оставаться же здесь на оккупированной «братским» народом территории Крыма. Совок мне еще во время службы приелся по самое немогу. А вот тема, о том, что можно было что-то прикупить у военных, меня заинтересовала. Хотя денег у меня уже практически и не осталось. Инка соска — сосала, как пылесос, потом гостиница, эллинг и земля в Крыму, так потихоньку деньги и разбежались. Осталась какая-то тысяча, а с ней дел не много не сделаешь. Надо было ехать за бабками в мастерскую. Менты вряд ли отыскали в подвале мой тайник.
Не откладывая дело на потом, я уже вечером был в Запорожье. Два часа полета на самолете, сущая ерунда. От аэропорта я тоже добрался довольно быстро и, подождав пока стемнеет, проник в пожарный выход. Включив, заранее припасенный фонарик, я без труда нашел свой тайник. Деньги и матрица — все там было на месте. А вот на дверях мастерской висела печать. Я ее сорвал и зашел в мастерскую, там царил полный разгром. Видно, что менты старались во время обыска на совесть. Ничего из своих личных вещей и аппаратуры я не нашел. Забрали все матрицы, краску и ракели. Видимо для следственного эксперимента. Значит, кто-то, все-таки сдал нас с Константином. И, похоже — его кум. Потушил, так сказать пожар. Вот гад.
Разлив на пол растворитель дибутилфталат, которым мы промывали матрицы, я зажег огарок свечи, и выбравшись через пожарный выход отправился на ж/д вокзал. Сел на проходящий поезд и уже утром был в Симферополе. Пересел на такси и уже через час был в Ялте. Поднялся в свой номер, Инки там не было, видимо была уже на пляже. Ну и хорошо, проще будет расставание. Умывшись, я собрал свои вещи, написал Инке записку, что по производственной необходимости, срочно уезжаю на слет агрономов-мелиораторов (ужинай без меня любимая), вышел из гостиницы и, поймав частника, поехал в Севастополь..
«Бомбила» попался мне разговорчивый, а узнав, что я свой флотский, совсем разоткровенничался. Долго и нудно рассказывал мне, как его достала, эта гребанная Украина, которой непонятно с какого рожна достался Крым, за который наши советские матросы проливали кровь. Я, молча, слушал его, прекрасно зная, чем закончатся эти разговоры.
В будущем мы были в Севастополе, в офисе министра обороны Павла Лебедева проводили свой культурный проект, а потом давали пресс-конференцию и там, такой же бойкий корреспондент с пеной во рту, доказывал мне, как они красиво заживут, когда присоединятся к России. Присоединились. И зажили красиво,… но не долго — Украина перекрыла днепровский канал, обрубила свет, и закрыла свободную экономическую зону, а Россия обнесла все забором, а потом понаехавшие коллекторы стали выбивать из местных жителей украинские долги, а полиция отжимать недвижимость и сносить рынки. Взвыли. «Украина давала, а Россия забирает!» Поддонки.
Но объяснять всё это моему собеседнику не имело никакого смысла. Вряд ли он доживет до тех времен. Накинут ему, где-нибудь в тихом месте, удавку лихие люди на шею, и отправят на дно морское — крабов кормить или посадят за торговлю наркотиками. Было у меня желание прикупить у него кокса, но я сдержался. Уж лучше водочка… Но потом. Сейчас дело. Захотелось мне прикупить что-нибудь у военных моряков. Какой-нибудь корабль и отогнать его в Турцию на металлолом. Чудить так, чудить.
Под болтовню «бомбилы» доехал я до Севастополя довольно быстро. Я с чистой совестью рассчитался с ним фальшивыми купюрами и, спустившись с холма, пришел на причал. Открыл дверь и вошел в свой эллинг. Довольно пристойное помещение, даже кровать и стол со стулом стояли в комнате. На первое время должно было их хватить. Открыв люк в полу, я спустился в подвал и, отодвинув фальшивую деревянную стенку, проник в катакомбы (ради них я и купил этот эллинг).
