увидеть.
***
Она, быстро разулась. Скинув в сторону свои девичьи золоченые с золотыми пряжками сандалии. И сбросила свою пурпуром отделанную и расшитую золотыми нитями палу, развязав красивый из цветной ткани пояс, прямо в руки своей рабыне Сесилии. И, раздевшись донога, отдала ей институ. Сняв все остальное, кроме своих дорогих золотых украшений, вся в золотых перстнях и браслетах. И звеня большими золотыми в своих девичьих ушах с бриллиантами сережками, обнажив с торчащими острыми сосками свои аккуратные нежные дышащие одним лишь желанием жаркой и садистической любви девичью грудь. И обросшие порослью рыжих волос гениталии. Раскачивая молодыми женскими широкими бедрами, вошла в парящую горячую для нее нагретую воду римской отдельной закрытой купальни. Отделенной от общей всегда заполненной состоятельными женщинами Рима в городских общественных термах.
Там ее ждала уже Сивилла.
Луцилла заплатила за отдельный банный номер в этой городской купальне. И назначила ей эту встречу в городских банях с горячей водой бассейнами и парящим паром купальнями.
Рядом с термами дежурили рабы, и приставленная к ним служанка Силеста. И стояла запряженная в лошадей золоченая крытая сенаторская богатая повозка.
Повозка, на которой она ездила в гости к ланисте Харонию Диспицию Магме. На борту ее был выведен чеканкой из золота родовой знак семьи Варов.
Она спустилась в горячую парящую нагретую в бассейне воду и пошла навстречу своей бывшей тридцатилетней алжирке рабыне. Грудями, рассекая, как лодка большую волну, она сама подошла к Сивилле, а та опустилась на колени перед госпожой и прямо под водой погрузившись, расцеловала Луцилле Вар ее стройные красивые девичьи ноги. И, вынырнув, обняла ее. И, прижалась своей к ней полной жаром пышущей с торчащими с черными сосками трепетной грудью. К ее двадцатипятилетней красивой с торчащими такими же в ее сторону возбужденными от горячей воды сосками девичьей груди.
Они присосались как пиявки друг к другу губами прямо на глазах прислуги гречанки Сесилии, которая стояла у каменной стены вблизи двери отдельной этой ото всех купальной с бассейном комнаты. Сесилия должна была сторожить проход в это помещение и никого сюда не пускать. Так распорядилась Луцилла Вар. И Сесилия одна из двух ее доверенных и самых близких служанок приехала вместе со своей хозяйкой. И была самой поверенной во все дела личной рабыней. Буквально как верная собака, сменив теперь саму Сивиллу, которая когда-то управлялась за двоих. И еще была одновременно любовницей своей кровожадной и жестокосердной как гарпия хозяйки, такой, же кровожадной и жестокой, как и развратной и испорченной молодой двадцатипятилетней сучке дома Варов.
Луцилла оторвалась от жарких полных губ своей в прошлом верной служанки.
- Ты выполнила все, как я тебе говорила? - спросила она тут же Сивиллу.
- В точности, моя госпожа – произнесла ей в ответ Сивилла – Все как ты мне поручила и ничего лишнего.
- Он сейчас там, в Олимпии? – снова спросила Луцилла Вар свою бывшую служанку.
- Да, госпожа – произнесла ей в ответ Сивилла - Он выпил то ваше вино и скоро будет ваш, госпожа.
- А остальные все? - спросила Луцилла верную свою любовницу подругу.
- Они умирают на арене Рима под крики толпы и вилла совершенно пуста - ответила ей Сивилла – Там только стража и служанки рабыни. И больше нет никого. Практически почти, все мужчины в прислуге у Харония Магмы. И все сейчас в Риме.
- Отлично - произнесла, улыбаясь хищно, всем довольная Луцилла Вар - Все просто даже само складывается как нельзя лучше.
Ее синие красивые глаза засверкали кровожадностью и злорадством.
- Скоро мой отец все уладит там, на арене и с Харонием и его прислугой будет покончено - произнесла Луцилла Вар. Он получит все имущество Харония Магмы и его рабов. А ты получишь свою вольную и свободу, как я и обещала, моя верная Сивилла.
- Я не должна возвращаться назад? - произнесла Сивилла, целуя груди и соски Луциллы своими полными алжирки рабыни губами.
- А что боишься теперь, моя рабыня? - произнесла с тяжелым дыханием Луцилла Вар - Боишься, что сами рабы тебя убьют за предательство?
- Не заставляй меня делать это, хозяйка – задышав тяжко от горячей воды и наслаждения поцелуев от грудей Луциллы, промолвила еле слышно Луцилле Вар Сивилла.
- Делать что? – Луцилла произнесла и прижала руками Сивиллу за гибкую узкую алжирки талию к себе. Прижимая к своему жиаоту ее животом и соприкасаясь волосатыми выпяченными вперед лобками.
- Не посылать назад в Олимпию, или причинять тебе сейчас боль? – произнесла Луцилла.
Она тяжело задышала с желанием сделать сейчас что-либо болезненное своей любовнице.
- Ни то, ни другое, моя госпожа - промолвила умоляюще с тяжелым страстным дыханием Сивилла – Оставьте это все ему. Он еще не пробовал такого, моя госпожа. Умоляю.
