенной «терморегуляции» общества.
Однако царскому правительству и впрямь-таки было сколь неотъемлемо разом вот свойственно именно то удивительно «святое и бестрепетное устремление» именно за счет еврейских погромов и выпускать понемногу наружу всю ту от долгого века мучений во многих душах глубоко и крайне въедливо, так и засевшую внутри озверелую ярость.
И, по меньшей мере, отчасти именно потому и рухнула затем, словно та жалкая колода карт все та еще стародавняя