В севастопольских катакомбах, протянувшихся на многие десятки, а может и сотни километров, можно было легко заблудиться. Я не стал их исследовать, а обустроив там тайник, спрятал в нем деньги и матрицы. Потом привел свою одежду в порядок и пошел на рынок за продуктами. Мне предстояло много работы, и надо было хорошо затариться продуктами, пивом, бумагой и масляными художественными красками.
Севастопольский крытый рынок «Южный» немногим отличался от большинства своих собратьев. Тот же скудный ассортимент товаров, ненавязчивый советский торговый сервис с грубостью и хамством рыночных торговцев и продавцов (вас много я одна) разве, что побольше был выбор морепродуктов. И это притом, что Севастополь, как закрытый город обеспечивался по первой категории. Много продуктов, особенно овощей и круп, что лежали на прилавках, было украдено с бербазы и кораблей.
В свое время мы сами много чего отнесли бабушкам на улицу Ревякина, где был центр продажи домашнего вина и самогоноварения. Да и крепкие еще мужички, отставники, на своих машинах, когда приходили эшелоны с продуктами, подъезжали к вокзалу и скупали ворованные мешки с крупами и овощами. А охранявшие те эшелоны патрули, задумчиво смотрели в ночное небо (разгружалось все почему-то ночами), пытаясь получшее рассмотреть луну или созвездия Кассиопеи и Гончих Псов.
Но надо быть справедливым не все в Севастополе жители жили плохо — офицеры и мичмана, служившие в Севастополе и ходившие на боевые службы, жили довольно прилично. Придя с морей, они на полученные боны отоваривались в боновом магазине дефицитом, а их жены потом продавали то дефицитное барахло своим подругам. Джинсы, купленные в боновом магазине за десять бон, пройдя цепочку перекупщиков, появлялись на базаре уже за триста рублей. Кто не хотел связываться с фарцовкой, все-таки идейно подкованные защитники родины, коммунисты, продавали свои боны один к десяти. Неплохой приварок к зарплате.
Ресторан «Крым» всегда был забит ими до отказа, как и психоневрологическое отделение севастопольского госпиталя имени Сеченова, где они лечились от белой горячки. Вылечившись, они отправлялись служить на свои корабли и снова пили до зеленых чертиков. Такой мичман «защитник» во время учебных стрельб и утопил БПК «Отважный», который потом забрал еще не одну жизнь. Но это все были допустимые потери. Защитники зарабатывали свои кровавые деньги, а потом пили и веселились: «Все пропьем, но флот не опозорим»
Не отставало от них и большинство женского населения, которое справедливо считало, что лучший муж — это слепо-глухонемой капитан дальнего плаванья. Те из них, кто уже по возрасту не мог торговать своим телом, в том же кабаке «Крым», торговали вином, самогоном или ворованными продуктами, держали подпольные пошивочные цеха, по пошиву и перешиву формы. Трудились в поте лица, помогая своим мужьям в фотоателье или, работая на бербазе, тащили из нее все, что можно к себе домой (справедливо считая, что если не украдет она, то украдут ее товарки), а потом перекупкам на рынок. Все всё обо всем знали и всех все вполне устраивало. Страна Советов, находясь в застое, медленно загнивая стагнировала.
Поэтому я нисколько не сомневался в том, что в перестроечной горячке, мне удастся выкупить, какой-нибудь корабль, а может (чем черт не шутит, пока бог спит) и целую подводную лодку. Была у меня идея сделать на ее борту музей или перепродать ее одесским контрабандистам. Эдак, в недалеком будущем, подвсплывет моя подводная лодка недалеко от оптового рынка «7-й километр» и безо всякой таможни выгрузит свой контрабандный товар. Красота.
