Поскольку земледелием занимались женщины, то они и выбирали пригодные для посадок участки земли (которые затем и возделывали). Женщины же использовали серпы с вкладышами, зернотёрки, ступы и песты. Зерно хранилось, вероятно, в ими же устраиваемых, огороженных (часто побелённых) зерновых ямах. Все эти перечисленные ("женские") предметы медленно изнашивались (обладали большим сроком службы), не так интенсивно расходовались, как орудия охоты, и, очевидно, передавались в семье (и роде) из одного женского поколения собирательниц и возделывательниц земли другому многие годы (как и земельные участки, которые обрели статус подлинной собственности в условиях оседлости). Охотникам же, кроме каких-то охотничьих мелочей и одежды, а также и амулетов, нечего было оставить в наследство своим сыновьям.
По-видимому, наследование наиболе ценного имущества (утвари) именно по женской линии, вероятно, зародившееся в эпоху развитого собирательства зерновых и ставшее традиционным, получило дальнейшее развитие в раннеземледельческий период, обрело статус обычая, а затем было распространено и на прочее имущество семьи (рода).
Яркое изображение конфликта суждений (в части правовых норм наследования) при формировании воззрений постраннеземледельческого общества Египта, - столкновение между женским и мужским началом в области права наследования, - отражено в мифопоэтических преданиях (II тыс. до н.э.) о распре Гора и Сетха, основным мотивом которых являются, в сущности, претензии к друг другу брата и сына умершего владельца (царя) на наследство (имущество) последнего (его царство). Примечательно, что обе стороны обосновывают свои притязания принципиально различными правовыми нормами: Гор требует престол Осириса себе, как старший сын, - по законам наследования отцовского права (по праву, занесённому в Египет скотоводами-номадами); тогда как Сетх настаивает на передаче царства ему, как брату Осириса по материнской линии (основываясь на праве, принятом в раннеземледельческом обществе).
В постнеолитическую эпоху (и, тем более, во II тыс. до н.э.) кажется вполне естественным категориическое заявление судей - богов Тота и Онуриса (Шу): «(Да) неужели отдано будет звание (царя) брату по матери, в то время как налицо сын по плоти? («Сказание о споре Гора и Сета»)». В части права наследования чрезвычайно показателен приговор бога Геба («Мистерии Сетха»): «И сказал Геб: «Смотрите, даю я наследство сыну наследника моего сына, перворожденному, открывателю путей, подобно тому, как сделал это Ра-Атум для Шу, старшего сына Вседержителя, подобно тому, что и Шу сделал мне. Также и я. Смотрите, дал я вещи мои все сыну Осириса Гору, сыну Исиды… Наследник - это сын наследника» (М.Э. Матье). Множество мифов о длительной распре между Гором и Сетхом удостоверяют, что память о том, с каким трудом обретали силу новые, постнеолитические (скотоводческо-кочевые) представления (и как не просто далась богу Гору победа), - сохранялась в веках.
Борьба правовых приоритетов материнского и отцовского родства легла также и в основу трилогии Эсхила (V в. до н.э.) «Орестея», в которой действо разворачивается сразу после окончания Троянской войны (вторая половина II тыс. до н.э.). Здесь веру в древний порядок, в то, что материнское право выше (важнее) отцовского, отстаивают архаичные богини мщения Эриннии. Однако бог Аполлон, побудивший главного героя отомстить матери за убийство отца, заявляет («Евмениды»): «И он (Орест) прав, отец сыну родней, чем мать: отец зачинает плод, мать лишь взращивает его в утробе. Отец и без матери может родить: вот перед вами Афина, без матери рожденная из головы Зевса!». Характерно, что право первородства (старший сын получал две трети имушества) существовало и у семитских племён Аккада и Ассирии (потомков протоаккадцев-номадов).
Знаменательно, что в римской юриспруденции вообще неизвестно какое-либо положение, на основании которого уравнивались бы права (в т.ч. и владения) мужчины (отца) и женщины (матери) и, тем более, доминировало бы материнское право.
Интересно, что «цивилизованных» римлян поражала бытовавшая у современников-"варваров", и в частности у пиктов, их сексуальная свобода. Так, римлянин Дион Кассий повествует, что Юлия Домна, супруга императора Луция Септимия Севера, упрекнула некую пиктскую аристократку в развратности, но та ответила, что римлянки тайно становятся любовницами самых жалких мужчин, в то время как пиктские женщины открыто сходятся с самыми лучшими мужами своего народа по собственному выбору. Замечено, что подобный обычай (сексуальная независимость женщины) был присущ и скифам. Характерно, что и кельтские женщины (красивые, крупные и сильные, отважные и жестокие в сражениях) в глазах их мужчин занимали более высокое положение и пользовались куда большей личной свободой (это отмечал и Гай Юлий Цезарь), чем женщины, к примеру, гомеровской Греции. Так, Тацит (вторая пол. I в. н.э.) сообщает, что «Для них не имеет значения, какого пола их правитель». Известно, что в 60 г. н.э. в Британии, во время восстания под предводительством Боудикки, вдовы царя племени иценов Пресутага, к ней присоединились и многие другие племена. "Абсолютной властью над своим племенем пользовалась и Картимандуа, правительница бригантов, живших на северо-востоке острова. В 47 г. она передала в руки римлян предводителя антиримского восстания Каратака, а в 53 г. развелась со своим мужем, предпочтя ему более молодого... колесничего" (Н. Пенник, П. Джонс "История языческой Европы". 2000).
