Древние анатолийцы и Евразия (часть вторая)

совокупность: данные полуовал с серпом (который напоминает и кольцо из двух складок) и их специфическое основание вполне можно принять и за изображение эрегированного фаллоса (в таком случае на троне должна сидеть богиня-мать). И на боковых сторонах трона также изображены (разделённые на две части) прямоугольники, - символика бога-отца, как бога земли и её недр (любопытно, что нижний прямоугольник, по-видимому, соотносимый с преисподней, почти в два раза больше верхнего, который, предположи¬тельно, сопоставлялся с землёй). На стене у пола за троном изображён длин¬ный овал, ок¬рашенный в голубой цвет, с белой полосой с крестами по середине  (все че¬тыре признака - символика, соотносимая с культом богини Неба). Стены же тронного зала (видимо, ре¬конструкция) украшены орнаментом: растительность на фоне белых "об¬лаков" (между облаками) небосвода (возможно, роастительность "земли" Небосвода), а также изображены синкретические (бескрылые) животные (с головой (и клювом) птицы и телом хищника), гривы которых содержат по 5 полуспиралей (здесь как эмблем змей). S-образные полуспирали изображены также и на птичьих телах - "шеях" этих жи¬вотных (здесь - символика птиц). Следовательно, подобные синкретически существа, лежащие на облаках, вполне могут являться священным небесным стадом Единого бога.
Весьма важно, что перед троном находится (стоит на полу) больная чаша для возлия¬ний. И это говорит о том, что тронный зал Кносского дворца - личное святилище царской семьи (храм внутри дворца, соотносимый со святилищами не небосводе, судя по росписи стен), где могла собираться вся семья (и избранные царедворцы) для проведения моле¬ний. "Трон Миноса" же здесь (в силу примерно равных величин час¬тотностей символики ипостасей Двуединого божества) - эмблема Единого бога (как, на¬пример, в Ханаане трон нередко символизировал присутствие Анат/Астарты ("Земля Ха¬наанейская". Инет)). И очевидно, что на подобный трон не садился никто. В части скамеек вдоль стен в зале дан¬ного храма заметим, что скамьи стояли и в святилищах Гебекли Тепе.
Следует отметить, что в образе архаичной критской «Владычицы» нередко высвечи¬ваются атавистические амбивалентные признаки Двуединого божества (либо такими изо¬брази¬тельными средствами показан Единый бог). Так (помимо символики «змеи и львы», при¬сущей богу-отцу), у богини (статуэтка из Гази) голова «украшена» не только птицами, но и стилизованными бычьими рогами. На Крите же (близ Тилисса) обнаружена террако¬то¬вая статуя (высота 53 см; позднемикенская эпоха; JHS, LVI, p.В, р.151, fig.10), сохранив¬шая следы красной раскраски (символика бога-отца), с рогами на голове, между кото¬рыми (рогами) сидят два голубя. Следовательно, и в образе архаичного критского бога-отца показаны амбивалентные признаки (если эта статуя не являет со¬бой собственно образ  Двуединого божества).
Продолжая вышеизложенное, отметим, что, в частности, историк-антиковед Юрий Викторович Андреев ("Эгейский мир в преддверии цивилизации". ВДИ №1, 1995) прихо¬дит к выводу о том, что в III тыс. до н.э. "на террито¬рии Эгеиды, на ее островах, полуост¬ровах и побережьях образовалось целое «созвездие» из нескольких связанных между со¬бой [происхождением], но в целом развивавшихся вполне самостоятельно археологиче¬ских культур. Важнейшими из них принято считать, если идти в направлении с востока на запад, западноанатолийскую культуру Трои - Гис¬сарлыка; далее - стоящую несколько особняком, хотя и связанную с троянской культуру островов северо-восточной части Эгейского бассейна (Лемноса, Лесбоса и Хиоса), кик¬ладскую культуру, распространен¬ную в островной зоне центральной части того же бас¬сейна, раннеэлладскую [догрече¬скую] культуру материковой Греции [оставлена микенцам предшественниками греков (К. Блеген)] и, наконец, ранне¬минойскую культуру Крита". Так, ещё Дж.Б. Хейли («Грече¬ские топонимы». 1905) был собран значительный объём догреческих топонимов, соответ¬ствующих раннеэлладской культуре, "очень схожей с раннеминойской культурой на Крите и западно-анатолийской в Малой Азии" (Л.С. Клейн "Время кентавров. Степная прародина греков и ариев". 2010).
