Древний человек и божество, Том 2

Таким образом, примерно в VI в. до н.э. представления греков о посмертной участи (и о душе) вновь подверглись модификации (отсюда и неоднозначность терминологии, и свойств "тени" в переходный период). Должно отметить, что, в частности, Демокрит (ок. 460-371 гг. до н.э.), «самый тонкий из всех древних мыслителей» (Сенека), относился весьма скептически к теологическому творчеству своих соплеменников-греков: «Многие люди… понимают, что совершили много дурного, живут в постоянном страхе и беспокойстве и [потому] сочиняют лживые басни о том, что будет после смерти». 

Считается, что с развитием новых (модифицированных) представлений о "душе" («орфическая» или пифагорейская направленность учения IV и V вв. до н.э..), воззрение о неизбежности посмертного воздаяния "тени" (инотелу, "растительной душе" таких персонажей, как Тантал или Сизиф, но не их "духу") в иномире "прочно укоренилась в народном сознании"; и что, по мнению Мартина Нильссона, "бесспорно доказывают" произведения Демокрита и Платона. Так, «На перекрестке (triodos) Аида [различных путей в зоны иномира] восседают судьи человеческих душ [Минос, Радамант и Эак, взвешивающие на весах "души" (совокупность прегрешений) умерших (А.А. 3авойкин «Святилище Деметры и Коры…» ВДИ №3. 2006) и определяющие их посмертную участь. И по решению суда телесную (растительную) душу (тень)] они (судьи) направляют направо тех, кто за свои заслуги удостоились чести попасть на Елисейские поля (в Элизи­ум); а по дороге налево они гонят злонравных, которые должны быть низвергнуты в Тартар» (П. Видаль-Накэ «Формы мышления и формы общества в греческом мире». 2001). И "души после суда над ними [каждая своим путём] уходили по двум расселинам" (Платон). В частности, на росписи апулийских надгробных ваз (IV в. до н.э.) изображен дворец Аида и мифологические персонажи, терпящие наказания в загробном мире. Так, Тартар, как та часть подземного мира (Аида), в которой пребывали особо "выдающиеся" грешники (их инотела или "тени"), изображалась (Аристофан «Лягyшки») как нечто ужасное (горы жидкой грязи и непросыхающая трясина, наполненные змеями и чудовищами).

 Ранее бытовало мнение, что в Аиде ничего не осознающие «тени» только то и делают, что бесцельно «бро­дят» (слоняются) и «шепчутся». Однако в свете формирования новых концептуаль­ных воззрений, у элли­нов, как полагает В. Буркерт (1977), сложилось верование в то, что некоторые «тени» («psychai») способны «навсегда застыть в той ситуации (в характере деятельности)… в которой их настигла смерть: так, охотник Орион постоянно охотится, царь Минос вершит суд, а Агамемнон всё время окружён убитыми вместе с ним соратникам». Во искупление содеянного "в поте лица" непрерывно трудились Сизиф и Тантал (т.е. в Аиде какие-то "тени" постоянно занимались некой деятельнос­тью, адекватной земной). Как известно, Ахилл погиб как воин, на поле сражения, но не как правитель, вершащий судьбы (как Минос). Однако в иномире (на "Асфодилонском Лугу", "Белый остров") Ахилл, сын богини, царствует, кем-то руководит; следовательно, в Аиде (времён создания "Илиады") уже сохранялся (как у кельтов, скандинавов и скифов, но не у египтян) социальный статус умершего (по крайней мере, царя). Так, и Менелай (зять Зевса), погибнув, сразу же попадает в Элизиум, где его ожидает «беспечальная жизнь» («Одиссея»), ибо он «не умрёт» (т.е. у греков, как и у египтян, "тени" иногда "умирают"), поскольку обеспечен всем необходимым. Согласно Гесиоду («Каталоги»), герои, павшие у стен Трои и Фив, также обрели счастливое инобытиё на «Островах Блаженных» в далеком Западном океане.

Как следует из слов Пиндара (фрагмент133), владычица преисподней Персефона не только периодически "сама возвращается на землю [из Аида]", но и те души ("тени"), "кто Персефоне пеню воздаст за все, чем встарь он был отягчен [искренне раскается и очистится покаянием];  - души тех на девятый год (со дня смерти) к солнцу («к свету солнца» из Тартара), горящему в вы­шине, вновь она возвратит" (М. Элиаде)) т.е. лучшая часть иномира - где-то на земле. Таким обра­зом, наказание грешной (растительной) "души" (срок воздая­ния) длится восемь лет (небесная сим­волика), после чего Великая богиня переправляет очистившуюся «душу» в Элизиум (Елисейские поля), на «Острова блаженных», на берег реки Океан, где всегда светит Солнце, царствует вечная весна, и где земля трижды в год приносит плоды (заметим, что прежние «души» в плодах не нуж­дались).

Примечательно (М. Элиаде), что у пифагорейцев Великая мать в ипостаси "Персефона" уже и возрождает к новой земной жизни избранных усопших, - тех, чьи "души" особо "воздали Персе­фоне пеню". "И (по воле богини) из них (в бытность людей) возрастут великие славой цари, и пол­ные силы кипучей и мудрости вящей мужи, - имя чистых героев им люди навек нарекут" (ещё не всеобъемлющая реинкарнация). При этом, как и в древнейшей концепции посмертной участи, усопший должен быть рождён заново (но уже не прежним и с иным набором "сутей, сушностей"): и "Я погрузился в лоно Владычицы, царицы подземного мира (погребальные золотые пластинки из Фурий, IV-III вв. до н.э.).

Теологическое творчество жрецов Индии, Ирана и Греции измыслило и посмертное путеше­ствие "души-духа" на Луну (а также и на Солнце). Так, по индусским верованиям бессмертные (блаженные, очищенные покаянием) "души" отдыхают (пребывают) на Луне в ожидании нового, очередного, воплощения (т.е. исходная "тень" претерпевает перевоплощение (её облик может быть любым), а также и метемпсихоз (новое творение получает "дух божий" по произволу высшей силы). Любопытно (М. Элиаде), что и «Елисейские Поля» («Острова блаженных») были локализо­ваны на Луне (перемещены с Земли на небеса; аналогия: у египтян души получили доступ в не­бесное царство света Осириса-Ра).

Обратимся к германо-скандинавской (и кельтской) мифологии, где загробный иномир «Хель» (др.-исл. «Hel», а также «Niflhel») локализован в недрах земли, у трёх корней мирового древа Игг­драсиль. Здесь (в «Хель», «Нифльхейм») умершие люди и боги (и, в частности, Бальдер, сын Одина (после кремации)) пребывают (обитают) в больших селениях. И «Младшая Эдда» уточняет: «Нифльхейм» - «страна мрака», холодное, плохо освещённое и туманное место (вероятно, природно-климатичес­кие ус­ловия, приближающиеся к летним земным, региональным), где поселения окружены высо­кими оградами, а дома с крепкими решётками (на окнах); причём, рассказано («Песнь о Вегтаме») и о том, что для бога Бальдера заранее были приготовлены богато украшенные палаты (дом)). У ворот в загробный мир преисподней течёт река Гьёлль, мост через кото­рую строго охраняется.

В иномире кельтов представление о жилье (в доме простого усопшего, не вождя или героя) можно составить согласно барельефа, высеченного внутри романо-батавского каменного саркофага из Симпелфельда (III в. н.э.): здесь изображена обычная домашняя обстановка, а мебель и др. пред­меты быта, по мнению Ричмонда, буквально "земные видом".