лучше сказать: надраивал?.. Тут Митяй прерывал свои мечты одной и той же мыслью: а вдруг она вышла замуж за такого здоровяка, как Памфилов, давно отслужившего? Вспоминалось обещание Михи позаниматься с ним каратэ. После этих сомнений Митяй переходил к другой фантастической ситуации, не менее эффектной, чем сцена физической расправы, и тоже щекотавшей нервы злостью и бессилием что-либо в жизни изменить. Митяй видел себя в вечернее время, в дембельской форме, а рядом держащую его под руку милашку лет семнадцати, красивую, с красными от мороза щеками, посматривающую на него восхищённым взглядом. И вот они идут, весело болтают, дурачатся. Вдруг навстречу она, Вика, какая-то скучная, уставшая, например, с детской коляской… О нет! Ребёнок от него: это ужасно!..
Первого августа, когда, не дождавшись обещанную Журавлёвым (Пухов пошёл в отпуск) машину кирпичей, сели обедать, границу полигона пересекла вечная военная машина ЗИЛ-157, прозванная солдатами за верную службу «Бэмсом».
- Машина автовзвода, - сказал Оскомбаев. – Интересно, кто это.
- В кузове каких-то двое, - прибавил Курбанов.
Все спокойно ели, не ожидая на таком транспорте большого начальства. Митяй первым определил в одном из ехавших своего друга.
- Тот, что встал и отдаёт нам честь, - Миха Кириллюк.
- Машина Синякова, - определил Оскомбаев, знавший всех и вся в УРе.
ЗИЛ свернул к палатке первой роты и через минуту заглох у самой «летней столовой». Приехал начвещ Ёлкин, а вторым в кузове оказался только что выписанный из санчасти Султанов, молодой из второго взвода.
Вечером того же дня, через полчаса после ужина, Миха и Митяй исчезли в молодом дубняке, окружавшем полигон с трёх сторон, и бродили до тех пор, пока не нашли маленькую полянку, сделанную, судя по пенькам, тупым солдатским топором.
- Всё очень просто, - начал Миха первый урок. – На теле у человека больше шестидесяти уязвимых точек. По одним ударишь – больно, по другим – противник упадёт в обморок или будет в состоянии шока, точный удар по некоторым плохо влияет на внутренние органы. Можно даже убить…
- Ну, ты мне постепенно показывай эти точки, чтоб запомнить, - попросил Митяй.
- А ты их и так знаешь: солнечное сплетение, переносица, кадык…
135
Миха рассказал партнёру о том, что такое блок, и приятели стали по очереди бить с расчётом, чтобы кулак немного не доходил до тела, отбивать и делать контратакующие выпады. Митяя неприятно поразило осознание того, что он совсем не умеет драться, хотя физически превосходит друга. Миха сразу же показал ему своё преимущество: не пропускал ни одного удара хоть рукой, хоть ногой, хоть целую серию. Полная неуязвимость «учителя» и собственная беспомощность сильно задели самолюбие, но это не разочаровало Митяя. Перед ним была цель: заставить всех уважать себя, а после армии жестоко отомстить своему врагу. Ради этого он был готов трудиться.
-… Стоп, - Миха мягко ушёл от удара. – Если ты хочешь научиться хорошо драться, то должен знать, что ты не деревенский гасила, традиционно вышибающий двери в клубе по воскресеньям. Внуши себе чувство спокойствия, уверенности. Злость расслабляет, мешает сосредоточиться…
- Руки здесь болят… - Митяй показал на предплечья.
- Ничего, быстро привыкнут. И не лупи по моим рукам. Принимай удар и уводи его в сторону. Но не пытайся становиться, как бык, на пути большой силы… Продолжим…
- Сейдзя! – вдруг услышали оба из кустов. – Сейдзя! Что, непонятно?!
На поляну вышел Оскомбаев, в гражданской футболке, с висящим на одной лямке вещмешком на плече.
- Кто тут каратист? Что молчим, сынки?
- Развлекаемся по мелочи, анищек, - ответил Миха. – А то скоро Грибанин из санчасти приедет. Боимся: задрочит.
- Ха-ха-ха. Верно. Грибанин приедет с толстой мордой. Может, и нас, фазанов, будет гонять, пайку отбирать, а?.. Ты, Кириллюк, каратэ занимался?
