производить малейшего шума и ступая так, чтобы даже одежда не шуршала, и поддал ногой какой-то предмет, покатившийся по полу с оглушительным, как мне показалось, звоном. Я обмер, готовый к худшему. Несомненно, барон услышал шум, сейчас вернётся и покарает неугомонного соглядатая. Однако я не услышал, чтобы кто-нибудь появился в коридоре, а тишину нарушало лишь громкое биение моего сердца.
Я знал, что подвергаю себя смертельной опасности, но поступить иначе не мог, поэтому осторожно пошёл к лестнице. Идти в темноте было и страшно и трудно, но, к счастью, по сравнению с коридором лестница казалась тускло освещённой. Когда я спустился, то обнаружил, что у самого входа оставлена свеча.
Мне нельзя было задерживаться, ведь я мог упустить барона. Как догадаться, куда он отправился? В прошлый раз я видел, как он или кто-то другой напал на женщину недалеко от реки, но вряд ли можно надеяться, что добыча каждый раз будет попадаться именно там. Наверное, вампир ходит по всей округе, подстерегая жертву, а к реке относит уже обескровленный труп.
Мне повезло, а лучше сказать, мне повезло опять. Первым своим везением в эту ночь я считал то, что случайно обнаружил испорченные пентаграммы и восстановил их, вторым – что я находился возле самой двери, поэтому смог услышать шаги в коридоре (знал бы барон, что его приказ снять запрет на вход и выход в мою комнату приведёт к такому результату!), а третье везение поджидало меня возле самого замка в лице его хозяина. Мне не пришлось бросаться из стороны в сторону, гадая, куда он скрылся, потому что он стоял спиной ко мне, словно к чему-то прислушивался, приглядывался или принюхивался. Может, он обладал способностью на большом расстоянии угадывать добычу? Только бы он не воспринял в качестве добычи меня!
Это точно был барон, я узнал его. Пока он не двигался с места, я тоже стоял у входа, стараясь слиться со стеной замка. Мне казалось, что прошла вечность, пока он не пошёл вдоль громоздкого строения, очевидно, намереваясь обогнуть его. Я не заметил, чтобы у него была настоящая тень, но если её не было, я собирался её заменить.
Не знаю, как объяснить то, что последовало дальше. Я оторвался от стены и крадучись последовал за бароном. Он уже приблизился к углу замка, и я должен был поторопиться, чтобы не потерять его из виду, как вдруг непонятно откуда передо мной выросла фигура в плаще с капюшоном. Сейчас, когда я пишу эти строки, находясь в безопасности, я могу пошутить, сказав, что она точно соответствовала недавнему описанию призрака на подоконнике моей комнаты, которое дал Генрих, ведь любая фигура в плаще с надвинутым на лицо капюшоном будет подходить под этот образ. Но в то время мне было не до шуток. Я почувствовал, что не только кровь застыла в жилах, но и всего меня словно парализовало. По-видимому, у барона был надёжный страж, охраняющий его от любой опасности.
Я приготовился к чему-то скверному, что должно было сейчас произойти, хотя и не знал, к чему именно. Каждое здоровое живое создание борется за свою жизнь, и я не был исключением, поэтому вознамерился дать достойный отпор этому существу, кем бы оно ни было.
- Кто ты? – спросил я прерывающимся от волнения голосом.
Я находился в таком напряжении, что готов был первым наброситься на фигуру в плаще, не дожидаясь ответа. Кажется, я даже поднял сжатую для удара руку.
- Остановитесь, Джон, - тихо сказала фигура в плаще.
Голос был нежным, но звучал странно. И всё-таки я узнал его.
- Марта?
Я хотел шагнуть к ней, но она жестом велела мне не приближаться.
- Не ходи за ним, - почти прошептала она. – Поберегись. Он убьёт тебя.
Она не откидывала капюшон, словно боясь показать лицо.
Я был слишком потрясён, чтобы задавать вопросы.
- Вернись.
