О Великой хаттской богине с именем «Вуресума, Вурунсема» (вероятно, так прочтено наименование «Камрусепа» («Миф о Камрусепе»), поскольку у этих имён почти одна и та же корневая основа - [рсм]) говорится, как о «царице Неба и Земли, владычице царей и цариц страны (земли) Хатти», матери богов (и Анат, и Камрусепа - матери богинь Солнца), богине Солнца города «Арина» («Источника»). Вуресума считалась могущественнее даже своего сына, бога Грозы (громовика) по имени Тару/Шару (возможная интерпретация имени «Ш(е)ару» - «Что как свет (о молнии)»), известного и как шумерский Ишкур (он же - акк. Адду)). Вуресума у хеттов - супруга громовержца Тешшуба (вероятно, до Пирвы), постнеолитического «царя Небес, владыки земли Хатти» (надпись Аниты), видимо, после отождествления её с хурритской богиней Хеба(т), чьим мужем считался Тешшуб (либо Хаддад). Именно к ней, к хаттской Вуресуме, хеттские цари (и боги) взывали прежде всего, когда на страну или на природу обрушивались бедствия.
Показателен и такой факт: в Чатал-Хююке, в самом большом из святилищ (Е VII, 4) протогорода, было обнаружено богатое захоронение женщины (видимо, верховной жрицы-правительницы), вокруг головы которой лежали три нижних клыкастых челюсти вепря (богу-отцу надлежало обратить особое внимание на её возрождение и пребывание (протекция богини Неба) в мире "Предков"). Характерно, что ни одна из мужских могил Чатал-Хююка не обладала столь значительным погребальным инвентарем.
Характерно и то, что у шумеров, в частности, человека (сразу после рождения) наделяла «долей, судьбой» личная богиня - «иштари» (как эпифания Великой матери, - убейдское наследие у шумеров). Заметим («Отцы Авраама»), что в шумеро-аккадской мифологии судьба и персонифицирована в виде божества-птицы «Намтар» (слово «судьба» (шум. «нам») и обозначалось графемой птицы, поскольку судьбой человека наделяла Великая мать, - богиня-птица). По-видимому, «Намтар» (встретить Намтара - встретить судьбу) - «отрезающий», «резатель» судьбы, - прототип мойр (по крайней мере, - мойры Атропос), парок и (Снорри Стурлусон «Прорицание вельвы» (XIII век)) скандинавских норн - "Скульд" (долг или будущее), обрезающей нить, которую прядёт первая норна - "Урд" (судьба, прошлое), а скручивает вторая - Верданди (становление или настоящее).
Как известно, в древнегреческой мифологии судьбы, участи (доли) «пряли» (творили) мойры (др.-греч. «moira» - букв. «часть», «доля»; отсюда - и «участь, доля», которую получает каждый человек при рождении). В белых одеждах, с венками на головах (Платон), три (что типично для ариев) дочери Зевса и титаниды Фемиды (др.-греч. «Темис»), богини правосудия, в облике суровых старух «курировали» ход человеческой жизни (по иной версии архаические мойры были дочерьми богини ночи Никты, Великой матери): Клото (что означает «прядильщица») пряла нить каждодневной человеческой жизни, Лахесис («дающая жребий») распределяла жизненные жребии (участи, доли) ещё до рождения (подобно иштари), и, вероятно, следила за его выполнением, а Атропос («неотврамая» - неуклонно приближающая будущее) в урочный час обрезала ножницами нить жизни.
Так, в римскую эпоху мойрам соответствовали три "Parcae (парки)": Децима (адекватна Лахезис), Нона (как Клото) и Морта (как Атропос). У норн, «прявших нить» судьбы (К. Королёв. 2007): «Скульд» (адекватна Лахезис)), «Верданди» (как Клото)) и «Урд» (как Атропос)).
Архаичное убеждение в том, что всё в жизни каждого человека жёстко регламентировано (предопределено) его долей, участью, дарованным ему жребием, проявилось у греков в наименовании их богини судьбы «Лахесис»: греч. термин «Лахесис» - «Лахес(ис)» - «лахец» вполне может быть связан с акк./ивр. словом «лахец, лахац» (прош. форм. гл-ла), означающим «сжимать; стеснять, угнетать (угнетение)» (то, что делает с человеком дарованная ему судьба). Весьма негативое отношение к "давящей" (как безысходность предопределенности), как к "зверю, всегда готовому укусить", судьбе, бытовало у шумеров и аккадцев («Отцы Авраама»), от которых греки его, по всей вероятности, и позаимствовали (а от греков - римляне, кельты, древние германцы, норвежцы и англосаксонцы (см. ниже)). Вместе с тем, несмотря на упорное желание не смиряться, своё бессилие перед предначертаниями судьбы люди отчётливо осознавали, поскольку, в частности, согласно мифологии, даже для скандинавских богов были предопределены и их деяния, и их кончина, а также разрушение (конец) их мира.
