Древний человек и божество, Том 2

Характерно, что и этруски уста­навливали (кон. VII-VI вв. до н э.) в гробницах (интерьер кото­рых воспроизводил типичную обстановку жилого дома) на кресла перед столом т.н. "канопиче­ские" (погребальные) урны с крышками из глины или бронзы в виде человеческих голов (т.е. как бы сажали усопшего (его прах) за пиршественный стол (возможно влияние праариев)). Показа­тельно, что у весьма состоятельных этрусков какое-то время (с рецидивами) бытовал обычай ри­туального жертвоприношения рабов, домашних животных, а также (вероятно) и близких родст­венников покойного, которых погребали вместе с умершим (и при ингумации, и при кремации), дабы они обслуживали его в иномире (к примеру, захоронение (примерно III вв. до н.э.) из окрест­ностей города Чивителла-Паганико, Тоскана).

Следует отметить, что в настоящее время этрусков (тиррены, тирсены, турша упоминаются в египетских хрониках среди "народов моря") нередко отождествляют с доиндоевропейским населе­нием запада Малой Азии, пришедшим в Италию примерно в сер. XIII в. до н.э. (ещё Геродот писал о лидийском происхождении этрусков). Так, группа итальянских учёных во главе с проф. Альбер­то Пияцца, а также генетики Стэнфордского ун-та, на основе изучения мтДНК  (репрезентативная выборка) пришли к выводу, что этруски генетические близки именно населению современной Турции, т.е. хатто-хурритам Древней Анатолии (это же обосновывается и в докладе В.Э. Орла и С.А. Старостина "О принад­лежности этрусского языка к восточно-кавказской языковой семье". Владикавказ. 1987). Впервые же связал этрусков с Троей Публий Вергилий в поэме "Энеида", а болгарский ученый В. Георгиев убедительно показал, что этруски действительно являлись переселенцами из разрушен­ной греками в ок. 1240 г. до н.э. Трои ("Вестник древней истории", М. 1952г., N4). Любопытно, что итальян­ские генетики обнаружили также полную идентичность генома быков и коров, пасущихся в Тоскане только с теми, которые находятся в Турции ("Ancient Etruscans were immigrants from Anatolia, or what is now Turkey", Physorg.com.news, june 17, 2007).

Принято полагать, что в Скандинавских странах (в Северо-западной Европе) применение кpeмa­ции (в дополнение к ингумации) началось в среднем бронзовом веке как следствие кельт­ского влияния. Отметим, что наиболее часто погребения по обряду ингумации (трупосожжение тоже встречается) практиковались в Южной Ютландии (Дания).

Так, в Эгтведе (Дания) креми­рованные останки ребенка лежали рядом с дубовым rробом (ана­логом возрождающего чрева), в котором находилось ин­гумиро­ванное тело молодой женщины, одетой в куртку и короткую юбку (Х. Девидсон. «Древние скандинавы». 2008). Поскольку Хильда Девидсон приводит возраст ребёнка (при­мерно 8 лет), следовательно, эти креми­рованные останки состояли из пепла и недогоревших костей (захоронённых неразделённым). В Скаллерупе (Южная Ют­ландия), найден деревянный гроб, внутри которого лежал бронзовый котел (высота ок. 31 см, на колесах, с фигурками птиц на венчике (см. ниже)) с прахом (видимо, и с пеплом, и недого­рев­шими костями) после кремации (вероятно, останки и были сожжены в этом котле).

Как выяснилось, скандинавы какое-то время полностью сжигали тело усопшего, что следует из того, что, начиная с V­-IV вв. до н.э., урну с прахом (с пеплом) они предавали земле без привле­чения погребального инвентаря (не обнаружен). Позднее скандинавы вернулись к исходному обы­чаю: в более позднем курганном захоронении Линнума (Норвеrия) найдена урна (с пеплом), рядом с которой лежали  (захороненными) и обгоревшие кости, а также погребальный инвентарь. При­мечательно, что примерно во II-I вв. до н.э. пепел и недогоревшие кости ими уже более не разде­лялись. Хранился прах (и пепел, и недогоревшие кости) в небольших урнах (нанесена соответст­вующая символика) либо погребался в неглубоких ямах, над которыми насыпался небольшой кур­ган либо сооружался каменный керн (иногда засыпанная яма просто обкладывалась камнями).

Таким образом, бытовала вера (когда тело полностью сжигалось) в то, что "дух" уходит на не­беса, а "тень" -  в некое "небесное царство" (погребальный инвентарь ненужен). Отдельное же по­гребение недогоревших костей свидетельствует о регенерации представления о пребывании "тени (инотела)" в иномире ("Мире предков") преисподней.

Об обряде кремации у кельтов (кремация вождя) сохранилось свидетельство (I в. до н.э.) Гая Юлия Цезаря  («Записки о Галльской войне»): «Похороны у галлов... связаны с большими расхо­дами. Все, что, по их [родичей] мнению, было мило покойнику при жизни, они бросают в огонь, даже и животных... которых покойный [вождь]  любил при жизни, -  (всё) предаётся огню вместе с ним... Еще незадолго до нашего времени с соблюдением всех похоронных обрядов сжигались вме­сте с покойником его рабы». По поводу состава погребального инвентаря (его комплектации) Помпониус Мела (I в. н.э.), рассказывая об обычаях галлов через сто лет после Юлия Цезаря, под­тверждает сведения последнего: «Они сжигают (кремация) или хоронят со своим мертвецом (ин­гумация) вещи, к которым тот привык при жизни (и без которых ему будет дискомфортно в ино­мире)». Так, в тексте одного из завещаний (романо-кельтское захоронение в районе Верхняя Марна), умирающий распорядился сжечь его в ладье (лодке) вместе со снаряжением для охоты (Стюарт Пиготт).

Таким образом, небесный иномир кельтов, его небесные "земли", образ жизни там - адекватны условиям "Мира предков" в преисподней.

Установлено, что и скандинавы, и кельты практиковали два обряда (подхода) при кремации тел усопших: в одних случаях  тело сжигалось без остатка (и тогда попутно сжигался погребаль­ный инвентарь), а в других - оставлялось несколько недогоревших костей, их отделяли от пепла, затем и то, и другое собирали в различные урны и хоронили обычно рядом, сопровождая погребе­ние костей соответствующим инвентарём. Тот же подход (второй) наблюдался и у греков: при кремации только «часть приношений сжигалась вместе с телом на погребальном костре… при этом в могилу каждый раз непременно опускали и несожженные дары»

По поводу причин введения погребального обряда "кремация" у ариев культуролог Освальд Шпенглер, в частности, пишет следующее: «Во времена Гомера, как и во времена Вед, имел ме­сто внезапный переход от погребения к трупосожжению, материальных причин чего не обнаружено». Так, В. Буркерт («Греческая религия». 1977), пришёл к выводу, что, к примеру, на Крите какие-либо различия в обрядах погребения (в т.ч. и в составе погребальных дарах) при ингума­ции или кремации «установить невозможно». Замечено, что и у кельтов в большинстве случаев обряд ин­гумации уступает место кремации (или проводится параллельно) без каких-либо признаков раз­рыва преемственности в развитии культуры или присутствия нового (иного) этноса.