"МАМА".Мистико-эзотерическая роман.(Исключительно для взрослых).

не  переставая  злиться, на  все  теперь  на  свете  Хароний  Диспиций Магма.
- Уже  не  сомневаюсь, хозяин - произнес, дико  сверкая  злыми  на  ревущую толпу  улиц  Рима, своими  эфиопа  глазами  Ардад.
- И  ты  думаешь, парня  отравили? – произнес  вопросительно  снова  Хароний  Магма – И  это  дело  рук  нашей  рабыни  Сивиллы?
- Думаю, что  именно  так, хозяин - произнес  Ардад – И  Мисма  был  бы очень  кстати, сейчас  на  вилле. Он, перед  тем  как  отбыть  на  поиски  своей гибели  имел  разговор  с  Гаником  и  они  поладили. И  в  тот  день, когда была  в  гостях  у  нас  сама  Луцилла  Вар. Я  думаю, Ганик  ему  понравился и  Мисма  сейчас  бы  мог  навести  порядок  в  Олимпии. Он  мог  бы  там всех  построить, и  все  узнать, пошли  мы  туда  гонца, или, уезжая  оттуда дать  такое  распоряжение. Мы  сглупили, с  тем  поспешным  решением пытаясь  убрать  его  от  нас.
  Хормут  араб, главный  конюх  виллы  Олимпия. В  такой, же, как  у  Ардада короткой  рабской  пенуле  и  наброшенном  тоже  капюшоне, смотрел  на обоих. Он  дергал  поводья  лошадей  и, управлял, молча, телегой  с молодыми  гладиаторами  под  крики  римского  плебса  и  осыпаемый, как  и его  хозяин  Хароинй  Магма  и  учитель  эфиоп  Ардад  венками  и  цветами быстро  продвигался  первым  на  своей  телеге  к  главному  амфитеатру  Великого  города. Следом  за ними  ехал  с  рабами  гладиаторами  сам  Ферокл  и  на  следующей  телеге  с  оружием  ехали  Лакаста  и  Римий, замыкая  шествие, осыпаемое  цветами  и  венками  и  окруженное  с  обеих  сторон  городским  плебсом.
  Ардад  сейчас  больше  думал  о  своем  друге  Ганике, которого  пришлось срочно  оставить  под  присмотром  Марцеллы  Алекты  и  Милены  и  старухи  Инии  в  Олимпии. Он, похоже, был  на  самом  деле  отравлен, чем-то, но  не  смертельно. И  все  сейчас  без  Ганика  срывалось. На  одном Ферокле  бои  все  не  выиграть. А  эти  молодые  сосунки  гладиаторы  их школы  еще  не  дрались  ни  разу  насмерть  на  потеху  римской  публике.
  Ардад  теперь  думал, как  разберется  с  этой  предательницей  Сивиллой. Тоже, самое  было  в  голове  и  у  Харония  Диспиция  Магмы. Раздумывая  об  этой  измене, они  оба  даже  не  заметили  как  вежжали  под  обитые железом  высокие  деревянные  ворота  главной  арены  Рима.
  Под  ржание  лошадей, и  крик  огромной  городской  толпы  и  бегущих  за  ними  городских  лающих  бродячих  собак, их  скрипящие  повозки  въезжали  уже  в  широко  открытые  ворота  огромного  гладиаторского  Римского Амфитеатра. Укрытого  сверху  по  всей  своей  огромной  овальной  обширной  арене  большими, как  парусный  корабль  от  яркого  дневного  солнца, хлопающими  на  дневном  ветру  яркими  разноцветными  палантинами. На  натянутых  длинных  опорах, горизонтальных  шестах, над  смотровыми  ложами. Прямо  над  зрительными  портиками, смотровыми  площадками  и  ограждениями  из  вытесанного  до  идеала  гранитного  черного  камня. Теми  хлопающими  на  ветру  разноцветными  полотнищами  над  желтым  песком  уставленной  разделительными  столбами  колоннами  арены.
  Амфитеатр  жизни  и  смерти  гладиаторов. Самое  высокое  сооружение  в Риме  и  самое  большое  в  колоннах  и  статуях  античных  богов  и императоров. Главное  сейчас  было  для  всех, победить  и  выжить  на  арене Рима. Это  более  раннее  еще  сооружение  до  эпохи  поздних  императоров  Рима. До  Веспасиана  и  Нерона. До  Колизея  и  Большого цирка.