Сивилла закатила свои черные под верхние веки глаза. И припала снова к груди своей бывшей двадцатипятилетней молодой хозяйки. Целуя ее в торчащие восстренные возбужденные на белой девичьей груди аккуратные острые соски. А та в свою очередь, схватила обеими своими голыми в золотых браслетах и бриллиантовых перстнях и кольцах на тонких девичьих пальцах руками Сивиллу за ее сзади черные длинные вьющиеся змеями волосы. И, с силой рванув, больно за них, придавила ее голову к себе, перебирая каждый густой черный локон ее на голове.
- Не буду. Зачем? - она ей произнесла тихо, и на ухо, прильнув к смуглой рабыни щеке - Ты выполнила все и в точности, как я сказала. Да, и лучше побудь в самом Риме, пока все утрясется – произнесла ей Луцилла Вар - Сесилия даст тебе немного денег, и ты выберешь сама, где будешь жить на свое усмотрение, пока все завершиться до получения вольной. А там делай что хочешь. Когда, мой отец получит все добро Харония Магмы и его рабов, а я получу своего Ганика.
Она смотрела дикими счастливыми и кровожадными хищницы широко открытыми синими глазами на свою любовницу и рабыню в прошлом Сивиллу.
- Я ценю твою мне до сих пор преданность Сивилла - произнесла Луцилла Вар, довольная, полностью всем что происходило.
Все происходило, как нельзя было лучше. И как все было ею спланировано вместе с ее отцом Лентулом Плабием Варом.
- Ты верная мне была и преданная как никакая другая служанка -произнесла страстно дыша в щеку такой же дрожащей сейчас от дикого страстного возбуждения лесбийской любви Сивилла – И я не забуду никогда тебя любимая, и ни к чему не буду более принуждать, либо тебе приказывать, если все далее, случиться, как я желаю - произнесла она и сама нырнула под воду, прижав Сивиллу к стенке каменного бассейна.
И Сивилла застонала, чувствуя, ее девичий язык в своей в рабыни под волосатым лобком промежности, скользящий по ее половым губам. Ее Луциллы Вар спускающиеся все ниже и ниже по широким своим крутым овалами женским служанки смуглым алжирки бедрам девичьи цепкие окольцованные бриллиантовыми перстнями тонкие пальчики.
- А Лентул Вар, моя госпожа? Если он узнает о наших снова отношениях? – произнесла тяжелое натруженное дыхание и сквозь стон Сивилла.
Луцилла вынырнула вся мокрая в стекающей по ее гибкой тонкой фигуре горячей воде, и прижалась к Сивилле.
- Что-то ты сказала? - спросила она Сивиллу, плохо под водой расслышав ее.
- Твой отец, если он узнает о наших отношениях? – произнесла Сивилла Луцилле – Отношениях двух женщин? Он не выносит такое и прочие противные его духу мерзости. Он тогда чуть лично не убил меня Луцилла.
- Он не знает о наших отношениях - произнесла она, тяжело дыша всей трепещущей навесу качающейся молодой девичьей с торчащими возбужденными сосками грудью. Прижимаясь к Сивиллы полной с торчащими черными сосками груди.
Она смотрела с наслаждением, как Сивилла, изогнувшись под ее схваченными мокрыми и голыми девичьими руками за тонкую талию, упала на края бассейна. И, почти переломившись пополам, заползала, от удовольствия, закрыв свои, черные алжирки глаза, растрепанной мокрой волосами головой по краю бассейна. Как она дико застонала как ненормальная и растревоженная своей смуглой тридцатилетней телесной непотребной женской плотью. И, заползала из стороны в сторону верхней частью голого своего тела.
- И не узнает - произнесла сквозь тяжкое любовное дыхание и страстный непотребный стон Луцилла Вар, глядя на раскачивающиеся перед ее лицом полные с черными, торчащими вверх крупными возбужденными сосками груди Сивиллы.
- Он поглощен лишь жаждой мести и алчностью до чужого добра как всегда. А мне нужен, лишь мой Ганик. Не бойся, никто не расскажет о нас. Все мои слуги боятся меня, как и моего отца, и будут молчать даже под пытками.
Сивилла, остановившись ползать по краю бассейна. Приподнялась на руках, сверкнув любовной чернотой своих алжирки рабыни глаз на любовницу свою в прошлом молодую хозяйку. Открыв их на мгновение, снова, закатила свои те черные как ночь красивые глаза. И запрокинулась опять на край самого бассейна, молча лишь, стеная, как ненормальная жеребица, раскинув свои по сторонам голые в золотых браслетах руки, она, изогнувшись снова заизвивалась смуглой красивой африканской змеей, прижимаясь пупком живота к животу Луциллы Вар. Прижимаясь волосатым своим лобком к лобку своей бывшей молодой хозяйки.
Расставляя ноги как можно шире, словно, перед стоящим и прижавшим к краю этого горячего водой бассейна жаждущим овладеть ею любимым мужчиной. Разбросав мокрые свои черные, вьющиеся в воде локонами длинные густые волосы по сторонам каменного пола. Заползала из стороны в сторону трепыхая своими полными грудями перед лицом прижавшейся к ней Луциллы Вар. Которая, вся облепленная своими тоже мокрыми густыми длинными русыми волосами по плечам и спине, похожая теперь на некую красивую нагую полностью
