скоро, уже скоро они устанут разойдутся… но тут вмешался бизнес, немонопольный с открытой господдержкой, а самый простой, живущий на грани рентабельности. Площадь стала превращаться в стационарное место протеста, пускай и молчаливого, но протеста. Открытый наспех фонд, куда все желающие сбрасывали средства, был переполнен и уже значительно превышал потребности. Оставшиеся деньги стали распределяться на другие нужды путем коллективного голосования, фонд превращался из открытой интернет площадки в независимую политическую силу, требовавшую перемен. Витавшая в головах с самого начала мысль, наконец, обрела скелет и стала обрастать мясом. Рос новый человек, свободный от пропаганды, свободный от религиозного дурмана, способный думать самостоятельно и, что главное, желающий этого, а разве не это есть настоящий кошмар для власти? Думающий человек опасен, а если их становится много? Пускай, пускай многое воспринималось сейчас излишне идеалистично, пускай, это не важно, главное не растерять, не сломать зыбкую уверенность в свои силы, не погубить желание действовать, желание жить иначе, пока горит костер в сердцах.
Виктор был здесь с самого начала. Он был одним из первых, кто приехал сюда ночью, кто вместе с остальными собирал скелет пирамиды. Ему больше некуда было идти, на работе его не ждали. После случившегося он попросил отпуск на полгода и ему его дали, он был свободен, но к чему она была теперь? Здесь он потерял все, что любил, свою жену и дочь, и неродившегося сына. В тот страшный день она приехала попрощаться с коллегами перед декретом, он сам привез их утром, сам привез… Это не давало ему покоя, он каждый день прокручивал это утро в голове, желая найти хоть что-нибудь, что он упустил, допустил их гибель, да. Он желал этого! Желал обвинить себя, найти виновного в себе, но нет, все было тщетно, а ведь так было бы легче, он так думал, что было бы легче… легче убить себя, так бы все и закончилось, а оно не заканчивалось, он не смог этого сделать, испугался, трус, трус! Так он себя теперь называл, упиваясь этим самоуничтожением.
Все дни он не покидал площади, его знали все, знали его историю, и ему, тридцатипятилетнему парню, доверяли, его уважали и слушались. А он видел себя таким же пустым и безмозглым парнем, как и раньше, когда они только познакомились с женой, для него ничего не изменилось, кроме одного, их больше нет, а он есть. Он боялся взглянуть на себя в зеркало, боялся увидеть того, кого видели в нем окружающие, но он им не отказывал, никогда и никому он больше не отказывал. Один раз, в мобильной душевой он мельком увидел себя, с плотной черной бородой, вдавленными в глазницы темно-карими глазами, это был не он, это был другой человек. Тогда он отшатнулся от зеркала, все воспринималось как в бреду, он обрадовался, может он заболел и тогда все, но нет, болезнь ушла сразу же, после одной таблетки, которую его заставила выпить молодая врач, медпалатка была со стороны моста, больных, требовавших лечения, сразу же увозили в сторону Боткинской больницы, ставшей для них личным стационаром. Потом они могли вернуться обратно, медики сами пришли, не желая развития вирусных заболеваний в плотно сомкнутых рядах протестующих. Именно тогда он почувствовал, что они не одни.
– Привет, Виктор, – к нему подошел мужчина пятидесяти лет, у него здесь погибла жена.
– Привет, Алексей, – Виктор пожал ему руку, Алексей приходил под вечер, после работы и стоял почти всю ночь, уезжая потом с другими на бесплатных такси домой, таксисты тоже вносили свою лепту, приезжая после смены и развозя бесплатно тех, кому надо было домой, так стиралось пренебрежение друг к другу, закреплялось искреннее уважение.
– Ты не смотрел новости?
– Нет, не смотрел, а был смысл?
– Да как сказать, – Алексей пожал плечами. – Вот, царь, вроде, хочет к нам приехать.
