Очевидно, что характер и нюансы содержания концепции посмертной участи разных племён праариев (если осевших, то непременно подвергшихся влиянию культуры автохтонных соседей (особенно при ассимиляции)), демонстрируются их похоронной практикой (особенно составом погребального инвентаря), а также видением богов «того» мира. К примеру, весьма показательно (как пример), что разнородность этнического состава Ханаана периода вторая пол. IV тыс. - сер. III тыс. до н.э. (племена протоханаанеев, куро-аракцев, амореев и гхасульцев), проявилась в многообразии устраиваемых ими захоронений: открыто (К. Кеньон) не менее пяти различных форм погребений даже в пределах одного региона страны.
Так, в Арханесе (см. выше) недалеко от Кносса (эпоха правления греков-ахейцев), внутри коллективного погребения (большое круглое строение, засыпаемое землёй (и принимавшее вид холма, кургана), в котором погребальные камеры - «маленькие» помещения, примыкающие к обширному сводчатому залу (I.A. Sakellarakis «Archaeology» 20, 1967)) была заколота и разрезана на части лошадь, у ариев и скифов - эмблема богини-матери (количество частей должно было быть равным числу камер), а перед входом в погребальную камеру некой "царицы" (богатый погребальный инвентарь) была положена голова быка (найден бычий череп). Таким образом, здесь налицо мощное воззвание (призыв) к созиданию инотел для этих умерших и к самой богине-матери, и к богу-отцу (если к паредросу критской «Владычицы», то, видимо, к коню-быку Посейдону). О посмертной участи как о пребывании инотела правителя в иномире предков, где он (его инотело) продолжит своё существование (инобытиё) по земному образцу (как царь), говорит и погребальное жертвоприношение людей (помимо животных), выявленное, в частности, на Кипре (The Swedish Cyprus Expedition. 1934). Следует подчеркнуть, что подобное видение инобытия в "Мире предков" ещё не соотносится с "условиями" пребывания в Аиде/Гадесе.
Выяснено, что в т.н. «доисторическую» эпоху (4500-1050 гг. до н.э.), в греческие могилы клали различного типа антропоморфные статуэтки (молебственный призыв к Великим матери и отцу о скорейшем возрождении). При этом (В.М. Зубарь) захоронения в скрюченном положении, как правило, либо безынвентарны (изменилась концепция посмертного инобытия, - измышлён и "фунуционирует" Аид), либо сопровождались очень скромным набором погребального инвентаря. Подмечено (В.И. Кадеев. «Об этнической принадлежности...». 1974), что скрюченное трупоположение, выявленное в погребениях IX-VI вв. до н.э., наиболее часто встречается в земледельческих районах (Коринф, Арголида, Беотия), населенных, в основном, осевшими дорийцами. Как уже отмечалось, в пору "функционирования" Аида, погребальный инвентарь у греков (как и у шумеров), при любом характере захоронения (ингумация, кремация) служил умилостивительным подношением богам преисподней (видимо, Аиду с супругой и судьям мертвых: Миносу, Эаку и Радаманту). Так, Ахилл вознёс на погребальный костёр героя Патрокла множество овец и коров, четырех лошадей, двух собак и двенадцать пленных троянцев («Илиада», XXIII). На Кипре, в некрополе гомеровского времени, обнаружены остатки принесённых в жертву лошади и колесницы.
Так, на надгробном рельефе (ок. 540 г. до н.э.) из Хрисафы в Лаконике (Берлинский музеей) изображены сидящие на троне с высокой спинкой и ножками в виде львиных лап (за спинкой трона стоит на хвосте (нависает) огромная змея, эмблема бога земли) некий (безбородый) бог подземного мира (сидит на правой стороне трона) и его супруга. На рельефе же из Локр (470-460 гг. до н.э.), где изображены сидящие на троне (без львиных ножек и змеи) Персефона и Аид, последний - бородат и сидит на левой стороне трона (49.). Хотя и владыка преисподней, известный как «Гадес, Аид», начиная с V в. до н.э., практически сменил наименование (и некоторые свойства образа) на «Плутон», но, тем не менее, бородатым остался («Плутон и Персефона (Ферефатта)», краснофигурный килик. М. Нильссон. 1998. Рис.25)). Возвращаясь к ранее изложенному, заметим, что безбородый бог рельефа из Хрисафы держит в правой руке большой канфар (обычно Плутон изображался как мужчина или старец (с бородой), а Плутос (по Гесиоду сын Деметры) - как юноша или отрок (т.е. безбородым)), а его левая рука простерта вперед в благословляющем жесте. Его супруга, видимо, Персефона, левой рукой приподымает едва различимую вуаль, тогда как в правой, лежащей на колене, сжимает гранат (эмблема плодовитости). Перед ними стоят две маленькие фигурки (по виду мужчина и женщина (позади него)) с молебственными погребальными дарами (свидетельствующими о надежде на посмертное возрождение): цветок лотоса, плод граната, яйцо (символика богини-матери) и петух (Thraeтer. Ор. cit. S. 245. Fig. 111).