  Это  сооружение  от  которого  время  не  оставило  и  следа. Как  и  от  правления  самого  императора  Тиберия  Клавдия  Нерона  Юлия  Цезаря. Отдав  Рим  в  руки  куда  более  кровожадным  тиранам  и  правителям. И  ведя  к  закату  мощь  и  силу  самой  Римской  империи.



                                                                                                                                         ***
- Кто  ты?! – открыв  свои  глаза, произнес  Ганик. Прейдя  внезапно  в  себя, он  увидел  перед  собой  Миллемида, стоящего  перед  ним  и  склонившегося  к  нему Небесного  ангела.
  Ганик  до  смерти  напуганный, первый  раз  видел  перед  собой  настоящего ангела. Он  никогда  не  видел  еще  такого. Он  не  знал, еще  кто  это  перед ним. И  тот, что  стоял  над  ним, сделал  так, чтоб  тот  его  увидел.
  Миллемид, распустив  свои  огромные, похожие  на  птичьи, крылья. Как  тень  возвышался  над  лежащим  на  овечьих  шкурах  своей  постели  молодым и  пришедшим  в  себя  гладиатором. Казалось, он  и  его  те  огромные светящиеся  астральным  светом  крылья  закрывали  все  в  его  маленьком подземном  жилище. Все  вокруг  и  над  ним. Весь  низкий  каменный  под виллой  потолок. Словно, подперев  его  собой.
  Крылья  светились  астральным  ярким  светом  и  шевелились  как  живые, идущие  от  спины  стоящего  над  лежащим  Гаником  ангела. А  длинная, похожая  скорее  на  сутану  или  хламиду  одежда  пришельца  переливалась ярким  сверкающим  голубоватым  светом. И  по  ней  перемещались  звезды  и галактики, которых  Ганик  еще  в  своей  земной  жизни  не  видел. И  не  мог знать, что  это  вообще  еще  такое.
  Гибкое  тело неземного  живого  похожего  на  человека  существа  было  в талии  перепоясано, как  и  гладиатора, широким  поясом, сверкающим  от Небесных  изумрудов  с  красивой  блестящей  большой  пряжкой. Ног  ангела Ганик  не  видел, потому, как  не  мог  даже  оторвать  теперь  голову  от постели.
- Что  происходит?! Что  со  мной?! Кто  ты?! – Ганик  крикнул  через  силу, чувствуя, что  еле  может открыть  свой  рот. Он  рванулся  было  вверх  со своей  застеленной  бараньими  шкурами  постели. Но  был  тот  час  пригвожден  вниз  одним  только  жестом  вытянутой  над  ним  мгновенно ладонью  и  раскрытой  пальцами  руки  удивительного  крылатого  стоящего  над  ним  похожего  на  человека  существа. И  не  смог  уже  даже  дернуться больше. Его  мускулистое, раскаченное  сильное  гладиатора  человеческое нагое  тело  не  подчинялось  сейчас  ему.
  Ганик  был  в  ужасе.
- Кто ты?! – прохрипел  он  снова  человекоподобному  крылатому  существу. 
  Ему  казалось, он  задыхался. Кроме  того, у  него  болел  живот, и  все ломило  и  сводило  судорогами  тело. Похоже, он  еще  кроме  всего  сильно ослаб  и  испытывал  горячку. Голова  Ганика  просто  раскалывалась  от  чего-то. Но  он  почти  ничего  не  помнил. Только  Сивиллу  и  любовь  с  ней. И  все… Дальше  провал  в  памяти  и  какой-то  в  том  навалившемся  на  него беспамятстве  бред. И  темнота, и  вот  он, открыв  глаза, увидел  его, стоящего  над  ним. Смотрящего  прямо. И  не  отрываясь, на  лежащего, на  постели  его  Ганика. Своими  черными  красивыми, как  беззвездная  темная  ночь, глазами. Глазами  сверкающими  еще  кроме  этого  жутковатым  каким-то  неземным огнем.
  Кружилась  голова, и  казалось, все  его  маленькое  гладиатора  жилище переворачивается  прямо  перед  ним  и  качается  из  стороны  в  сторону. Было дурно  и  тошнило. И  только  болезненная  ломка  во  всем  теле  и  слабость, которая  не  давала  ему  пошевелиться. Но  он  все, же  дернулся  навстречу этому  странному  крылатому  существу. И  тут  же  был  отброшен  вниз  одним  только  жестом. Всего  лишь  жестом. Жестом  его  поднятой  над  ним ладонью  руки. Расскрытой  тонкими  как  у  женщины  окольцованными перстнями  сверкающими  небесными  изумрудами  пальцами.