Обратимся к институту брака. Как предполагается (см. выше), в эпоху верхнего палеолита (в XXI-XI тыс. до н.э.) функционировала парная семья. И поскольку человечество в целом прошло через социальную стадию, порождённую раннеземледельческой культурой, - т.н. «матриархат», который затем был, в основном, вытеснен (мнимая «социальная эволюция») ментальностю социально-экономической формации скотоводческо-кочевого производящего хозяйства (патриархальным укладом жизни), то вполне допустимо (гипотеза), что прототипом для патриархальных социальных институций в ряде случаев могли послужить предыдущие, «матриархальные», образцы (Morgan. 1963 [1877]; Engeis. 1970 [1884]; McLennan. 1886). И тогда такая форма брака как полиандрия, несомненно, возникшая в период расцвета раннеземледельческой культуры как следствие глобального доминирования женщины в семье и обществе, и предшествовавшая полигамии, вполне могла послужить прототипом последней.
Как известно, брачный союз при полиандрии формируется в виде следующих разновидностей единения в семью: «фратернальная» (братская) форма брака, когда мужьями одной женщины становятся братья, и «нефратернальная», когда мужья женщины - не все родственники (считается, что в данном случае мужчины вступают в брак с женщиной, обладающей высоким социальным статусом).
Так, говоря о полиандрии у бриттов, Гай Юлий Цезарь сообщает, что братья, сыновья и отцы имели общих жен. «Древняя практика многомужия» нередко «встречается в сагах», - отмечал Дж. Маккалох. Индоариям Древней Индии также не была чужда полиандрия (не исключено заимствование у дравидов): пятеро братьев Пандавов, лунная династия («Махабхарата»), - супруги знаменитой Драупади (которая сторого «хранила верность своим мужьям»). Так, женщинам северного Индостана дозволялось иметь неограниченное количество мужей (13.). Согласно Страбону, у древних мидян: «женщины, как говорят, считают за честь иметь как можно больше мужей и полагают несчастьем, если у них меньше пяти мужей» (3.). У цариц берберов Северной Африки тоже существовал обычай полиандрии (так, царица Казна Аурес имела ок. 400 мужей).
О полиандрии в древней земледельческой Южной Аравии упоминал ещё Страбон. Подтвердил достоверность данного сообщения А.В. Коротаев («есть свидетельства о традиции существования полиандрии в Южной Аравии»). В записках (Мин Ши) китайских путешественников сообщается, что, оказавшись в районе пограничья современного Омана и Йемена, они очень удивились, увидев женщин, носящих одну чадру, две чадры и три чадры. Когда путешественники спросили о причине этого, «им ответили, что это по числу мужей: два мужа - две чадры, три мужа - три чадры» (А. Коротаев).
Полиандрия и сегодня сохраняется у некоторых этнических групп Индии, Цейлона, Маркизских островов, Северной Америки (к примеру, у двадцатилетней индийской крестьянки Раджо Верма - пять мужей-братьев («Ин-ет»)).
[justify]"На границе с Тибетом в китайских провинциях Сычуань и Юньнань (у озера Лугуху в Гималаях, на высоте 2700 м ) обитает небольшой по численности народ "мосо", или "мосуо" (занимаются сельским хозяйством). Здесь живут большими семьями в отдельных усадьбах, главой семьи традиционно считается старшая в роду женщина, как правило, бабушка или прабабушка. При этом под семьей понимаются женщины и их потомство, но не мужчины (отцы)... (Именно) женщины "мосуо" принимают все важные для семьи решения, в частности, связанные с финансами (руководят бизнесом). Мужчины же занимаются тем, что традиционно считается женскими делами (...уборка в доме и приготовления пищи... [по другим источникам (в настоящее время) - занимаются пахотой, скотоводством, рыбной ловлей; а также организацией и проведением похорон, в т.ч. и поминальной трапезы; являются "шаманами"]). Кроме того, они (мужчины) осуществляют контакты с внешним миром... Представители сильного пола живут в домах своих матерей. Женщина, выбравшая мужчину, приходит к нему - в дом его матери, но не остается там ночевать [т.е. у мосо бытовал (практиковался) "гостевой брак", к полиандрии не относящийся]... Женщина (обряд совершеннолетия проводится для девочек тринадцати лет) может встречаться с несколькими мужчинами за короткий промежуток времени и в результате не всегда знает, кто отец ее ребенка... Ребенок, родившийся в результате таких встреч, остается в доме своей матери и носит ее фамилию... Они (женщины мосуо) воспитывают детей сами, без
С уважением, Андрей.