Скажи я правду, пришлось бы признаться в том, что никогда не видел золотой монеты. Как будто это могло удивить Эталь! Всё время изумляюсь, сколько смешной юной гордости было тогда во мне. – Да просто решил пошутить! – неожиданно для самого себя неловко выкрутился я.
Эталь скептически посмотрела на меня, затем убийственно холодным тоном выдала:
– Ну и как, пошутил?
Мне почему-то тут же стало не до смеха, и мой взгляд уперся в сапоги, как это бывало не раз, когда ваш покорный слуга получал нагоняй от своего школьного учителя. Было ужасно стыдно. Хотелось провалиться сквозь землю, только бы исчезнуть с глаз этой фурии.
– Ладно, что было – то было... – чуть погодя проговорила Эталь потеплевшим тоном. Возможно, её стало меня жалко. – После долгого пути, полагается отдых. Так что пользуйся свалившимся на тебя счастьем!
Я едва слышно вздохнул и осмелился на неё взглянуть. Словно забыв о чем-то незначительном, она небрежно добавила:
– Ах да, помойся и переоденься во что-нибудь чистое. А то этот запах...
М-да, услышать такое от женщины, с которой я провел ночь, не просто неприятно... Это ужасно! Пока я выяснял, где можно совершить омовение, (то есть, где находятся слуги, к которым нужно обратиться, чтобы они принесли бочку, наполнили её водой...), прошло немало времени. Забегавшись, я не сразу заметил, что в комнате имеется, хоть и широкая, но только одна кровать. И вновь всему миру в лице моей спутницы предстал раскрасневшийся смущённый юнец. Эталь не могла этого не заметить. Проследив мой взгляд, она тут же издевательски добавила:
– Если тебе это доставляет неудобства, можешь снять отдельную комнату!
Теперь-то я понимаю, что финансовые возможности жрицы не были столь безграничны, как она хотела показать. Но тогда мне всё представилось совсем в ином свете.
Столь прямо заявить, что я полностью нахожусь в её власти, более того на содержании, было просто бесчеловечно! – то есть как раз в духе Эталь. Мне очень хотелось ответить что-нибудь язвительное, в конце концов, развернуться и уйти! Но, конечно же, я промолчал и остался. Да и в голову, к слову сказать, ничего достойного не пришло.
Что и говорить, бывшему писарю предстоял ещё очень долгий путь, прежде чем он смог бы на равных состязаться в словесной остроте с этой женщиной. Пока же ему, то есть мне, досталась незавидная участь молча сносить все колкости.
Впрочем, когда принесли бочку с водой, (довольно широкую кадушку, в которую по моему желанию доливали горячей или холодной воды), я тут же позабыл все обиды и унижения. Водные процедуры снизошли на меня благодатью, ниспосланной Сенарией!
Нежась в горячей воде, я мечтательно закатил глаза. Как же это оказалось восхитительно! «Приятно быть богатым» – определил для себя писарь. Сказать по правде, эта мысль не покидает меня и по сей день.
Кстати, те же слуги, что принесли бочку, по указанию Эталь, куда-то утащили мою ношу, то есть тело разбойницы. Никто не задал ни единого вопроса. Ребята оказались отлично вышколены. Вот только зачем, спрашивается, я поднимал её в комнату, если мой груз всё равно забрали?
«Пойму ли я когда-нибудь женщин?» – пощекотал сознание безответный вопрос.
После водных процедур мне принесли новую одежду. Конечно, не по меркам сшитая, она кое-где жала, кое-где была велика, зато без дыр, чистая, и в ней я уже не выглядел как слуга! Ну, если обладать жаждой к справедливости, стоило бы сказать, гораздо меньше походил на них… Хорошо, я был всё равно похож на слугу, но из приличного дома!
Впрочем, речь не о том.
Когда я увидел Эталь в шикарном платье из фиолетового бархата, отороченного золотом по кайме, с каким-то изумительным рисунком, выгодно подчеркивающим очень привлекательную полную грудь, я просто обомлел! Такого преображения своей спутницы я никак не ожидал. Эта женщина умела удивлять и… восхищать.
«Если такая Дама мне благоволит, то грешно отказываться, а я все же служитель Шести, значит, грешить не должен...» – подумал юнец, во все глаза глядя на величественную красавицу. Что и говорить, она покорила моё воображение.
Ужин оказался выше всяких похвал. Даже Эталь вела себя на удивление пристойно и не пыталась унижать и высмеивать меня на каждом шагу, хотя порой и косилась с неодобрением на мои не слишком умелые попытки правильно воспользоваться столовыми приборами. Я был ей за это признателен, да к тому же попросту очарован и вечером и спутницей.
Блюда менялись несколько раз. Слуги двигались совершенно неслышно и незаметно. Казалось, что бокалы наполняются сами, а пустые тарелки сменяются полными, стоит только на мгновение отвлечься.
Все кушанья объединяла одна характерная черта: каждое было неузнаваемо прекрасным. Я не мог, да и не пытался, определить, из чего они приготовлены, просто-напросто наслаждался божественным вкусом, изумительным видом.
Вина наверняка были не одного десятка лет выдержки, так что они бальзамом пролились на все мои печали, сломив железный запрет на употребление алкоголя, который я дал себе после гибели жены. Как это не совестно, но должен признать: в тот вечер удержаться не удалось.
«Пожалуй, в Лонаре не так плохо!» – уже не совсем трезвая мысль в полной мере характеризовала самочувствие того юноши, которым я прибыл в большой город. Все невзгоды и проблемы отступили на второй план. Осталось только наслаждение и превосходное настроение. Думаю, тогда из меня можно было ковать любую личность – материал был податлив к изменениям и нетребователен в обработке.