Обычно у греков, и в частности, в Афинах, регулярно отмечался «День всех усопших» («О празднике Анфестерий». HN 250). В этот день тени (души) «выходят наружу» из иномира (Аида) и приходят в гости в свои прежние дома, где для них приготовлены еда и постель. Жертвы за души умерших предков (дары из овощей и возлияния вина и воды) приносились Гермесу Хтонию («подземному») в третий день Анфестерий (А.И. Зайцев «Греческая религия и мифология». 2005). Отметим и то, что у греков, в частности, Аргоса, на 13 день после погребения усопшего жертвоприношения совершались опять-таки в честь Гермеса Хтония. О том, что Гермес Хтоний причислялся к богам подземного мира, говорят и такие стихи: «вожатые душ… божества священные дольных недр (земли)... Гермес, царь над тенями» (Эсхил «Персы»).
Древние греки (как и прочие этносы) всегда страшились гнева мертвых, и всегда стремились «поддерживать их в хорошем расположении духа» (Платон), постоянно принося им дары: «Они льют масло на (примогильную) стелу, надевают на нее венок, и едят и пьют (у могилы)» (Лукиан). Однако по большим праздникам, - как гласит кельтская легенда в ночь накануне Самхейна, обитатели (духи) мира инобытия, будучи на земле, отказывались от мести жителям «этого мира», чем-либо обидевшим или оскорбившим их при жизни (Эн-я «Кельтская мифология». 2002).
Следует отметить, что повсеместно бытовало верование в то, что души (тени) не погребённых должным образом усопших (или преступно убитых, как у древних римлян) вообще не принимались в «Мире предков» (поскольку такие мертвецы не помещались (будучи непогребёнными) в возрождающее лоно богини-матери, то они и не могли попасть в иномир). Так, погибший Патрокл в сновидении умоляет ещё живого Ахилла: "О! погреби ты меня, да войду я в обитель Аида! Души, тени умерших, меня от ворот его гонят... Тщетно скитаюсь я пред широковоротным Аидом". Такие души страдали, ибо они - вечные «странники, блуждающие духи мёртвых... с полными слёз очами... чьи сердца полны печали» («Странник мой близится» (51.)). Со временем, отчаявшись обрести погребение, такие «духи-странники» ожесточались и превращались в злых духов, приносящих людям беды (у римлян призраки мертвецов, «ларвы», насылали на людей безумие). Выход же из такой ситуации обеспечивало сооружение именного «кенотафа» (греч. «пустая могила», ложная гробница), устраиваемого для того, чьё тело невозможно было отыскать и похоронить по обычаю (соотнесение кенотафа с конкретным именем связывало такую могилу с душой "Имя", и могло служить "местом успокоения" для души-тени непогребённого; при этом божественный "дух", видимо, в любом случае посмертно возвращался к своему источнику). Вместе с тем, не следовало (было опасно) забывать и давно погребённых родичей, ибо «духи злобные (озлобившиеся) из могил выходят за приношениями, за возлияниями из могил они выходят» (шумерское «Заклинание духов мертвецов» (51.)).
Так, у эллинов (В. Буркерт «Греческая религия». 1977), "согласно гомеровскому словоупотреблению, в момент смерти нечто - (обозначаемое как) «psyche» ("психе", греч. "ψυχή" - "душа" (латин. "anima")), оставляет человека и отправляется в Аид/Гадес". Отмечается, что "о «psyche» было принято говорить лишь тогда, когда речь шла о жизни и смерти" (жизнь вместе с "душой" покидала тело, как, к примеру, у хананеев (см. выше): человек истекал кровью и его покидала душа, а вместе с ней - и жизнь (т.е. душа "«psyche»" в таком случае - "растительная" ("тень")).
[justify]Вместе с тем, считается, что «рsyche» ("психе") означает «дыхание, дуновение», а «psychein», в частности, - «дышать, дуть» (т.е. «psyche» в тоже время и "дух", душа божественного дыхания). Показательно и то, что Церковь интерпретировала поэму Апулея "Амур и Психея" как гимн любви души ("духа") к Богу. Так, по Гомеру, после того, как «psyche» покидала тело, оно (тело мертвеца) обозначалось еще и как «eidolon» - ««видимый образ», т.е. как субстанция, содержащая душу «тень» (нечто, вроде егип. "Ка"), которой ("тени") не присуще сознание, т.е. и здесь речь идёт о "растительной" душе. Однако подмечено, что у Гомера представление о том, что мертвые находятся в бессознательном состоянии, отсутствует уже в XXIV песне «Одиссеи»; а в «Илиаде»
С уважением, Андрей.