Так, иномир праарийских предков-номадов изображен в хеттских (описание царского заупокойного обряда) и некоторых древнегреческих (до поры "учреждения" Аида, заимствованного у шумеров ("черноголовых") и/или ханаанеев) текстах как пастбище (безбрежный, бесконечный луг), на котором пасутся огромные стада скота и табуны лошадей. Характерно, что подобные (исконно праарийские) представления прослеживаются и у индоариев в Ведах (Puhvel, 1969).
Суждение же о характере жилья (дома) праариев-номадов в иномире, «Мире предков», можно составить, основываясь на ряде артефактов и аналогий. Так, бытует мнение, что встречающиеся остатки деревянных конструкций над погребальными ямами-могилами являют собой имитацию кибитки (дом на колёсах), в которой почившему скотоводу-номаду предстоит продолжить «жить» в мире инобытия. Характерно и то, что во всех курганных могилах Пазырыка (скифы) стены изнутри и пол (к примеру, в кургане 2) погребальных камер обшиты (обложены) войлоком. Для подвешивания же одежды и иных предметов в стены были вбиты специальные "гвозди". Отметим, что в захоронениях мариупольского и постмариупольского типа также возводилось надмогильное жильё с деревянным прекрытием и оградой. Сходное (но менее архаичное) представление (обеспечение жильём усопшего (оседлого) индоария) описывается и в Ригведе (РВ Х. 18.13). Так, на свежей могиле обычно устанавливается столб, - центральная опора кровли жилища, которое будет возведено в неком поселении «Мира предков». Знаменательно, что в иномире данный столб (опору) поддерживают давно почившие отцы умершего, пока бог Яма, владыка преисподней, сам возводит на нём новый дом. При этом, по-видимому, сын покойного, стоя у столба на могиле, произносит: «Я укрепляю землю вокруг тебя (опора). Да не поврежу я тебя, кладя этот ком земли! Пусть отцы (наши) держат тебе (отец мой) этот столб. Пусть Яма построит тебе здесь дом».
Заметим, что типичные жилища, в частности, носителей срубной культуры (XVIII-XII вв. до н.э.) - это строения (полуземлянки) каркасно-столбовой конструкции с шатровой или двускатной крышей (стены - из дёрна, бревен, камня).
Важно отметить, что курганные захоронения (например, Молдавия, село Христовая) ямной культуры и скифов (погребальный инвентарь, останки слуг (челядь, наложницы) и животных), «княжеские погребения» кельтов, а также, в частности, и погребения этрусков (у которых существовала концепция (влияние индоевропейцев) о «материальном», зависящем от общественного положения и достатка, «продолжении жизни умерших» (А.И. Немировский)), - свидетельствуют, что и в инобытии «Мира предков» земной социальный статус (и род занятий) человека сохранялся. Так, в погребальную утварь особо выдающихся личностей иногда входили (обычные) повозки, предназначенные, по-видимому, для того, чтобы инотело знатного (и богатого) человека могло совершить в иномире «путешествие в повозке», а не пешком добираться до места назначения (одного из поселений "Мира предков"), как заурядный умерший.
Согласно шумерским текстам их "тени" (как упоминалось выше) обладали не только памятью, но и чувствами, весьма близкими к земным, человеческим ("тени" (не только у шумеров, но и у древних евреев) знали, что творится в мире живых; они беспокоились, сопереживали, страдали). Более того, "тень" можно было вызвать на землю, говорить с ней (к примеру, у шумеров - Энкиду, у евреев - пророк Самуил (его "растительная душа"), у эллинов - Патрокл, в «Персах» Эсхила у своей могилы появляется Дарий), получить пророчество, совет. Так, у кельтов описан эпизод (Франсуаза Леру. 2000), в котором друид Муирген, сев на могильный камень у погребения короля Фергуса (на такой камень наносилась огамическая надпись (письмо «огам») с именем усопшего), спел покойному королю «песнь» (произнёс нараспев заклинание). «И тогда [там же через три дня] явился [из мира инобытия] перед ним Фергус во всём великолепии своём, с каштановыми кудрями [т.е. инотело - точная копия земного], в зелёном плаще, в тунике с капюшоном, расшитой алым, с мечом с золотой рукоятью, в сандалиях с бронзовыми пряжками [т.е. социльный статус усопшего в иномире - прежний, земной]», и вступил в беседу с друидом. В одной хеттской погребальной песне говорится: «Матери моей одежды принеси ты мне. Деда моего одежды принеси ты мне [видимо, таков обычай]. Что всё это значит (зачем это?) предков я спрошу» (Перевод В.В. Иванова).