– На кой он нам тут нужен? Придется всех разогнать.
– Не думаю, что он такой дурак, – покачал головой Алексей. – Им сейчас точно не стоит дразнить людей.
– Да, точно! – подхватили другие голоса, образовывая стихийный разговорный кружок, норовивший перерасти в начало митинга. Люди жаждали общения и желали новостей. – В Новосибирске началась акция.
– И в Крае началось, мне брат вчера звонил, – подтвердил другой.
– Не надо нам тут царя! – воскликнули стоявшие позади, по толпе пронесся возмущенный гул.
– Вот и я так думаю, – сказал Виктор.
– А я вот нашла кое-что, – сказала молодая девушка, она потеряла здесь мужа, отправившегося в этот день к судебным приставам, разбираться с ложными постановлениями. – Значит, здесь пишут, что завели уголовное дело на следователей Прокуратуры.
– Правильно! Надо сажать их за бездействие! – загудела толпа.
– Да подождите вы! – возмутилась девушка, она была небольшого роста и слегка полновата, а когда злилась, то вся краснела, напоминая свинку из мультика. – Нет, дослушайте до конца! Дело завели из-за превышения служебных полномочий!
– Пытали что ли? – спросил густой бас рядом с ней, он был на полторы головы выше ее и всегда стоял рядом, взяв на себя обязанность охранять ее, по возрасту она годилась ему в дочки.
– Да, именно из-за пыток. Вот, тут написано, что старший следователь Самсонов П. И. и следователь Зотов В. А. проводили дознание директора фирмы «Вектор М» с применением недопустимых мер воздействия.
– А что это за фирма? – удивились некоторые.
– Так это владелец бизнес-центра, – ответил Алексей. – Так ребята все верно делали, так, получается?
– Они кого защищают?! – воскликнули вокруг.
– Подождите, – остановил их Виктор. – А что они сделали?
– Тут не написано, – извиняющее улыбаясь, ответила девушка.
– Я нашел! – воскликнул парень позади нее. – Они травили его газом, имитируя газовую атаку. Все признательные показания признаются недействительными, а ребят под суд отдадут.
– Да что же это?! – вскричала женщина. – Значит все правда? Значит, это они все устроили?!
– Не волнуйтесь так, – сказал Виктор. – Давайте позвоним в прокуратуру и выясним. Они же не отказывались с нами разговаривать?
– Да, точно! – поддержала его толпа.
– Но это уже завтра утром, сегодня поздно, – сказал Алексей.
Весь разговор передавался по рядам, и с концов прилетало эхо возмущения и громкие восклицания.
Неожиданно толпа стала расходиться, пропуская четырех мужчин, несущих на плечах гроб из необработанной сосны. Они были одеты в безликую спецодежду, а лица наполовину были закрыты медицинскими масками. Они поднесли гроб к костру и положили его рядом с ним. Трое тут же ушли обратно, а оставшийся пошел к Виктору, верно выхватив его из толпы.
– Это ваш, – глухо сказал он. – Вы вправе делать с ним все, что посчитаете нужным.
Он протянул Виктору флэшку и быстрым шагом скрылся в толпе.
Виктор и Алексей подошли к гробу, остальные не решались, помедлив, подошел и бас, оставив девушку стоять на месте, хоть она рвалась посмотреть, ее разбирало любопытство.
– Еремеев Руслан, – прочитал Алексей имя на листке, прибитом к крышке гроба.
– А, ну-ка, – бас отодвинул их и поднял крышку.
В гробу лежал связанный человек, он был без сознания весь в синяках, на лице черными струйками лежала запекшаяся кровь, а на груди была прибита гвоздями фанерная табличка с надписью: «Мне нет прощения!».
– Кто это? – удивился Алексей.
– Ответ, видимо, здесь, – сказал Виктор и пошел в сторону медиацентра, там можно было вывести на экран любую информацию, это был подарок от одной газеты. Девушка, сидевшая за компьютером, с сомнением посмотрела на него.
