постели - Убери свою руку! Отпусти меня! Ты! Как тебя! - вырвалось само из уст Ганика.
- Миллемид - произнес спокойным голосом ангел – Меня звать, Миллемид. И я отпущу тебя, когда посчитаю нужным.
Он убрал от Ганика свою унизанную перстнями правую ангела руку. И отлетел, чуть назад размахивая крыльями.
- Ты был отравлен - произнес снова Миллемид – И без сознания.
- Отравлен?! - произнес громко возмущенный своим теперешним бессилием Ганик.
- Я пробудил тебя к сознанию, и излечил – произнес Миллемид.
- Отравлен! – Ганик снова прокричал, продирая сдавленное спазмом горло. И соскочил с постели. Он отскочил к каменной стене, чуть не опрокинув, маленький деревянный рядом с постелью стол.
Он, тут же, опустился, на колени перед Алектой, сидящей перед ним на деревянном стуле. И посмотрел в ее недвижимые, словно, мертвые глаза. Глаза, смотрящие куда-то в каменную стену. Затем подлетел к Миллене.
- Как и кем?! - прокричал взбешенный он.
Боль прошла и он почувствовал, что приходит в себя в норму, и наливается силами.
- Твоя Сивилла, накормив твои уста своими полными грудями, в обмане отравила тебя, чтобы отдать в руки своей бывшей хозяйке Луцилле Вар -произнес Миллемид в ответ - Она обманула тебя и предала, ради тебя же самого и любви к тебе Ганик. Не вини ее и прости за все. Она убежала в Рим. Не ищи ее и забудь. Она получила из рук Луциллы Вар вольную и теперь уже свободная женщина Рима.
- Предала меня! – Ганик прорычал и затрясся от неистовства, все еще хрипя своим сдавленным горлом - Ради любви! Я любил ее! А она предала меня!
- Так устроена жизнь - произнес, громко, сотрясая стены Миллемид, стоя перед ползающим на коленях от Алекты к Миллене Гаником – Предательство существует даже на Небесах. Думай о будущем. И о тех, кто с тобой рядом. Думай о своей небесной матери. В назначенный час она прейдет к тебе, сын Божий. Думай о ней.
Но Ганик словно, не слышал Миллемида и все твердил - Это все Луцилла Вар! Эта чертовка семейства Варов! Эта мигера и ведьма!
Он не находил себе места от ярости. А только твердил одно и тоже – Это все после ее приезда сюда! Все разрушилось между нами, и Сивилла предала меня! Из-за нее! После приезда сюда Луциллы Вар!
- Все что происходит, Ганик ради твоего же блага - произнес Миллемид паря над каменным полом жилища Ритария гладиатора и размахивая своими светящимися астральным светом крыльями – Даже Луцилла Вар играет в этой игре свою роль. Не мешай ей, а лучше плыви по течению и оно приведет тебя к тому, кто ты есть на самом деле.
- Да, и кто же я?! – произнес громко, еле приходя в себя от боли измены и предательства тридцатилетний Ритарий Олимпии.
- Всему свое время, Ритарий Ганик - произнес, как гром звучным сотрясающим все стены в жилище Ганика голосом ангел Миллемид – Всему свое время.
- Сейчас неважно, кто я, а важно то, что там, в Риме сейчас гибнут мои братья и мои ученики. А я тут с тобой беседы развожу - прокричал, соскочив на ноги перед Миллемидом совершенно голый Ганик – Я должен быть там и немедленно!
Ганик рванулся к выходу, но закрытая деревянная дверь не поддалась ему. Он рванул снова и оторвал рукоять на двери.
- Сила твоя человеческого тела сильна, но пока еще не властна над силой ангела Ганик, сын Божий, но ты скоро будешь, равен мне и нам многим. Сын Зильземира – произнес ему Миллемид – Скоро он заберет тебя отсюда.
- Заберет куда?! – прокричал все еще в ярости и развернулся Ганик, прижавшись к поврежденной своей гладиатора сильной рукой двери спиной. Он бросился быстро одеваться, вспомнив, что совершенно голый. Поначалу даже не заметив этого, только сейчас после того как оторвал рукоять двери.
- В Рай. К Трону Господа - произнес в ответ, опустившись на пол, парящий над полом Миллемид, и сложив свои светящиеся астральным светом огромные крылья.
- Я это уже где-то слышал, с уст другого ангела! К черту Рай! - прокричал ему Ганик, застегивая уже поверх короткой серой из грубой бараньей шерсти тоги и надетого поверх из дубленой жесткой кожи гладиаторского с наплечниками костюма на своей гибкой тонкой талии широкий с медными бляшками пояс гладиатора.
Повесив на него длинный кинжал, он произнес Миллемиду - Там умирают мои братья и ученики! И я должен быть с ними и сейчас! –
Ганик подскочил к закрытой двери с оторванной рукоятью и хватаясь за все вокруг. За углы плотно закрытой двери и косяки.
- Отпусти меня, слышишь ангел! – он прокричал Миллемиду.
Ганик встал лицом в дверь и положил на нее свои гладиатора сильные играющие нервно мускулами руки.
- Отпусти меня - он уже сдержаннее но зло произнес ангелу – Или я вышибу эту дверь. Вынесу вместе с косяками.
- Я обязан оберегать тебя, Ганик – произнес Миллемид - Я обещал это Богу и твоей Небесной матери. Ради твоего же блага.