Я бы не понял этого слова, потому что из-за заботливого Генриха, бросающегося переводить мне всё, что говорилось по-немецки, не так далеко продвинулся в изучении языка, как хотелось бы, но знак, поданный девушкой, нельзя было не понять. Она приказывала мне вернуться в замок. Я помедлил, но послушался её, как сделал бы на моём месте любой человек, а она осталась стоять на том же месте.
- Я люблю тебя, Джон, - долетел до меня её голос. – Спаси меня.
Я обернулся, но фигура в плаще уже исчезла. Её не поглотил мрак. Она именно исчезла. Только что была, а когда я повернулся, её на том месте уже не было. Я остановился, не зная, что делать дальше. Марта предупредила меня, чтобы я не мешал барону и вернулся к себе, иначе меня убьют, но она же просила меня спасти её. Как мне помочь ей, если я буду трусливо отсиживаться в своей комнате?
Я сделал несколько шагов в том направлении, где видел барона в последний раз, и вновь остановился, осознав, что потерял слишком много времени и теперь не сумею отыскать вампира, оставшись при этом незамеченным. Сегодня у меня была возможность застать его за работой, может, даже предотвратить преступление, но я бы при этом, наверное, погиб, а Марта преградила мне путь, спасая мою жизнь. Но не подвергла ли она этим опасности себя? Что будет с ней, если её проклятый «дядюшка» узнает о её поступке?
Сейчас мне ничего другого не оставалось, как вернуться в свою комнату, но на площадке, где стоял саркофаг, я понял, что пройти к себе труднее, чем выйти. Покидая свою комнату, я легко нашёл проход на лестницу, потому что она была хоть и очень слабо, но всё же освещена, а вот коридор был погружён в непроглядный мрак. Как мне удастся определить, где моя дверь? Но и торчать здесь, дожидаясь утра, я не мог, ведь барон вернётся до рассвета. Я чувствовал себя очень скверно, да ещё мне на нервы действовали смутные очертания саркофага. Умом я понимал, что, раз барон знает о моём интересе к этому ящику, он не будет использовать его до моего отъезда, но чувства часто не подчиняются разуму, хотя и способны им подавляться. Мои ощущения во всё время короткого приключения были неприятными, тревожными, иногда граничащими с ужасом, но сейчас я чувствовал, что меня сотрясает дрожь от предчувствия, что саркофаг вот-вот откроется. Хорошо, что страх не помешал мне мыслить. Догадка, как мне вызволить себя из затруднительного положения, пришла словно сама собой. Пока барон рыщет в поисках обеда, я могу воспользоваться его свечой, оставленной у входа, добраться до своей комнаты, зажечь собственную свечу и вернуть свечу барона на место. И я проделал это очень быстро. На обратном пути я задержался у саркофага и внимательно осмотрел его снаружи, но ничего подозрительного не заметил. Заглядывать внутрь я счёл лишним.
Когда мои блуждания подходили к концу и я был у приоткрытой двери в свою комнату, я вспомнил о предмете, звон которого, должно быть, разбудил Марту, заставив её остановить меня и не допустить смертельно опасной слежки за бароном. Возможно, этим она спасла мне жизнь. Я поискал, старательно освещая пол, но ничего не нашёл и вернулся к себе теперь уже окончательно.
Меня лихорадило, что неудивительно, я был взволнован, возбуждён и растерян. Зато усталости не было и в помине. В том состоянии, в котором я пребывал, я смог бы проделать огромную физическую работу или пройти долгий путь. Удивительно, если учесть, что я так мало спал эти дни.
Походив, точнее, почти побегав по комнате и осознав нелепость этого, я убедил себя сесть на кровать и постараться успокоиться. Мне не дали преследовать барона ночью. Очевидно, что в это время он наиболее опасен. Но что же мне предпринять? Марта умоляла спасти её, значит, она ясно сознаёт, что её «дядюшка» ведёт её к смерти или к чему-то худшему, чем смерть. И ещё я ясно расслышал её признание в любви, а от этого моя готовность к борьбе возросла во много раз.
Внезапно я услышал, что дверь резко отворилась, и вскочил.