Как принято полагать (см. "Земля Ханаанейская"), период культуры «керамический не¬олит» (6000-4300 гг. до н.э.) в Ханаане был ознаменован притоком в страну мощных волн новых мигрантов с Анатолийского плато, которых специалисты классифици¬руют как этос, относящийся к анатолийскому/арменоид¬ному типу (т.е. прахатто-хурриты). При этом не исключено (принимая во внимание и синхронность), что с этими волнами не только в Ханаан, но и на Крит мигрировал один и тот же этнос, ибо раннезем¬ледельче¬ские минойская и ханаанская (протоханааней¬ская) культуры об¬ладают рядом общих черт (С.X. Гордон «Forgotten Scripts: Evidence for the Minoan Language»). Так,  ещё Диодор (I в. до н.э.) указывал на явное сходство между критской религией и ханаанскими "религиями мистерий". В частности, и минойцы, и ханаанеи (и египтяне - ибо "Египет - брат Ха-наана") практиковали обряд обрезания ("Исход евреев из Египта"). Египтяне же, как из¬вестно, называли "кефт(и)у" жителей Крита и изображали их бородатыми и красноко¬жими, подобно финикийцам. Так, библские сосуды (из тёмной глины), покрытые нарез¬ным орнаментом в виде усеянных пунктиром лент и треугольников (наиболее широко представленные на территории между Библом и Угаритом), «поразительно похожи на узоры, украшающие кносскую неолитическую керамику Крита» (Г. Чайлд. 1956).
В мифах Угарита повествуется, что протоханаанейско-анатолийский бог-отец, муд¬рый и умелый Кусар-ва-Хусас, обычно живёт и трудится на островах Крита (Кефтару), на некой горе (по всей вероятности, неолитическое население Крита, мигранты, при¬несли с собой про¬образ и этого анатолийского бога-демиурга). Согласно "Финикийской исто¬рии" и аморей¬ско-ханаа¬нейский бог земных недр (преисподней), владыка мёртвых Муту, сын Илу, оби¬тает на Крите: так, собираясь в очередной раз сразиться с богом Балу (Баал-Ца¬фоном), "Кефтару (Крит) покинув... набросился Муту на Балу" (А.И. Немировский "Мифы и ле¬генды Древнего Востока". 1994).
В свою очередь и древнегреческая мифология также отчетливо высвечивает генети¬ческую связь минойцев с ханаанеями. Так, царь Минос - сын похищенной Зевсом Европы (дочери финикийского царя Агенора), рождённый на Крите и усыновлённый критским царём Астерием, женившимся на Европе (заметим, что "Астер(ий)" - "Астар", - имя об¬щесемит. бога (мужское проявление Астарты, ипостась расщеплённого (Астар-Астарта) Двуединого божества)). Европа же в Сидоне (Ханаан) ассоциировалась («не отличалась» ("Мифы народов мира. Энциклопе-дия". 1998)) с Великой общесемит. богиней Астартой: её (Европы) образ соотносился с небом, землёй (у скотоводов-номадов) и подземным ми¬ром; богиня Ев¬ропа была наделена и функциями плодородия, связанными с растительным и животным миром (видимо, какие-то из своих эпифаний Европа сохранила и на Крите).
