Древние анатолийцы и Евразия (часть вторая)

женщины (матриархальный уклад общества) связано с тем, что критянки каким-то обра¬зом сумели повысить свой социальный статус до уровня "уже достаточно ясно опреде¬лившейся в своих основных «параметрах» госу¬дарственности" (заметим, что, в частности, в царстве хеттов, всесторонне ассимилировавшихся с хатти, царица имела свою государ¬ственную печать). Так, проф. Ю.В. Андреев ("От Евразии к Европе. Крит и эгейский мир... (III - нач. I тыс. до н.э.". 2002), как и неко¬торые иные историки-антиковеды слегка обескураженный столь длительным засильем доминирования женской воли на Крите, пишет так: "На  самом (минойском) Крите основные устои типично матриар¬хального менталитета и ориентированной на него системы духовных ценностей в это время еще оставались непоколеблен-ными, и женщины продолжали диктовать свои за¬коны мастерам, работавшим в различных жанрах изобразительно-го и прикладного искус¬ства. Поэтому сюжеты [отражающие бытиё мужчин], так или иначе связанные с войной и охотой, не по¬ощрялись [богинями войны издревле были преимущественно женские боже¬ства (к при¬меру, шум.-акк. Иштар, хур. Шавушка), а война и охота считались деяниями одного по¬рядка (убийство)], поскольку они давали выход агрессивным  инстинктам муж¬чин и их природному садизму [заметим, что подобные инстинкты в равной мере присущи и "жен¬скому" полу, - см. описание кровавых вакханалий, учинённых Хатхор, Анат или Кали]. Очевидно (??), женщины, как главные блюстительницы общественной морали, вполне ре¬зонно расценивали их (война и охота) как весьма действенное средство муж¬ского самоут¬верждения и оправдание претензий «сильного пола» на лидерство в жизни социума [за¬метим, что матриархат получил статус формации, как богоданной, ниспос¬ланной свыше (как отражение "порядка" на небесах)] и именно по этой причине постара¬лись если не ис¬коренить их совершенно, то хотя бы оттеснить на самую отдаленную пе¬риферию его творческой активности. Таким образом, из минойского искусства... были изъяты [в нём отсутствовали] две чрезвычайно важные, тесно переплетающиеся между собой темы: тема имманентной трагичности бытия и тема героического противоборства человека с враждебными силами мирового хаоса [как и у древних шумеров, египтян или хатти], т.е., по крайней мере, два «краеугольных камня» из тех, которые будут позже по¬ложены в ос¬нование классической греческой [патриархальной в своей основе] культуры".
Очевидно, что поскольку верховным божеством Крита считалась "Владычица", то и доминирование женщин (ибо богиню-мать обслуживали только жрицы) "в сфере культо¬вой практики... ясно различимо [проявилось] в критском  искусстве" (к примеру, "при¬дворные  дамы" и дамы в "почётной ложе" на фресках из  Кносского дворца (Ю.В. Анд¬реев "От Евразии к Европе. Крит и эгейский мир... (III - нач. I тыс. до н.э.)". 2002).
Как явствует из фресок «морской фриз» из Акротири (Н. Маринатос), минойские жен¬щины даже руко¬водили на морских празднествах (связанных с культом Посейдона). Поль¬зовались женщины и колесницами («Дамы» на колеснице. Фреска нз Тиринфа. XIII в. до н.э.). Подмечено (Ю.В. Андреев "Минойский матриархат". 1992), что на многочисленных сценах ритуального характера, запечатленных в критской фресковой живописи и в глип¬тике, женщины (и жрицы, и богиня), как правило, ведут себя намного более энергично (деятельно), чем присутствующие мужские персонажи (при этом на долю последних обычно доста¬ются лишь второразрядные, служебные функции).
Судя по сообщению Геродота об обычаях ликийцев Малой Азии, критяне "называют себя по матери, а не по отцу. Если кто-нибудь спросит... о происхо¬ждении, тот назовет имя своей матери и перечислит ее предков по материнской линии" (матрилинейность).