- Блага! - снова прокричал возмущенно Ганик - Там Хароний Магма и мой учитель Ардад! Там Ферокл и мои товарищи! Ты не смеешь меня задерживать!
Дверь тот час сама открылась перед ним. Как будто ее держали силой. Но Миллемид открыл ему дверь.
- А где Марцелла? – произнес Ганик тихо у ангела не оборачиваясь, и, выходя в узкий коридор подземелья - Она тоже спит?
- Да - произнес, глядя на него светящимися черными глазами Миллемид - На половине рабов и прислуги. Весь дом спит. Спят даже коровы овцы, кошки и собаки. Даже листья цветов и оливковых деревьев. Спит все, что живое в этом доме.
Ганик бросился почти бегом по узкому каменному подземному коридору к выходу из своего с Фероклом жилища. И чуть было не столкнулся со спящей стоя старой Феронией, держащей серебряный большой в руках разнос с посудой и в больших чашах водой. А за ее спиной еще и с двумя двадцатилетними молодыми служанками рабынями Веронией и Цивией. Которые застыли как стоящие немые живые скульптуры перед глазами проходившего, мимо них потрясенного всем этим сонным царством Ганика. Они все видимо, занимались присмотром за ним, по приказу вероятно, Харония Магмы или учителя Ардада. И так и остались в таких позах, как их усыпил Миллемид.
Он выскочил во двор между высокими, торчащими вверх решетками, разгораживающими пространство двора по направлению к половине рабов и прислуги загородной виллы Олимпия.
Он видел спящих охранников виллы.
Пробежал мимо спящего покалеченного в жестоких и беспощадных на арене боях Гектола и всей его охранной спящей команды. Мимо копающейся в большой цветочной клумбе среди оливковых деревьев египтянки негритянки и любовницы его учителя Ардада спящей крепким сном Лифии. И помогающего ей раба ливийца Холая, друга покончившего недавно с собой с собой мальчишки Амрезия. И побежал по каменистой тропинке, мимо тренировочного маленького амфитеатра.
Ганик бросился бегом к конюшне, где были лошади. Это была вотчина конюшего араба и раба Хормута. Там не было никого, кроме двух стоящих и тоже спящих мертвым сном лошадей.
- Я могу еще успеть! - он громко произнес на бегу ангелу Миллемиду – Еще не все проиграно! Я буду там! Надо только спешить!
Миллемид паря и размахивая снова огромными светящимися из небесного света птицеподобными крыльями, следовал за ним.
- Хорошо, я помогу тебе – произнес Миллемид – Я помогу тебе, но я буду всегда рядом. Как обещал твоей матери.
- Сильвии? – спросил на бегу Ганик.
- Нет, Зильземиру – ответил Миллемид - Пока он не заберет тебя.
- Кто это?! - произнес, вопросительно забегая в конюшню Ганик - Ты уже дважды назвал это странное имя!
- Это твоя настоящая мать, Ганик - произнес Миллемид – И она ждет тебя. Она уже на земле и ты увидишь ее. И уже скоро.
Но Ганик уже не слушал Миллемида.
Он выскочив снова из конюшни пронесся бегом по двору школы и заскочил в оружейную, где хранились все боевые его вещи, как и все вещи других гладиаторов. И забрал свой трезубец и большую Ритария гладиатора сеть. Прихватив еще для надежности один из мечей гладиев в ножнах. И свой сочлененный из металлических кольчужных колец нарукавник с металлическим, похожим на маленький щит наплечником. На кожаных ремнях с пряжками. И защищающий кисть руки умбон.
Металлический широкий прикрывающий живот пояс со спадающими похожими на юбку, вниз длинными металлическими защищающими бедра ног пластинами.
Он быстро переобулся в гладиатора Ритария гладиаторские калиги, и все свое вооружение сгрузил верхом на стоящую спящую в отключке первую, попавшую под его руку лошадь. Уже вернувшись назад бегом в конюшню.
И быстро запряг вторую в седло со стременами.
Ганик запрыгнул спящей и стоящей на ногах лошади на спину, и она вдруг, тут же пробудилась, как и груженная его вооружением Ритария гладиатора вторая лошадь. А, ангел, что сопровождал его, куда-то тут же испарился.
Ганик посмотрел быстро по сторонам и выехал на лошадях прямо во двор и за ограду виллы Олимпия. Открыв настежь большие окованные железом ворота.
Он их даже не закрыл, а верхом поскакал в сторону Апиевой дороги. Чтобы как можно скорее быть в самом Риме. Он спешил к своим друзьям, умирающим в это время на гладиаторской арене. Он так, по крайней мере, думал. Думал, что так все и происходит, неведая, что просто спит. Спит в бессознательном бредовом состоянии. И видит просто сон, в котором, он на самом деле просто летел в бесконечную неизвестность. По длинной нескончаемой дороге, и не понимал этого. Не понимая, что просто спит, постепенно проваливаясь и углубляясь в сам свой гипнотический сон. Все глубже и глубже. Сон подконтрольный ангелу Миллемиду.
В болезненном бреду, он произносил имена всех кого знал по порядку от жара и яда, который был в выпитом принесенном ему Сивиллой вине, окруженный, переполошенными и суетящимися вокруг больного всеми женщинами виллы Олимпия. Которые не знали, что делать, но были все здесь в его подземном каменном гладиатора Ритария жилище. Делая все, что только могли в данный момент сделать в своих силах, чтоб хоть как-то помочь больному и облегчить его страдания.
Он лежал на своей застеленной