При раскопках пластов вулканического пепла на архипелаге Санторини (на острове Тира) был открыт город Акротири, - поселение (XVI в. до н.э.) с двух- и трехэтажными домами (типичными для Финикии), украшенными фресками, сходными с настенной жи¬вописью минойских дворцов. Если, приняв во внимание тот факт, что островной фини¬кийский (аморейский) Тир был основан ок. 2800 г. до н.э. (позднее Палеотира (города бога Усоя), который был заложен на материке), судить по названию этого критского го¬рода («Акро(с)-Тир-и»; где «ákros», греч. - «крайний, окраинный»), то можно вполне ус¬матривать влияние финикийцев: город Акротири основан мореплавателями и предприим¬чивыми торговцами из ханаанского Тира, уже в III тыс. до н.э. интенсивно осваивавшими острова Критского архипелага, издревле заселённые кровнородственным протоханаанеям этносом, давшими и название острову "Thira" архипелага (хан. «Тира, Цор», в значении - «утёс, скала»). Показательно, что царь богов Ханаана Илу (Эл), в ознаменование победы Муту над богом Балу (умирающий и воскресающий бог плодородия), приказывает воз¬дать почести сыну: "В честь твою он (Хусар) вознесёт дыма столбы", - разбудит вулкан на Тире (т.е. анатолийский Кусар-ва-Хусас предшествовал Посейдону как "колебателю земли" на Крите (либо позднее эти боги были слиты под одним наименованием)). Не ис¬ключено, что демиург Кусар-ва-Хусас в какой-то период считался паредросом "Влады¬чицы".
Как известно, минойцы, а затем и ахейцы Крита (как и этруски) постоянно  поддер¬живали оживлённые контакты с финикийцами (так, ахейские торговцы даже жили в Уга¬рите). Несомненно, что ханаанейские колонисты занесли на Крит и свою Великую бо¬гиню (главное божество протоханаанеев) - Анат (почитавшуюся, например, и в верхней Месопота¬мии, в городе Мари; а также у армян - как «Anait» (заметим, что слово "Ан-ат" означает "небо" в жен. роде)), которая, несомненно, должна была идентифицироваться ахейцами (если это не произошло ранее у минойцев) с критской «Владычицей» (как Анат-Астарта с этрусской Уни). Отметим, что Великая богиня Анат (будучи отождествлена с Афиной и "Владычицей" (а также, как представляется, и с хатт. Вурусемой)), считалась повелительницей Аттики.
Как уже отмечалось, праарии появились на острове Крит примерно в сер. II тыс. до н.э., а до той поры проявле-ния влияния патриархальной культуры скотоводов-номадов на мировоззрение и образ жизни минойцев, по-видимому, не было (не выявляется). У кон¬сервативных миной¬цев традиционно соблюдались и сохранялись древнейшие воззрения эпохи раннеземледельческой куль¬туры (культово-мифологические представления о ми-ропорядке, занесенные из Анатолии в конце VII тыс. до н.э.). И на Крите всё еще остава¬лись "непоколеблен¬ными" основные устои типично матриархального менталитета и ори¬ентированной на него системы духовных ценностей. В этом плане остров являлся в Ой¬кумене, что называется, оазисом (по М. Гимбутас - «оазис» матристичной культуры). В свою очередь, Б.Л. Богаев¬ский ("Мужское  божество  на Крите". 1930)» квалифицировал зрелое минойское обще¬ство (постнеолит) как образец "позднего (третичного) матриар¬хата". Проф. Ю.В. Андреев же писал: "Обращаясь к религии минойского Крита, мы в ней находим мощный пласт глубоко архаичных верований и обрядов, несущих на себе ясно выраженную печать пер¬вобытного синкретизма.
Так, уже Артур Эванс, изучая открытые им произведения критского искусства, при¬шел к выводу (основывался на изображениях т.н. "придворных дам" на миниатюрных фресках из Кносского дворца), что женщины занимали в минойском обществе "особое, можно сказать, привилегированное положение". И это, несомненно ("Земля Ханааней¬ская"), обусловлено тем, что поскольку в производящем хозяйстве острова земледелие не утрачивало своей ведущей роли, то и соци¬альный статус женщины в минойском теократи¬ческом обществе долгое время (со времён иммиграции на остров анатолийцев-земледель¬цев и до прихода ариев-греков) традиционно продолжал находиться на весьма высоком уровне.
Вместе с тем, существует мнение и о том, что такое положение именно критской