Ночь в одной кровати не прошла для нас под разными одеялами. Тогда мне довелось узнать жрицу в нескольких новых незабываемых амплуа. И это только дополнило и без того счастливую картину бытия, в которой мне случилось оказаться.
Утром я даже не сразу вспомнил, зачем мы с Эталь спешили в такую даль. Так было хорошо, что память отказывалась очернять картину бытия. Казалось, будто мир создан для нас двоих, а всё остальное бренно и неважно. Разве не для блаженной праздности люди созданы Богами? Я на мгновение подумал, что мы наконец-то познали подлинный смысл бытия. Увы, это оказалось не так.
Где-то в глубине души мне было ясно, что развлечения с Эталь это только развлечения – ничего больше. Способ расслабиться, отвлечься. Память о понесённой утрате не покинула, но всего лишь ненадолго ослабила хватку, позволив набраться новых сил для дальнейших действий. Уверен, Мэри бы меня поняла! Может, надавала бы пощечин, обругала бы последними словами… но всё же простила бы непременно.
О Лите я не забывал. Связь с такой высокопоставленной госпожой, как Эталь, увеличивала мои ничтожные шансы найти дочку. Отчасти это служило оправданием нашей с ней близости. Хотелось бы думать, что именно поэтому я терпел все насмешки и унижения так безропотно. Впрочем, если говорить начистоту, не думаю, что подлинная причина была именно в этом.
Но я опять отвлёкся.
Эталь не собиралась мариновать меня взаперти, сделав узником своего либидо. После завтрака мы отправились на прогулку по городу. Полагаю, она ненадолго почувствовала себя обычной женщиной, которой требовались и мужское внимание, и нежность, и… всё остальное.
Одним словом, погуляли мы очень даже романтично, открыв друг в друге много нового. Жрица наконец-то предстала передо мной совсем молодой женщиной. Едва ли намного старше меня. До этого я и подумать не мог, что мы почти ровесники. Эталь казалась слишком серьёзной и мудрой для этого.
И как же двум молодым людям было не посидеть в чужом саду, куда незаметно можно влезть через забор? Беспечность, витавшая в воздухе, толкала нас ещё и не на такие безрассудства. И даже пышные наряды жрицы не могли стать преградой шалостям – они были лишь ещё одним вызовом.
Смею надеяться, никто из дворян и подумать не мог, что найдется смельчак, которому придёт в голову миловаться с девушкой в его саду. И это счастье, что никто из них так не подумал, в то время как мы этим занимались! Иначе даже причастность Эталь к церкви вряд ли смогла бы помочь.
Но всем приятно-расслабляющим мероприятиям вскоре пришел конец. Ничто в этой жизни не длится вечно, даже она сама. Попросту говоря, настало время вспомнить, зачем мы приехали в Лонар. Как не трудно догадаться, дела наши напрямую были связаны с Церковью.
Должно быть, иначе и быть не могло. Моя судьба ещё не единожды столкнёт меня лицом к лицу с Сенарией. Но всему своё время.
Пообедав в таверне, на что были потрачены еще несколько золотых монет, мы отправились в собор. Всю дорогу я размышлял, что же ждет меня там? Да и там ли?
«Неужели иерархи церкви обретаются прямо в соборе?» – даже юнцу эта мысль казалась слишком наивной. Нет, я, конечно, был осведомлен о том, что в гигантском здании имеются анфилады, где проживают простые монахи, да некоторые ревностные служители более высоких санов. Но тот, кто должен был принимать важные решения, вряд ли счёл бы подобное пристанище удобным.
Массивные двери собора оказались заперты, так как в это время не проходила служба. Поэтому мы прошли сквозь маленькую по сравнению с массивными воротами, (в которые могли бы войти три телеги в ряд!), дверку.
Сразу могу сказать, что изнутри собор впечатлял еще больше, нежели снаружи! Особенную красочность ему придавали разноцветные блики света, как-то по-особенному падающие на различные алтари. Все из-за того, что в вычурных оконных проемах была установлена прекрасная мозаика из цветного стекла, отражающая сцены из писания.
В кажущейся хаотичности явно была скрыта некая хитроумная логика, вот только мне никак не удавалось её постичь. Архитекторам удалось создать храм наполненным не хаотичными бликами света, а четкими, словно направленными лучами... К тому же, витражи уходили вверх, подсвечивая собор таким образом, что он казался бесконечным. Зрелище захватывало дух!
– Ну, чего ты опять встал? – поинтересовался Эталь, давая мне понять, что уж она-то много раз бывала здесь, так что ничто не может её удивить.
Не отвечая на провокацию, я неторопливо двинулся вслед за жрицей, с интересом разглядывая поразительное убранство собора. Там было на что посмотреть!
Алтари Шести располагались перед статуями Богов в небольших полукруглых углубления слева и справа от центральной ковровой дорожки. Несмотря на то, что собор был назван в честь одной из Сенарии, верующие могли возложить подношения, поставить свечи или помолиться любому из Шестерых.
Статуи Лерены оказалось две. Одна с алтарем, таким же, как у остальных Богов. Вторая находилась прямо напротив входа, в противоположном конце собора. Огромная, футов тридцать, но выполненная столь великолепно, что каждая чёрточка, каждая деталь смотрелись удивительно гармонично.
Несмотря на поражающий воображение размер, статуя казалась живой! Глаза светились какой-то неземной добротой, руки протянуты в радушном приветствии, будто вот-вот могли шевельнуться. Казалось, еще миг, и она заговорит!
«Наверняка здесь не обошлось без магии!» подумал я. Восхищение – вот что должен быть вызвать собор. Полагаю, именно такова была задумка автора. Отдавая должное скульптору, сумевшему сотворить такое чудо, вынужден признать, замысел полностью удался. Собор оказался выше всяческих похвал.
Залюбовавшись
