прежде побуждение славить Бога, побуждение настолько
сильное, что не только дух человека, но и плоть его желает приблизиться к Богу:
«Истомилась душа моя, желая во дворы Господни; сердце мое и плоть моя
восторгаются к Богу живому» (Пс.83:3). Поэтому желание обретения в Боге
невозможного — это не только желание что-либо получить от Бога, но и понимание
необходимости более близких взаимоотношений с Богом, стремление искать лица
Божьего, найти Его и всегда пребывать с Ним: «Сердце мое говорит от Тебя:
"ищите лица Моего"; и я буду искать лица Твоего, Господи» (Пс.26:8).
Говоря об обетовании,
данном Богом Аврааму, мы понимаем, не столько о будущем народе Израильском —
потомках Авраама по плоти, но о его духовном потомстве, о людях, так доверяющих
Богу, как делал это Авраам. Он не знал, куда хочет вести его Бог, но, тем не менее, он встал и пошел, оставив все.
Не так ли и с нами, верующими во Христа? Мы не знаем в действительности, что
представляет из себя Царство Божие, обещанное Христом - «Теперь мы видим как
бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем к лицу; теперь знаю я
отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (1Кор.13:12) — мы даже не
способны осознать, что такое жизнь вечная, но по призыву Божьему мы оставляем
мир и все его ценности ради освобождения от власти греха, ради спасения,
совершенного для нас Сыном Божиим; мы оставляем мир ради того, чтобы знать Бога
и быть с Ним — и отправляемся в трудный, но благословенный путь, конец которого
— жизнь вечная, которая и сеть то обетование, которое дал нам Бог и которому мы
верим непоколебимо.
Казалось бы, достигнув
обещанной ему Богом земли, Авраам должен был бы сразу же обозначить границы
своих новых владений и начать их обживать, строя укрепленный город и комфортное
для себя жилище, но вместо этого он продолжает жить в шатрах, подобно страннику
переходя с места на место вслед за своими стадами. С точки зрения мира то, что
Авраам не стремился как-либо упрочить свое положение не поддаются логическому
осмыслению, они неестественны и неразумны, нерациональны. Неужели то, что
Авраам продолжал жить на земле, подаренной ему Богом, как на чужой, означает,
что он не оценил по достоинству и отверг дар Божий?
Если бы Авраам, прийдя
в землю обетованную, получил при этом полное удовлетворение; если бы она была
конечной целью его устремлений, то это неоспоримо свидетельствовало бы о том, что
он, даже получив от Бога откровение непосредственно и обретя через это земные
блага — не осознал, Кто в действительности есть Бог и чего Он хочет от Авраама.
Получая от Бога откровения и будучи убежденными не только в Его существовании,
но и в Его благости к Аврааму, мог ли Авраам удовлетвориться достигнутым и не
желать большего, чем вновь обретенные тучные пастбища для скота и источники
воды? Открывая Себя человеку, Бог тем самым открывает человеку знание мира
духовного, знание о том, что есть наивысшие блага, которые никак не сравнимы с
благами земными и человек, обретая Бога, обретает вместе с этим и понимание
того, что все земное в действительности никакой цены не имеет и, в сущности,
абсолютно все, что мы считаем на земле ценным, на самом деле не дороже пыли,
возметаемой ветром. Разве мог Авраам, познав Бога, почитать целью и смыслом
своей жизни обретение все больших благ для своего удовлетворения?
Точно так же и все
духовные потомки Авраамовы и наследники его веры ищут в Боге не только
избавление от сиюминутных трудностей и своих наихудших пороков — они веруют в
Него не для того, чтобы Бог помог им обустроить их жизнь, их пребывание в мире
наилучшим образом, а ради вечного спасения и пребывания с Ним. Что вообще может
иметь какую-либо ценность в этом мире для того, кому Бог уже даровал жизнь
вечную и Самого Себя? Этот мир — с момента духовного рождения становится чужой
землей для детей Божиих, хотя некогда Бог и сделал эту землю Эдемским садом для
человека. Каким бы прекрасным ни был этот мир, он не должен и не может быть для
возрожденного человека постоянным пристанищем — человек изначально не
предназначен для вечной жизни в этом материальном мире, но его истинное
предназначение — единение с Богом и пребывание с Ним. Для чего же тогда
сотворена была земля и создан человек — почему Бог, создав человека, поместил
его не в небесных чертогах, но в мире материальном? Ответ напрашивается сам
собой — ради окончательного поражения сатаны через победу над ним
воплотившегося Сына Божьего и через эту же победу — преображение падшего
человека в духовную личность, способную водвориться навечно в Царстве Божием.
Понимаем ли мы, что
жизнь человека на земле, даже если он и во Христе, не может приносить ему
полного удовлетворения именно потому, что он рожден свыше? Жизнь во Христе
прекрасна и благо тому, кто обрел ее, потому что в этом его вечное спасение, но
при этом плоть никогда не упускает случая напоминать человеку о его постоянной
склонности ко греху и о неизбежности болезней и смерти. Поэтому стремление
пройти земной путь как можно скорее и обрести полное освобождение должно быть
присуще каждому возрожденному сердцу и, конечно же, не потому, что жить на
земле со Христом — это недостаточно хорошо, а потому, что пребывать вместе с
Ним в вечности, видеть воочию своего Спасителя — несравненно лучше: «Ибо для
меня жизнь - Христос, и смерть — приобретение… Имею желание разрешиться и быть
со Христом, потому что это несравненно лучше» (Фил.1:21-23). Никто не
испытывает таких страданий на земле, как душа человека, рожденного свыше,
томящаяся своим вынужденным пребыванием в развращенном, безбожном мире подобно
тому, как праведник Лот страдал, живя в Содоме: «Ибо сей праведник, живя
между ними, ежедневно мучился в праведной душе, видя и слыша дела беззаконные»
(2Пет2:8); «Горе мне, что я пребываю у Мосоха, живу у шатров Кидарских. Долго
жила душа моя с ненавидящими мир» (Пс.119:5-6).