Скупившись на крытом рынке, я вернулся в свой эллинг, быстро поел и, сутки, не выходя из него, печатал фальшивые деньги. Благо они быстро сохли на сквозняке в катакомбах, не то я бы точно от запаха краски угорел. По мои подсчетам я напечатал почти сто тысяч червонцев. Больше отпечатать было просто физически не возможно и это притом что с одной матрицы можно было сделать десять оттисков. Поев и поспав несколько часов, я еще день приводил фальшивки в порядок. Ставил номера, старил и, разрезая листы, упаковывал их в пачки. Получилось не хуже, чем на монетном дворе. Теперь можно было и приступать к покупке корабля, но вначале поговорить с Волковым.
Приведя себя в порядок, я отправился на его поиски. Найти его не составило большого труда. Он, как соленый заяц, метался по стройплощадке, матеря своих халтурщиков строителей.
— Привет, Вася! Перекури. Имею к тебе деловой разговор на несколько сот тысяч рублей, — поздоровавшись, приступил я к делу.
— А, это ты, Леха, привет. Ты где пропадал два дня? У меня такие шмары были, вчера — закачаешься… Что за базар?
— У меня появились левые бабки я имею желание их слить за баксы или за нормальные деньги. Интересует?.. или разговора не было.
— И шо их можно посмотреть? — сразу встал в стойку Волков.
— Смотри. Не жалко, — отдал я ему несколько свежеотпечатанных купюр.
— Так в чем прикол? Деньги, как деньги, и номера разные, — сказал Волков, после того, как внимательно осмотрел их со всех сторон, и сравнил с настоящим червонцем.
— Я бы сказал по-другому — очень похожие на настоящие, только фальшивые, — поправил я его.
— Но их в магазинах принимают?
— Конечно, — подтвердил я, — но небольшим количеством, чтобы не вызвать подозрение.
— Похоже, что к нам приехал дед Мороз… Деньги хорошие, но все равно больше пятидесяти процентов тебе за них никто не даст. Плюс мои комиссионные. Итого тебе на руки придет процентов тридцать от всей суммы, — подсчитал Волков.
— Тридцать пять. Я не один в деле.
— Говоришь несколько сот тысяч… У меня таких денег сейчас нет, поэтому тебе придется немного подождать, пока я свяжусь с валютчиками. Я возьму с собой эти образцы?
— Конечно. Пойду, прогуляюсь по парку и по Графской...
— К вечеру, Леха, я постараюсь управиться.
В приморском парке было много отдыхающего народу. Я побродил по аллеям, ради любопытства зашел в аквариум, посмотрел на экзотических рыб, покормил тюленей и, выйдя на улицу, купив себе пиво — неторопливо пошел к памятнику затопленным кораблям. Так попивая пиво я, не торопясь, пройдя под мостом и дошел до памятника. Когда я его видел, он всегда вызывал во мне двоякое чувство, с одной стороны меня переполняла гордость за защитников Севастополя, которые не пожалели и затопили свои корабли, а с другой ненависть к тем правителям и командирам, которые своими глупыми действиями разожгли пожар турецкой компании.
— Молодой человек, у Вас не будет закурить? — спросил у меня подметавший набережную дворник.
— Кури, — подал я ему пачку «Стюардесы»
— А можно я возьму две? — протянул он дрожащую руку с наколотым на кисти синим якорьком.
— Моряк? — кивнул я головой на его кисть
— А кто у нас в городе не моряк? Ты ведь, наверняка, тоже из флотских?
— Угадал, но я не местный, хотя и служил здесь.
— Много народу служило на этих политых кровью камнях. А ты знаешь, братишка, что в некоторых местах грунт в Севастополе навозной?
— Как это? — заинтересовался я.
— Да до четырех метров насыпали, потому, как земля напичканная минами, бомбами и костями чрезмерно. И, без больших жертв, разминировать ее не было никакой возможности.
— Когда кто считался с этими жертвами, — не подумавши, брякнул я. — На БПК «Очакове» сколько наших водолазов погибло.
— Да жуткая история, — согласился со мной дворник, — говорят, до сих пор