  Очень  сильно  болел  живот. Его  просто  сводило  судорогой. Будто  туда что-то  воткнули. Что-то  раскаленное  и  очень  острое, как  меч, Мурмелона или  Секутора. Боль  была  невыносимой, и  Ганик  сдерживал  эту  боль  с трудом. Это  было  отравление, и  он  это  понял. Вероятно  от  вина. Вина, которое  он  выпил  в  присутствии  Сивиллы. Сивиллы, которой  не  было, как было  видно  уже  давно  рядом. Она  опять  бросила  его. Он  опять  был  обманут. Ганик  рассвирепел.
- Кто  ты?! - уже  в  гневе  отойдя  от  первоначального  испуга, прохрипел, задыхаясь  Ганик - И  откуда  ты  только  взялся?!
- Предположим, друг - вдруг  произнес  незнакомый  пока  еще  ему  крылатый длинноволосый  небесный  пришелец. Его  голос  раскатился  громом  под каменным  потолком  маленького  гладиатора  Ритария  жилища. Он раскатился, казалось  по  всем  закоулкам  и  углам, и  эхом  унесся  сквозь каменные  стены, сотрясая  все  кругом.
- Я  твой  друг – повторил  Миллемид – Пришедший  тебе  на  помощь. Друг твоей  Небесной  матери. Которой  обещал  оберегать  тебя. И  обещал оберегать  тебя  твоему  Отцу  Небесному  Богу.
  Ганик  снова  попытался, было  дернуться  вверх, и  хотя  бы  сесть  на  своей постели, но  бесполезно. Та  сила, которая  держала  его, была  куда  сильнее, что  можно  было  бы  физически  осилить.
- Не  шевелись  и  тебе  будет  легче - произнес  ему  ангел  Миллемид, глядя  на  Ганика  черными  сверкающими  жутковатым  огнем  глазами. А  сила, пригвоздившая  Ганика  к  его  постели  не  давала  подняться  Ритарию, и  была сконцентрирована  в  его  раскрытой  и  унизанной  драгоценными  перстнями, почти  как  у  женщины  руке. И  Ганик  ощущал  эту  невероятную  силу, не дающую  ему  даже  пошевелиться, силу  внутри  себя. И  исчезновение  боли  в животе  и  ломоты  в  его  совершенно  голом  теле, лежащем  на  устеленной бараньими  шкурами  постели.
- Не  шевелись - повторил  ангел - Пока  я  не  разрешу. И  пока  ты  не  прейдешь  окончательно  в  себя, и  не  возьмешь  себя  в  руки.
  Фигура  ангела  казалось, висела  в  воздухе  над  самым  полом  у  постели Ганика.
  Ганик  повертел  по  сторонам  своей  русоволосой  кучерявой  головой. И увидел  сидящих  рядом  с  ним  женщин  виллы  Олимпия. Своих  молодых любовниц  Алекту  и  Миллену. И  недалеко  от  них  старуху  Инию. Они сидели, замерев  на  деревянных  принесенных  в  его  жилище  стульях, расставленных  вокруг  его  стоящей  изголовьем  к  стене  постели. И  словно, спали. Совершенно  не  шевелясь, и  смотрели  куда-то, словно  сквозь  него. Даже  их  широко  открытые  глаза  не  двигались, как  у  каменных  статуй  или скульптур.
- Что  с  ними?! - громко, выкрикнув, уже  испугавшись  за  своих  любовниц Ганик, почти  в  панике  спросил  у  Миллемида – Что  ты  с  ними  сделал?!
- Ровным  счетом  ничего! – также  громко  ответил Миллемид  ему - Они просто спят!  Как  все  в  этом  доме - он  снизил  свой  громогласный  сотрясающий  каменный  стены  подземелья  голос - Так  было нужно, и  ни мешали  ничему. Хотя  бы  тому, чтобы  сказать  тебе, что  тебя  здесь  оставили. Твой  хозяин  и  твой  учитель, так  как  ты  был  болен  и  без  сознания. Они  убыли  из  Олимпии  на  гладиаторские  бои  в  Рим. А  ты  остался  под  присмотром  этих  влюбленных  в  тебя  женщин. Своих  щирокозадых  и  крутобедрых  любовниц  и  рабыни  старухи.
- Я  здесь  один, а  они  там! - прокричал  в  бешенстве  и  от  бессилия  Ганик - Они, там  умирают, а  я  тут  лежу! 
  Он  снова  дернулся  вверх, но  не  смог  оторваться  от  своей