Однако кому же из воинов, павших в битвах (кто - герой, а кто - и нет), попасть в Вальхалле (на небеса), а кому - в Хель (иномир в преисподней) определяли («Песнь о Копье») валькирии (их 12 - четыре по три (в «Речах Гримнира» их 13)).
В хеттской (изначально праарийской) мифологии «Истустая и Папаия, (две) древние богини Нижнего мира»... стоя на коленях... держат прялку и полные веретена. И они прядут годы царя» (KUB ХХ, 59; В.Г. Ардзинба. 1982). Характерно, что судя по имени, Великая богиня народа хатти "Wuru-semu" (Вуру(ш/с)ема) почиталась и в качестве богини судьбы. Так, в др.-герм. языках слова, означающие судьбу (М. Элиаде. 1999): др.-верх.-немец. - «wurt», англосакс.«wyrd» и др.-норвеж. «urdhr»; и если слово "Wuru" соотносится с понятием "судьба", то теоним "Вуру-(ш/с)ем(а)" может означать "Имя - судьба", а в виде "Вуру-ше-ем(м)а" - "Мать судьбы" (вероятнее).
Как известно, и Гомер называет мойр «прядильщицами», а прядение - разновидность отправления культа Великой богини. Библейские (ханаанские) евреи тоже полагали, что «В гладких [круглых и белых] камнях [т.е. «в руках» Великой богини]… доля твоя» (Ис. 66.17).
Представляется, что именно в матриархате (особенно когда началось присвоение прибавочного продукта) формировались и первые правовые имущественные отношения (получившие статус прецедентного права). В частности, в ранеземледельческом Эламе трон не переходил от отца к сыну, но от дяди к племяннику по женской линии. Коль скоро новый правитель был в родстве с прежним (54.), то он обозначал себя как «потомок (сын) сестры» (что понималось как «член данного рода», т.е. и род идентифицировался по женской линии, а это предполагает женское руководство родом/племенем). Возможность женщины быть в древности вождём можно усматривать также и в египетском обычае наследования престола по женской линии: существовало так наз. «утробное право». Если законный фараон не был женат на принцессе, старшей дочери предшествовавшего фараона, то дети от этого брака были урезаны в правах наследования (48.). Так, Геродот писал: «египетские женщины занимают выдающееся и почетное место, а их сыновья предпочитают именоваться по матери, а не по отцу». Обычай династического брака брата с сестрой характерен и для дравидов Южной Индии (Я.В. Васильков). Следы престолонаследия, основанного на браке с дочерью царя, обнаружены также в Риме и Афинах (Дж. Маккалох. 2004; р.36.). Отзвуки обычаев «материнского права» сохранились и у индоиранцев. Так, согласно Страбону, династию парфянских царей (Парфянское царство) по аршакидской отцовской линии сменила ветвь аршакидов по материнской линии (Артабан III). У пиктов верховная власть переходила к брату короля от той же матери или к сыну сестры, в то время как отец короля не являлся королем и часто бывал «чужаком». Так, англосаксонский церковный хронист Беда (679-735 гг. н.э.) писал о матримониальном наследовании у пиктов: «Если [у пиктов] возникает сомнение [по поводу престолонаследования], они выбирают короля скорее из наследников по женской линии, чем по мужской, и этот обычай, как известно, сохраняется у пиктов и по сей день» (форма наследования по женской линии принесла в 843 г. пиктскую корону Кеннету Мак Алпину, скотту по крови). Следы преемственности в престолонаследовании через сына сестры обнаруживаются и в «Мабиногионе»: Ливий пишет, что мифический кельтский правитель Амбигат, открыв новые территории, посылает туда не своего родного сына, а сыновей своей сестры.
Известно, что в постнеолитическом Египте царь (фараон) обычно обожествлялся, в то время, как божественность царицы (супруги фараона) явно не признавалась, хотя и царица отождествлялась с Исидой, «сидящей на троне» (царицей небес). При этом из нескольких (скудных) записей следует, что в Египте существовал особый культ некоторых цариц (как отголосок прежних представлений). Так, в молельнях храма Мединет-Абу сохранились тексты, из которых вытекает (М. Мюррей), что египтяне верилии в божественность (божественную мощь) таких цариц как: Яхмос-Нефертари, Нефертити и Нефертари-мери-Мут (владычица Хатшепсут - царь, и обожествлялась как фараон).
[justify]Нередко вызывает удивление независимое иерархическое положение и хеттских цариц. Так, ещё «Каппадокийские таблички» (тексты, относящиеся к поре, предшествуюшей образованию
С уважением, Андрей.