- Джон, ты здесь? – испуганно спросил Генрих. – Что с тобой? Прости, что напугал тебя. Где ты был?
Это оказался мой друг, и вид у него был не менее взбудораженный, чем у меня.
- Слава богу, ты цел, - говорил он. – Я уж боялся, что с тобой что-то приключилось. Услышал, что где-то, вроде, загремело, накинул на себя что придётся… Ну и видок у меня! Кажется, я надел рубашку наизнанку… Так и есть. Но где пропадал ты? Говорил же тебе, чтобы брал меня с собой, если тебе приспичит получать острые ощущения. Вот мне они абсолютно не нужны, а я ими сейчас обзавёлся в избытке. Ненавижу шляться по той части замка в темноте, но всё-таки пошёл туда, чтобы найти тебя. Я звал тебя, а ты не откликался… Правда, далеко я не пошёл, а вернулся очень быстро, почти сразу. Я не такой герой, как ты, поэтому могу признаться, что боюсь гулять ночью по заброшенным помещениям. Понимаю, что ничего там нет, но всё равно мурашки по коже бегают от страха. Если бы на меня, как сегодня на тебя, налетела глупая птица, моя бесславная кончина была бы обеспечена. Вот я и ушёл оттуда почти сразу и решил разбудить Марту, чтобы она составила мне компанию. Всё-таки вдвоём не так страшно…
При упоминании о девушке я весь напрягся. В это время она разговаривала со мной, закутанная в плащ, не откидывая капюшон с лица. Наверное, Генрих ещё больше испугался, не найдя сестру в её комнате, а может, заподозрил, что мы устроили тайное свидание.
- … Стучу к ней, а она не отвечает. От отчаяния я воспользовался привилегией брата и вошёл к ней, а она так крепко спит, что я не мог её разбудить. Знаешь, бывает такой сон, когда человек безумно устаёт. Его можно сколько угодно звать и трясти, а он продолжает спать. Вылить на неё кувшин с водой я не догадался, а если бы подумал об этом, то не решился бы, поэтому опять пошёл в ту часть замка. Покричал тебе, не получил ответа и заподозрил, что ты попёрся в чёртов подвал, чтобы на свободе полазить по свалке. Я уж совсем отчаялся, потому что искать тебя там, сам понимаешь, ещё страшнее, чем в пустых залах. Хорошо, что догадался заглянуть к тебе, иначе напрасно испытал бы прочность своего рассудка. Где же ты пропадал?
Я ничего не понимал. Если Марта была у себя, то кто же со мной разговаривал её голосом? Может, её душа на время покинула тело, чтобы не дать мне умереть от рук или клыков барона? Или это был кто-то другой? Недаром же мне не позволено было приблизиться к фигуре в плаще, а капюшон так надёжно защищал лицо от посторонних взоров. Но зачем же тогда это признание в любви и призыв о помощи? У меня голова шла кругом от новых загадок.
- Джон! Ты меня слышишь? – взывал ко мне Генрих.
- Слышу.
- Где ты был?
Разве мог я рассказать обо всём откровенно? Не то что мой рассудительный друг, но и самый безрассудный фантазёр не поверил бы мне.
- Я выходил на воздух. Мне не спалось, вот я и решил чуть погулять вокруг замка.
- А чем ты гремел? Ведь это ты гремел? Больше, вроде, некому.
- Я, но не знаю чем. Я искал, на что налетел за дверью, но не смог найти.
- Кто эту штуку оставил не на месте, пусть пеняет на себя, - решил Генрих. – Что за фантазия оставлять вещи на полу в коридоре? Забудем об этом. Ты лучше признайся, не случилось ли с тобой чего-нибудь, пока ты дышал свежим воздухом?
Я был в замешательстве. Откуда Генриху всё известно, если он не выходил из замка? Но я не успел ответить, потому что мой друг никогда не ограничивался короткой речью.
- На тебя не нападали кошки или пташки? – расспрашивал он. – У тебя такой вид, словно ты еле спасся из когтей тигра размером со слона, если