- Да ходил в подвал перед армией…
- А почему мою команду не выполнил? Что я сказал, а?.. Сейдзя!
- Хрен его знает, товарищ майор. Может, спросил, как погода?..
- Как же ты занимался?.. Наверное, твой тренер сам ничего не разбирался… Вот сейчас посмотрим. Давай в бесконтактный.
Оскомбаев бросил свой вещмешок под дерево, разделся до пояса. Что было дальше, Митяй плохо понял. Оба резко сходились, махали руками, как мельницы крыльями в нелётную погоду, и повторяли: «Пропустил», «было», «достал»… Казах вёл себя агрессивно. Он был сильнее, но Миха вился змеёй; верхняя часть его тела, казалась, совсем не была скреплена с нижней посредством позвоночника, она резко уклонялась вправо и влево и моментально уводила за собой ноги. К тому же, как показалось Митяю, его приятель как будто поддавался противнику.
Вскоре в ход пошли ноги. Удары просто восхищали Митяя; он никогда не подозревал, что можно так разнообразно играть ногами, выискивая уязвимые места противника.
- Ладно, хватит… - Оскомбаев остановился. – Блокируешь хорошо… А вот удар слабый. Нужно ещё работать… Сделайте грушу… Чем вам тут заниматься? Будете свой призыв гонять, а?
136
- Да, здесь можно позаниматься. Время есть, партнёр тоже. А ты, наверное, долго тренировался? Лихо работаешь…
- Почти два года, - самодовольно ответил сержант. – Полтора да ещё сам потом… В армии тоже можно… Домой вернёшься, чтоб все уважали… Главное, резкость. Вот Винокур с Памфилом качаются, будут толстые и неповоротливые. Любой может морду набить… Я тоже Наульбегову кое-что показывал. Земляк. А то кавказцы в батальоне нос задирают… Ладно, долго тут не лазьте по кустам, чтоб вас не искать.
Оскомбаев ушёл. Миха сел на землю, расслабился.
Сейдзя – на колени… сэнсэй ни рэй – поклон учителю… отагай ни рэй – взаимный поклон учеников… А мне п…, кто из дедов и фазанов задирает нос. Пусть они все перегрызутся, нам лучше будет.
- Миха, а ты что, поддавался ему?
- Знаешь анекдот такой: «… Что я дурак рыбные места выдавать?» Когда я уходил в армию, парни, кто уже отслужил, говорили: на службе не спеши показывать свои способности. Поэтому я и гитару спихнул тогда… Пусть казах думает, что он мастер с чёрным поясом. Посмотрим, как они будут к нам относиться, когда деды осенью уйдут. А то духов-земляков жалеют…
- Да, Каныкбаева реже, чем меня, припахивают.
- Мы тоже в армии уже не туристы. Слава Богу, скоро по году отслужим.
- … А что я сделаю, когда с кадетом нос к носу столкнулся?.. Ничего, завтра ещё схожу. А этот ацетон пусть бабулька использует.
- Химку сварганит, - пошутил Чабаев.
Элита полигонной бригады сидела у кухонного очага, поддерживая огонь. Миха сушил на большом алюминиевом блюде коноплю, изредка помешивая и пробуя руками «готовность».
- Продавщица ещё так подозрительно: «А на что вам, солдатам, ацетон?» Я говорю: «Клапаны на танках пора чистить, а офицеры весь спирт выжрали. Подрывают оборону…»
- А это, пацаны… потом ведь на жор потянет. Надо поставить кого-нибудь жарить картошку, - сказал Аракелян.
- Да, меня прёт по еде, - поддержал Памфилов. – Славик! Поставь кого-нибудь чистить картофан!
- Кого я поставлю, Саня?! – крикнул Митяй из палатки. – Духи складывают кирпичи, Грибанин и Петрянин пошли за водой, а четверо поехали с Журавлёвым!..
- Пусть сам чистит.
- На хрена, Карэн? Может припахивать других, пусть припахивает… Слышь! С водой придут – скажешь!.. Да, как он тогда за один день троих оттырил, в том числе Душмана?.. – Памфилов
137
сказал и засмеялся сам, не дожидаясь согласия, но все сосредоточенно смотрели на приготовление «дури».
- … Я его задрочу, когда в батальоне, - откликнулся Мамедов.
Васька Мазуров, готовивший папиросу, остановился.