Как известно, отправление на горах и "высотах" культа Великой богини (а позднее - и/или проявлений бога-отца: так, на печати из кносского дворца (см. ниже) бо¬гиня пока¬зана стоящей на вершине горы, а бог-отец и его храм - у основания горы) - древнейший, вероятно, ещё палеолитический обычай, присущий многим этносам Ойкумены, и связан¬ный с желанием (потребностью) приблизиться (быть ближе) к божеству при вознесении молений (быть лучше услышанным). Отсюда и святилища "на высотах". Так, у ханаанеев на многих "высотах" ("бомот"), - в горах и на возвышенно¬стях, - подле алтаря из необработанных камней (од¬ного камня) стояли священные деревья или деревян¬ные столбы-ашеры (с соответствующей символикой навершия столба), образую¬щие святилище. Установлено, что та¬кие святилища высот Ханаана (страны традиционно раннеземледельческой культуры) с протоханаанейских времён были преимущественно посвящены Великой богине, богине Неба. Так, в Ханаане библейской поры изображе¬ния Астарты нередко ставились «у зеле¬ных дерев, на высоких холмах» (Иер. 2.20), причём, не было ни ограды, ни стен и крыши (Харден Дональд "Финикийцы". 2002).
На Крите по¬добные «двоичные» капища тоже устраивались на «высотах» и зачастую ограждались (наиболее ранние из обнаруженных дат. 2100-1900 гг. до н.э.). В этих святи¬лищах (на Крите идентифицировано более 20 горных святил) минойцы поклонялись своей «Владычице», в том числе, и как «Матери гор (горной матери, матери-горе)». И по¬скольку горы, особенно высокие или бывшие вулканы (с коническими вершинами), имели в боковой проекции вид треугольника (вид сбоку), то они и воспринимались как чрево (к примеру, у древних тюрков или бурят (ст. "Архаические культово-мифологиче¬ские представления бурятского народа в свете петроглифов")). Примечательно, что на месте крито-микенских святилищ не раз на¬ходили плошки из камня либо глины в виде треугольников или листьев, сохранивших на себе следы сильного обжига (в них, видимо, сжигалось масло), и которые, наверное, служили светиль¬никами (Великая богиня - ис¬точник белого, дневного, света).
В частности, критское святилище из Айя-Триада (фреска поры ок. 1400 г. до н.э.) представляло со¬бой неогоро-женную структуру (возможно, на возвышенности), состоя¬щую из нескольких священных деревьев (создававших состояние нуминозности). Эта рощица  и образовывала (В. Бур¬керт «Греческая религия». 1977) «древесное святилище (не деревянное)» (так, у Гомера упоминаются «роща его (участка temenos) и алтарь бла¬говонный»). Вблизи этого святилища (у де¬ревьев) находился алтарь/жертвен¬ник, а перед ним (со стороны рощи) был установлен лабрис (двойной топор на длинном древке), на котором сидела птица (т.е. храм посвящён "Владычице" как богине Неба (которая и при¬сутствовала на жертвоприношении в облике "богини-птицы")). Вверху фрески изобра¬жены корзина с хлебами/плодами (дары богине) и со¬суды для возлияний. Это обществен¬ное святилище обслуживалось исключительно жен¬щинами (здесь показано, что жрица, возлагающая руки на алтарь (и тем самым приносящая себя в жертву), носит одежду из шкур (что говорит о неолитической древности подобного святилища). Несколько позади алтаря, на жертвенном столе, лежит только что закланный бык (видимо, красного, бурого или чёрного цвета), из перерезанного горла которого струится кровь (воз¬лияние), сте¬кающая в сосуд (в жертву богине плодородия приносилась неистощимая плодоно¬сящая сила быка, отображающего бога земли). Невдалеке (как показано на фреске) стоят «в торжественных позах» пять женщин (жрицы, заклавшие быка (их число (5) - хтониче¬ское)).