– Виктор, ты уверен, что надо это делать?
– Нет, но делать надо, – ответил он и взял микрофон.
Над площадью раздался треск, а затем голос Виктора, уже привыкшего к публичным выступлениям.
– Мы решили ничего друг от друга не скрывать, – начал он. – Я не знаю, что на этой карте, но, если вы не готовы это смотреть, не смотрите, но мы должны знать все.
– Да! – ответила толпа. – Включай!
Виктор кивнул девушке, она поморщилась, но стала готовить трансляцию.
– Может стоит сначала передать это органам? – спросила она, перед тем, как нажать на кнопку запуска видео.
– Потом передадим, – сказал Виктор. – Иначе мы не будем знать.
Девушка проверила систему, запустив тестовый ролик, на экране появились разноцветные полоски, застучал обратный отсчет. Ее рука застыла на переключателе, она ждала подтверждения от издательства.
– Вы дадите это в эфир? – спросил Виктор.
– Конечно, это наше право на эксклюзив, сам понимаешь, – ответила она, пристально глядя в экран ноутбука, сообщение пришло. – Все, запускаю.
Она включила видео. На экране в луче яркого света сидел на стуле человек. Руки его были связаны, а прожектор бил настолько сильно, что нельзя было понять, где он находится, человек и стул находились в клубе яркого света, не имея связи с землей, ни стены за спиной, ни пола, ничего, только свет и испуганное избитое лицо. Человек стал говорить, медленно, стараясь отчетливо произносить каждую фразу:
«Я, Ереммев Руслан Викторович, глава службы безопасности ООО «Вектор М» признаюсь в совершении тяжкого преступления при участии группы лиц. Находясь в сговоре с генеральным директором Комаровым Игорем Валерьевичем, нашел и заказал у немецкой компании фильтры для системы вентиляции, с установленными дозаторами химических веществ. Все было ввезено под видом системы ароматизации воздуха и установлено в бизнес-центре.
Это страшная случайность, дозаторы не должны были сработать, все планировалось закрыть как попытку террористического акта, после чего получить полную выплату по страховке. В этом деле участвовала и страховая компания, но я лично этих людей не знаю, их знает Комаров.
Я и другие мои бывшие сослуживцы похитили из здания судебных приставов сервера. Это было сделано для отвода подозрений от нас и формирования другой версии. Мы вывозили сервера три дня, используя поддельные пропуска на въезд. Пропуски организовал Комаров по своим каналам. На третий день нас задержали сотрудники МВД, мне удалось скрыться».
Мужчина, наконец, посмотрел в камеру, глаза его были сухие от жаркого света, лицо поддергивалось в подавляемых рыданиях.
«Простите меня, этого не было в планах, никто не должен был пострадать, никто… не так… делайте со мной, что хотите, но не трогайте семью, они здесь ни при чем!»
За кадром послышался приглушенный голос, мужчина на стуле встрепенулся и криво ухмыльнулся.
«Да, забыл сказать, мне тут напомнили. Химоружие чешское, мне его достал старый знакомый из чешской разведки. Он же и помог вывезти за границу, а у нас никто и не проверял. Я не знаю всех участников сделки, это спрашивайте Комарова, моя часть техника, это моя часть, мо… Я все сказал, можете убить, но дайте поспать!»
Он дернулся на стуле, желая освободить руки, но не смог, стул закачался, он стал его раскачивать сильнее, пока не упал на бок, уже ногами помогая себе скрыться от пронизывающего света. Запись прервалась.
Виктор вышел на ватных ногах из палатки. Девушка попыталась его остановить, схватив за руку, ее испугало его белое лицо, он не почувствовал этого, идя вперед, как старый навьюченный мул. Он так долго ждал этого, ждал возможности увидеть, даже не взглянуть в глаза, хотя бы просто увидеть того, кто это