Авраам не строил себе
постоянного жилища и так же вместе с ним жили в шатрах Исаак и Иаков,
наследники его обетования, движимые тою же верой, что и Авраам. Сама по себе
кочевая жизнь ничего не говорит об устремлении к небесному и об этом нужно
помнить всегда, чтобы не стать исповедателями веры только по наружности, птому
что о стремлении к небесному свидетельствует не внешнее соответствие человека
принципам религии, не старательное соблюдение им правил и обрядов и не его
красноречие, но вера, порождающая и поддерживающая в сердце человека
пренебрежение ко всему земному.
Авраам жил, переходя с
места на место вовсе не потому, что страстно любил путешествовать, а потому,
что вся его жизнь, начиная с момента, когда его призвал Бог, была ничем иным,
как ожиданием. Он мог бы построить себе город и проводить в нем остаток своих
дней, окруженный почетом и достатком, но он прекрасно осознавал, что такая жизнь
подобна дуновению ветра; она непрочна и, конечно же, не вечна — и сам Авраам
когда-то должен умереть, и город рано или поздно разрушится. Да и возможно ли,
подойдя к порогу вечности, взять что-либо с собою из тех благ, которыми обладал
при жизни? Что может взять с собою в вечность человек, кроме чистоты сердца,
веры и любви? Даже тело человеческое обращается в прах, так неужели не станет
прахом то, что служило этому телу? Поэтому безумием страдает тот, кто почитает
для себя драгоценными блага мира сего. Все богатства мира — химера, обманчивый
мираж, ибо даже если золото и дает власть и почет в мире, тем не менее, нельзя
ни за какие деньги купить чистую совесть, мир дуля души; нельзя отсрочить
болезнь и старость, нельзя избежать смерти. Поистине, нет на земле людей более
несчастных, чем те, которые ослепили сами себя блеском мишуры, преходящими
благами мира сего, посвятили всю жизнь свою их приобретению! Они никогда не
знают покоя, никогда не испытывают удовлетворения, всегда пребывают в страхе
утратить уже приобретенное; совесть никогда не дает им покоя и страх смерти
преследует их постоянно. Истинная же мудрость состоит в том, чтобы ясно
осознавать призрачность, обманчивость, иллюзорность не только того, что есть в
этом мире, но и самого мира, ибо то, что материально — непрочно и переменчиво,
не говоря уже о том, что оно временно. Истинная мудрость человека — в познании
Бога и могут ли все богатства мира сравниться с ценностью этого знания? В
глазах мира жить ради вечности — безумие, крайняя глупость, но только то, чему
основанием и причиной является Бог, навсегда остается незыблемым и вечным и
разве не мудро поступает тот, кто стремится к обретению незыблемого и вечного,
а не чего-либо временного и подверженного разрушению, не говоря уже о том, что стремление к
накоплению благ земных разрушают саму душу? Авраам имел все возможности
устроить свою жизнь в земле обетованной по стандартам мира, сделать ее
максимально для себя комфортной, однако он пренебрег этой возможностью ради того, что ожидало его в вечности; ради
того, во что он верил, ибо он был убежден, что за порогом смерти его ожидает
Сам Бог и тот вечный город, который Им устроен для Авраама и для всех, идущих
по следам его веры. Пребыватьв совершенном, а не в том, что подвержено тлению —
разве не таким должно быть желание каждого сердца, в котором пребывает Дух
Божий? - «Или вы не знаете самих себя, что Иисус Христос в вас? Разве только
вы не то, чем должны быть» (2Кор.13:5).
Бог обещал Аврааму
бесчисленное потомство и Авраам поверил Богу, что и было вменено ему в
праведность. Важно отметить, что и Божье обетование, и вера Авраама имеют в
своей основе невозможность исполнения самого заветного желания Авраама
естественным образом. У Араама, дожившего до преклонных лет, никогда не было
детей и причиной этого был не он, но его жена Сарра, которая была неплодна и
также находилась в том возрасте, когда она не могла бы иметь детей, даже если
бы и не страдала бесплодием. Таким образом, хотя Бог дал клятвенное обещание о
многочисленном потомстве Аврааму, ребенка предстояло родить Сарре — именно в
ней — в пожилой женщине, не могущей зачать на протяжении всей жизни, должно
было совершиться чудо зарождения новой жизни и совершиться это чудо должно было
не иначе, как силой Божией.
Авраам поверил Богу и
это прекрасно. Но дело то в том, что для того, чтобы обетование Божие
исполнилось, веры одного Авраама было недостаточно — ведь не ему предстояло
родить ребенка! Более того — обетование не могло бы исполниться, если бы Сарра
не также не ответила на это обетование верой, совместно со своим мужем. Какой
блаженный союз — два сердца, объединенные одной верой и стремлением к одной
цели, совместным ожиданием чуда! Как, должно быть, объединяло их сознание того,
что их будущее счастье, полнота радостей, исполнение самых сокровенных желаний
— сокрыты в одном только Боге! Доверившись Богу, они могли теперь делать только
одно — в терпении с верой ожидать совершения чуда; долгое же ожидание всегда
сопряжено с опасностью впасть в сомнения, поэтому человек ищет