Следовательно, праарии (а позднее и многие их потомки (в отличие от греков, см. по тексту)) тоже веровали, что в загробном инобытии "Мира предков" (как адекватном продолжении земной жизни), у них сохраняются прежние облик, нрав, способности и память о событиях земной жизни (прежнее отношение к усопшим соседям). Весьма показательно, что кельты совершенно серьёзно (при жизни) предлагали возвращать свои долги заимодавцам посмертно, встретившись с ними в «Мире предков» (Э.Б. Тайлор; В. Максим). Скандинавы же верили, что они, будучи в иномире, смогут воспользоваться драгоценностями, спрятанными ими в земле при жизни. Как отмечал Э.Б. Тайлор, "в литовских и древнепрусских землях, где арийское язычество держалось так крепко и долго, мы встречаем описания погребальных жертвоприношений людей, животных и вещей даже после средних веков".
Так, в «Рамаяне» поведано, как владыка «Царства Предков» («паталу» («Матсьяпур»)) индоариев бог Яма, царь справедливости ("дхармараджа"), вершил суд над душами умерших. У индоариев бытовала (сформировалась) вера в то, что душа усопшего первоначально попадала в подземный мир на суд Ямы, где владыка преисподней, одетый в красное, сидя верхом на чёрном буйволе, "собственноручно" (он изображался с дубинкой и петлёй в руках) изымал душу из тела человека (РВ Х.14, 10-12). Верша суд, Яма бросал в огонь преисподней плоды добрых и дурных людских деяний. И если душе умершего не удавалось полностью освободиться от грехов, очищаясь огнём, то греховная её часть, инициировавшая совершение дурных поступков, - сгорала в огне преисподней, и погибала (таким образом, грехи человеческие сгорали в «Геенне огненной» (как и в случае с «козлом отпущения»)). При этом «светлая» часть души индоария, ответственная за добрые деяния, сохранялась и получала доступ в небесный иномир, находящийся на вершине горы Меру, вероятно, как на "нижнее" небо (в индуистской традиции гора Меру иногда изображена окружённой тремя концентрическими кругами (три неба)). В это Небесное царство инобытия попадали души праведников (бестелесные тени) людей независимо от их социального положения, но которые на Земле вели благочестивую, добродетельную жизнь.
Принято полагать, что памятники и таблички линейного письма «В» греков микенской эпохи (XV-XIII вв. до н.э.) свидетельствуют о значительном единообразии в ту пору (по крайней мере, на государственном уровне) их (греков) религиозных представлений (А.И. Зайцев «Греческая религия и мифология». 2005). И, в частности, насколько известно, у греков микенской эпохи процветала ингумация (и единая концепция посмертной участи). Весьма показательна вера мистов (посвящённые участники Элевсинских мистерий, зарождение которых принято относить к микенской эпохе) в то, что (Аристофан, Еврипид) и в иномире они продолжат празднование мистерий (ибо посмертная жизнь есть продолжение земной). Так (Мартин Нильссон. 1998), в «Лягушках» Аристофана хор мистов звучит в сцене, происходящей в преисподней (в "Мире предков"), где мисты пируют и танцуют на лугу, усеянном цветами (заметим, что образ лягушки, как эмблемы плодовитости, соотносился с культом Великой матери, перманентно порождающей инотела (ср. - богиня Хекет)). В строках же Пиндара: «Счастлив тот, кто, видев это (Элевсинские мистерии), сходит в подземный мир; (ибо) ему ведом и конец жизни, и ее богоданное начало» (т.е. ведомû Элевсинские мистерии плодородия, призванные порождать (зачинать) жизнь). Показательно и то, что афиняне сеяли зерна на могилах (символика возрождения), а умерших называли «Demetreioi» (также увязывали с культом матери Деметры).
[justify]Уместно заметить, что (в свете веры в посмертное пребывание в "Мире предков"), прообразом др.-греч. т.н. «могилы-фаллоса» (например, «сокровищница Атрея») могли послужить ханаанские монументальные каменные башни-зернохранилища (в Иерихоне такие круглые башни достигали высоты более 3 м), функционально адекватные глиняным пифосам, в которых в Библе ещё в IV тыс. до н.э. совершались захоронения. Легко видеть, что такая «могила-фоллос» всё же являет собой круглый каменный сосуд (а это - аналог лона
С уважением, Андрей.