- Что вы лезете? Они один призыв, пусть сами разбираются…
- Я всегда поддерживаю земляков и буду. Что, эти будут сидеть, а казах работать?
- Осенью если мой земляк придёт – всех задрочит, - возразил Оскомбаеву Аракелян.
- З…ся дрочить. Что, Кавказ – голубая кровь, а?
- А что, у басмачей что ли?
- Кто басмач?! – Оскомбаев вскочил на месте. – Ты, ара, следишь за базар? Вон Курбанову можешь сказать: басмач. Ты вообще до…ся!
- Что? Тебя, думаешь, испугаюсь?..
- Да хорош тебе, сядь, - вмешался Памфилов. – Надо за свой призыв держаться. Вы вообще с одной учебки, почти полтора года вместе служите. А дух он хоть откуда – должен поначалу полетать… А там уж от самого зависит. За земляков прячутся слабаки и чмырьки.
- Всё, фазаны! – Миха осторожно сгрёб пальцем раскрошенную траву в маленькую кучку, придерживая горячую чашку пилоткой. – Пока не прибыли новые духи и не задрочили нас всех, давайте пропустим по кругу гильзу.
Спор сразу прекратился. Памфилов держал папиросу, Миха засыпал в неё махорку, перемешанную с сухой коноплёй, и утрамбовывал спичкой. Пришли водоносы и после недолгих препирательств с Митяевым сели чистить картошку.
- Анекдот какой-нибудь смешной припас, Миха? Как вчера… - тихо, словно боясь всё испортить, спросил Чабаев.
- А у меня, Муса, анекдотов полные сапоги.
- Потащимся…
- Кстати, - Миха приготовился подкурить, - вы знаете, что в последнем карауле проверяющий Бонапаров сказал Душману?.. Однополчанин наш кимарил, а полкан подходит и говорит: «Почему спишь на посту, рожа?!. Ну, морда, по крайней мере.
Шутка не прошла. Все сидели в напряжении, кто-то просто не понял. Миха подкурил, быстро сделал три коротких и одну одну долгую затяжки, передал «косяк» Мазурову. Тот сильно затянулся, отдал дальше по кругу. Когда папироса вернулась к Михе, Чабаев со смехом сказал:
- Этих долбо… со взвода связи поймал с травой комбат, перед батальоном поставил и давай стыдить: «Комсомольцы, советская молодёжь… Живучие тупорылые скоты… Надо, чтоб вам ночью завязали одеяло на голове мешком и пинками отпинали по-товарищески…»
- Как? – Памфилов сощурился, губы его расплылись в глупую улыбку.
- «Пинками чтоб отпинали по-товарищески».
138
- Кто? – с такой же глупой улыбкой спросил Оскомбаев.
- Остальные комсомольцы! – ответил за Чабаева Миха и первый засмеялся.
Каждый видел своих приятелей, себя, слышал разговоры – всё как обычно. И вдруг ловил себя на мысли, что делает что-то не так, говорит полную чушь и что это продолжается уже несколько минут, а он никаких мер ещё не принял, ведь могут осмеять, опозорить. Но дальше следовало открытие, что контролировать себя уже не можешь, что продолжаешь говорить ерунду, делать несуразности, и, к счастью, все вокруг находятся в таком же состоянии, сидят с такими же глупыми, счастливыми улыбками, и напрягать силы, дабы удержать себя в руках, нет необходимости.
Первая «гильза» сделала два круга и кончилась. Все заявили, что мало, и Миха принялся за изготовление следующей.
- Ну-ка, давай проверим, торкнуло или нет, Миха. Расскажи анекдот, сразу будет видно, - предложил Чабаев.
- Анекдот? – Миха посмотрел вокруг масляными глазами. – Ха-ха-ха.
- Да его уже прёт!
- Тихо! – Миха резко напустил на себя серьёзный вид. – Комбат Эфиоп.
Он встал, выпрямился, одел пилотку по-наполеоновски, вытянул руку в сторону Мамедова, тихо и беспричинно посмеивающегося, и строго, пафосно изрёк: «Солдат! Ты в конопле замечен!»
- Точно!
- Эфиоп вылитый!
- «В конопле замечен» это не по-русски?
- Как он говорил? «Что ты, сынок, как скотина ходишь» на Исоева с третьей роты…
Все