Приношениями (дарами) Всеобщей матери, обнаруживаемыми в её в святилищах, обычно, помимо вотивных статуэток, служили также и коровы, и овцы (сохранилось изо¬браже¬ние жрицы, возлагаю¬щей заколотую овцу на деревянный жертвенник горного святи¬лища (I.A. Sakellarakis. 1972)), а также хлеб (на тарелках); т.е. жертвоприно-шения не всегда сжигались (но и расклёвывались птицами). Подносились в дар богине и глиня¬ные фигурки навозных жуков (местная разновидность). И если это - ана¬лог скарабея, египет¬ского навозного жука (заметим, что скарабей из горного хрусталя найден в одной из критских гроб¬ниц), то в таком случае критская «Владычица» отожде¬ствлялась с Хатхор, и подобный дар приносился Великой богине Крита как Матери, каждое утро по-рождающей Солнце (скарабей - эмблема Хепри (бога восходящего Солнца), катящего солнечный диск по небу, как скарабей свой шар). Отметим, что и хатт. Вуру¬сема/Камрусепа, сама соляр¬ная богиня, почиталась матерью богини Солнца.
Среди находок в критских горных святилищах встречаются и глиняные слепки чело¬вече¬ских конечностей - рук и ног, которые, по-видимому, являлись  вотив¬ными приноше¬ниями, и назначение которых - постоянное моление об исцеле¬нии, курируе¬мое богом-от¬цом (и его эпифаниями). Так, в некоторых из этих конечно¬стей были проде-ланы отвер¬стия, за которые их, вероятно,  подвешивали над пламенем жертвенного огня для удале¬ния (сжигания) скверны болезни (у страждущего).
Следовательно, некоторые горные святи¬лища Крита должны были быть посвящены также и богу-отцу либо Двуединому божеству. Так, в пещере недалеко от Кносса (глу¬бина - 60 м, четыре уровня) в конце второго уровня найдены два «культовых идола» (нач. II тыс. до н.э.): один (как более значимый) - стоял на каменном алтаре («женщина»), ве¬роятно, сама минойская «Владычица»; другой «идол» - рядом («бюст безбородого (моло¬дого) муж¬чины с сардонической усмешкой», - видимо, бог-отец, он же «паредрос»). Пе¬ред этими двумя статуями находились (P. Faure. «Spéléologie Cretoise et humanisme», p.40) «осколки сосудов более чем метровой величины», по всей вероятности, для возлияний. И, как представляется, в подобном святилище "кадили" (и в едином обряде, и раздельно) обеим ипостасям Двуединого божества - и Матери, и Отцу  (хронологически постоянно «без разрыва (во времени)... до конца Римского периода»).
Показательно, что при раскопках некоторых святилищ (храмов) обнаружены круглые глиня¬ные треножники (с горкой углей, вероятно, от воскурений) окрашенные в красный, белый и черный цвета (символика принадлежности атрибута культу Единого бога). Как представляется (в свете сакральной символики), критские святилища, посвящённые Дву¬единому божеству, содержали большое дерево (смоковница, олива, пальма - как вопло¬щение жен. ипостаси Единого бога), каменный столб (видимо, менгир (как фаллос), - эмблема муж. ипостаси Единого бога), а также алтари различной формы и, как правило, всё это окружалось стеной с дверью (украшенной лепниной и рогами). Так, на одном кносском кольце изображены дерево (или несколько деревьев) и рядом стоящая верти¬кальная «колонна» (видимо, менгир). Здесь же показана мужская фигура, спускающаяся к женщине, которая с приветствием поднимается ему на встречу (возможная интерпрета¬ция: бог-отец встречает возвратившуюся «домой» (в святилище Двуединого божества) богиню-мать).
Позднее же критские храмы сооружались в виде (преимущественно небольших) зда¬ний (на¬пример, святилища Петсофы на горе Юктас). Так, горное святилище (храм) изо¬бражено на ритоне из дворца (дат. ок.1900 г. до н.э.) поселения в Като Закрос, восточное побере¬жье Крита  (H. Платон. «Като Закрос». 1971). Здесь (В. Буркерт «Греческая рели¬гия». 1977), «на каменном постаменте возвышается разделенный на три части